Читать книгу "Почти семейный детектив - Людмила Мартова"

Боль отпустила, Илья открыл глаза и скосил их в сторону жены. Она лежала на спине и тихонько похрапывала, в последнее время она почему-то начала храпеть. Галицкий тут же испытал острое раздражение, впрочем, тоже ставшее уже привычным. Она раздражала его постоянно и очень давно. Если бы он десять лет назад не развелся, то восемь лет назад на этой женщине бы ни за что не женился. Все могло бы быть совсем иначе. Да что об этом говорить. Пустое.

Он откинул одеяло, сбросил свое тело (очень даже приличное тело, по крайней мере, женщины не жалуются) с кровати и начал новый день, который не предвещал ничего особенного. Крупный книгоиздатель, владелец сети книжных магазинов, десятка отличных ресторанов, салона элитного трубочного табака и маленькой частной картинной галереи Илья Галицкий не мог иметь причин для недовольства собой. Он был предусмотрителен, расчетлив и удачлив в делах. Харизматичен и обаятелен в жизни. Его враги, познакомившись с ним поближе, тут же становились друзьями, а кто не становился, тот исчезал с дороги, сметенный носорожьим напором.

В глубине души он, конечно, не считал себя похожим на носорога. Когда Илья смотрел в зеркале, то видел снежного барса, отличающегося тонким, длинным, гибким телом, небольшой головой и подвижностью движений. Даже цвет волос у него теперь похож на окрас ирбиса — светлый, дымчато-серый мех с темными, еще не поседевшими пятнами. Когда-то давно Галицкий назвал свое издательство в честь этого грациозного, редкого представителя семейства кошачьих, и ни разу об этом не пожалел. Ирбис. Снежный барс. Элегантный и беспощадный. Вызывающий трепет и преклонение. Да. Так хорошо. Так правильно.

Перед тем как побриться, он подмигнул своему изображению в зеркале, и оно подмигнуло ему в ответ. Все было хорошо, просто прекрасно. И до следующего утра оставалась масса времени, чтобы не думать о совершенной им когда-то ошибке.

Если бы не его привычка по утрам растравлять старую рану, то он бы уже давно заметил другую допущенную им ошибку, грозящую серьезными проблемами. Проснувшись, он чувствовал ее приближение всей своей шкурой, но списывал на утреннюю хандру. Что-то было не так, но усилием воли Галицкий прогнал эту мысль и решительно начал наносить на лицо пену для бритья.

Так, через пару дней супруга уезжает в Испанию. Лет пять назад Галицкий купил там дом, и его дражайшая половина уезжала туда на май-июнь, затем возвращалась в Москву переждать июльский зной, а в середине августа снова уматывалась на море, чтобы нежиться там под средиземноморским солнышком до середины октября. Признаться, Галицкий не имел ничего против. К жене он наведывался за весь летний сезон пару раз, да и то совмещал эти визиты вежливости с накопившимися в Испании делами. Жена относилась к его прохладце с пониманием. В конце концов, любой мужик есть существо с придурью. Деньги дает, сколько попросишь, в душу не лезет, а что любовниц молоденьких заводит без счету и трахает до одури, так пусть ему будет на здоровье. Как гласит народная мудрость, не мыло, не смылится. Так и жили, особо не утруждая друг друга.

Завтра приезжает Ганна. Это просто прекрасно, что завтра он будет обсуждать планы продвижения новой книги с одним из самых перспективных своих авторов. Смешно, но она никак не может поверить, что действительно хорошо пишет. Галицкий был удачливым книгоиздателем, потому что у него было чутье на авторов и врожденный вкус к хорошим книгам. Он знал, что через год-два, максимум три, имя Ганны Друбич будет известно по всей стране. Его неимоверно умиляло, что она этого не понимает. Конечно, хороший текст и захватывающий сюжет — это еще не все. Но уж в чем-чем, а в продвижении начинающих авторов Галицкий был асом. Так что быть Ганне знаменитой, хочет она этого или нет. Заканчивая бриться, он уже улыбался.

