Читать книгу "Я дрался на танке. Продолжение бестселлера "Я дрался на Т-34" - Артем Драбкин"

— Получается, не было у вас эксцессов с местным населением?

— Нет, не было. Вот один раз мне нужно было проехать куда-то в Венгрии. Взяли проводником одного мадьяра, чтобы не заблудиться — страна-то чужая. Сделал он свое дело, мы ему денег дали, консервов дали и отпустили.

— В вашей книге написано, что с января 1944 года в 233-й танковой бригаде «Шерманы» М4А2 были вооружены не короткими 75-мм, а длинноствольными 76-мм пушками. Для января 1944 года это слишком рано, такие танки появились позднее. Еще раз разъясните, какими пушками были вооружены «Шерманы» в 233-й ТБр?

— Не знаю, у нас «Шерманов» с короткоствольными пушками было мало. Очень мало. В основном — с длинноствольными пушками. Не только наша бригада воевала на «Шерманах», может, в других бригадах были? Где-то в корпусе я видел такие танки, но у нас были танки с длинной пушкой.

— Дмитрий Федорович, в каждом «Шермане», приходившем в СССР, было личное оружие для экипажа: автоматы Томпсона. Я читал, что это оружие уворовывалось тыловыми частями и до танкистов практически не доходило. Какое оружие было у вас: американское или советское?

— В каждом «Шермане» было два автомата Томпсона. Калибр 11,43 мм — здоровый такой патрон! Но автомат был дрянной. Было у нас несколько случаев. Ребята на спор надевали на себя пару ватников, отходили, в них стреляли, и в ватниках эта пуля застревала. Вот такой был автомат говенный. Вот немецкий автомат со складным прикладом мы любили за компактность. А «Томпсон» здоровый — в танке с ним не развернешься.

— На «Шерманах» стояли зенитные пулеметы. Ими часто пользовались?

— Не знаю почему, но одна партия танков приходила с пулеметами, а другая — без них. Этот пулемет мы использовали и против самолетов, и против наземных целей. Против самолетов использовали нечасто, потому что немцы тоже не дураки были: бомбили либо с высоты, либо с крутого пике. Пулемет хорош был на 400–600 метров. А немцы бомбили, наверное, метров с 800 и выше. Он бомбу кинул и быстро ушел, попробуй его, собаку, сбей! Так что использовали, но не было это эффективно. Мы даже пушку использовали против самолетов: ставишь танк на склон холмика и стреляешь. Но общее впечатление — пулемет хороший. Эти пулеметы нам очень помогли в войне с Японией — против смертников. Стреляли так много, что пулеметы раскалялись и начинали плеваться. У меня до сих пор в голове сидит осколок от зенитного пулемета.

— В своей книге вы пишете о бое за Тыновку частей 5-го мехкорпуса. Вы пишете, что бой был 26 января 1944 года. Тут товарищ раскопал немецкие карты, судя по которым 26 января 1944 года Тыновка находилась в советских руках. Кроме того, товарищ раскопал немецкое разведдонесение, основанное на допросе советского лейтенанта из истребительно-противотанкового дивизиона 359-й СД, который показал, что в Тыновке стоят советские Т-34 и американские средние танки, а также несколько KB, закамуфлированных соломой. Товарищ спрашивает, не могла ли произойти ошибка с датой, он говорит, что неделей ранее Тыновка действительно была в немецких руках?

— Очень может быть. Ребята, там такая каша была! Обстановка менялась не по дням, а по часам. Мы окружили Корсунь-Шевченковскую группировку немцев, они стали прорываться, с внешнего кольца немцы тоже по нас ударили, чтоб помочь вырваться из кольца своим. Бои были такие тяжелые, что за одни сутки Тыновка несколько раз переходила из рук в руки.