Так, что там дальше? Впереди майские праздники, и он обещал сыновьям провести время с ними. Это обстоятельство радовало не только парней, но и его самого. Несмотря на всю свою брутальность, Галицкий любил возиться с детьми. Сыновей у него было трое. Старший уже студент, живет в Петербурге, куда после развода уехала первая жена Галицкого. Два других — подростки, и с ними он едет в Питер, чтобы познакомить мальчишек друг с другом. С этим тоже все понятно.

Все остальные дела — текущие, с ними он расправится в два счета и можно отдыхать. Ах, да. Он же обещал Гарику съездить сегодня на сборище доморощенных писателей, посмотреть на какого-то непризнанного гения. Гениев этих, затертых, неотмытых, с сальными волосами и затравленным взором фанатично горящих глаз Галицкий не выносил на дух. Он был убежден, что в это сборище графоманов не может затесаться ничего стоящего внимания, но Гарик — Павел Горенко, его верный зам и первый помощник, отвечающий за работу с авторами, — считал иначе и очень рекомендовал Галицкому присмотреться к где-то выкопанному им гению.

Илья вообще-то терпеть не мог выходить из офиса и специально открыл один из ресторанов на первом этаже того дома, в котором располагалось издательство «Ирбис». На второй этаж, к апартаментам Галицкого вела лестница, по которой он спускался к назначенному времени. Все деловые встречи он проводил в ресторане, считая, что кабинет годится лишь для работы с документами, а переговорные — слишком безлики и скучны, особенно для людей творческих. К ним Илья относил и тех, кто зарабатывает большие деньги, поскольку искренне считал, что преуспеть в бизнесе, не имея креативного мышления, невозможно.

В общем, сам Галицкий на встречи никогда не ездил, предпочитая заниматься делами на своей территории, и выезд в какое-то спасо-кукуево, богом забытую районную библиотеку, где собирались непризнанные таланты, был для него практически невозможен. Он и сам не знал, как Гарику удалось его уговорить, но неожиданно для себя согласился на этот форменный идиотизм. Что ж, придется после обеда вызывать машину и тащиться на другой конец Москвы. У Галицкого заранее начинали болеть все зубы, когда он представлял, как это будет.

Маленькое, бедное помещение, висящий в воздухе запах давно не мытых тел, безумные глаза, горящие от страстной надежды залезть ему, Илье, в карман и издать свои непризнанные шедевры за его счет, а затем прославиться. Карманы писатели атаковали почище клопов. Черт бы подрал этого Гарика.

Галицкий закончил чистить зубы, принял душ, смочил еще влажные волосы модным одеколоном, чуть тронул гладко выбритые щеки и вышел из ванной комнаты навстречу рабочему дню и доносившемуся с кухни запаху свежемолотого кофе. Домработницу он подбирал с той же тщательностью, с которой она теперь исполняла свои обязанности. Галицкий не знал, что шаг, сделанный им через порог, был первым на пути к серьезным неприятностям.

Глава вторая

Встретить даму с косой — к несчастью

Ганна переступила через порог и легонько вздохнула. В стенах издательства она всегда робела, хотя вообще-то робкой не была и защищать себя умела. Почему-то именно в этих стенах ее уверенность в себе давала сбой в системе. И Ганна всегда гадала, что становилось тому виной: невероятно стильная обстановка — много белого цвета, хромированного металла, стекла и света — или магнетизм Галицкого.

Разговаривая с Ильей, она нервничала и чувствовала каждый килограмм лишнего веса, морщинку под глазами, сломанный в поездной суете ноготь, немодный крой юбки. Так было всегда, и, вновь испытав знакомое чувство собственного несовершенства, Ганна даже рассердилась на себя, на Илью, на чертовку-жизнь, подкидывающую все новые и новые испытания. Не было бы этих дурацких книг, не появилась бы и необходимость общаться с Галицким, черт бы его подрал.