— Вы пишете, что 29 января 5-й мехкорпус продвигался на запад для поддержки частей 1 — го Украинского фронта, сдерживавших немецкое контрнаступление. Через несколько дней мехкорпус оказался в районе Винограда. Следовательно, 1 февраля он оказался на пути основного удара немецких 16-й и 17-й танковых дивизий 3-го танкового корпуса. Этот удар наносился из района Русаковка — Новая Гребля на север и северо-восток. За несколько дней немцы овладели Виноградом, Тыновкой, форсировали реку Гнилой Тикич и достигли Антоновки. Не могли бы вы описать роль мехкорпуса в развернувшемся сражении?

— Мы окружили немцев, замкнули котел, и нас тут же бросили на внешний фронт окружения. Погода была ужасная, днем непролазная грязь: спрыгнул с танка в грязь, так было легче вытащить тебя из сапог, чем твои сапоги из грязи. А ночью ударял морозец, и грязь смерзалась. Вот по такой грязи нас кинули на внешний фронт. Танков у нас оставалось очень мало, чтоб создать видимость силы, ночью мы зажгли фары на танках, автомашинах, двинулись вперед и всем корпусом встали в оборону. Немцы решили, что в оборону зарылось много наших войск. На самом деле корпус был укомплектован танками к тому моменту процентов на тридцать. Бои были настолько тяжелыми, что оружие раскалялось, порой пули даже оплавлялись, ты стреляешь, а они плюхаются в грязь в сотне метров от тебя. Немцы рвались уже обезумевшие, им терять было нечего. Небольшими группами им все же удавалось прорываться.

— Наносили ли немецкие самолеты ощутимый урон матчасти? Что вы можете сказать о «Хеншеле» НЕ-129?

— Не всякий раз, но бывало. «Хеншель» не помню, может, и был такой. Иногда удавалось от бомб уворачиваться. Бомбу ведь видно, как она летит. Открывали люки, высовывали голову и говорили своему водителю, скажем: «Бомба рвется впереди». Но вообще были случаи, когда поджигали танки. Потери не превышали 3–5 танков на батальон. Часто поджигали один танк. Гораздо больше нам доставалось в населенных пунктах от фаустпатронников. В Венгрии, помню, я как-то до того устал, что сказал своему заместителю: веди батальон ты, а я посплю. И я заснул прямо в боевом отделении «Шермана». Под Бельцем нам сбрасывали боеприпасы с самолетов на парашютах. Мы взяли себе один парашют. Вот на нем я и уснул. Парашют из шелка, а в шелке вши не заводятся. И я так крепко уснул! И вдруг проснулся. Почему? От тишины проснулся. Что такое, почему тишина? Оказывается, налетели самолеты, сожгли два танка. Во время марша на танке много чего навалено, ящики, брезент. Вот и подожгли два танка. Батальон остановился, двигатели заглушили, и стало тихо. И я проснулся.

— Запирали ли вы люки во время боев в городе?

— Мы запирали люки обязательно. Я о таком приказе ничего не слышал. Вот у меня, когда я в Вену ворвался, нас забрасывали гранатами с верхних этажей зданий. Я приказал загнать все танки в арки домов и мостов. А свой танк вынужден был время от времени выводить на открытое место, чтоб расправить штырьевую антенну и дать сеанс связи с командованием. Вот раз так получилось, что радист и механик-водитель возились внутри танка, а люк оставили открытым. И сверху кто-то бросил в люк гранату. И на спине у радиста она разорвалась. Оба погибли. Так что в городе мы люки закрывали обязательно.

— Основной поражающей силой кумулятивных боеприпасов, к которым относились и фаустпатроны, является высокое давление в танке, поражающее экипаж. Если люки держать приоткрытыми, то появлялся шанс уцелеть.

— Это верно, но люки мы все равно держали закрытыми. Может, в других частях было по-другому. Все же фаустники били в первую очередь по двигателю. Танк загорался, хочешь не хочешь — из танка выпрыгнешь. А тут они уже расстреливали экипаж из пулемета.