Читать книгу "Отмеченная судьбой - Альбина Нури"

Подруги раскраснелись, Светку слегка повело. Вере же пережитое потрясение никак не давало опьянеть и расслабиться.

Загудел Верин мобильник.

— Во, опять он! — с набитым ртом констатировала Света.

— Угу, — подтвердила Вера, глянув на экран. — Не буду брать.

— Не бери, не бери. Пусть понервничает. Смотри-ка, запрыгал, козел! Вер, что…

— А, ладно, — прервала подругу Вера, — давай лучше выпьем. Не берет, и все, водка какая-то непьяная.

Света наполнила простенькие граненые рюмки, долила в стаканы сок.

— За нас с вами и хрен с ними, — провозгласила она.

Выпили.

— Мам, иди сюда, мультик кончился, — позвала Ксюша.

— Иду, иду! — Света унеслась менять диск.

Послышались громкие голоса: Светлана уговаривала дочь посмотреть «Простоквашино», а та ни в какую не соглашалась ни на что, кроме «Чип и Дейл спешат на помощь».

Вера встала и прошла в ванную. Включила воду, ополоснула лицо и грустно посмотрела на себя в зеркало. Милая симпатичная девушка: тонкие ровные брови, большие глаза, прямой нос, аккуратный подбородок — только выражение тоскливое, как у побитой дворняжки.

Она придирчиво пригляделась и решила, что пора подкрасить корни. Вера окрашивала волосы со школы. Природный цвет был светло-русый, неяркий, «пыльный». В таких случаях девушки традиционно становятся блондинками всех мастей, однако Вера выкрасилась в брюнетку. И не прогадала. Темно-карие глаза сразу стали казаться больше и выразительнее, лицо приобрело законченность, исчезла расплывчатость черт. Даже мама, которая поначалу возражала против идеи красить шевелюру в столь нежном возрасте, вынуждена была признать, что дочь похорошела.

Вера вытерла лицо полосатым махровым полотенцем. Что делать? Боль в груди не отступала, решение, как жить дальше, не находилось. Она вздохнула и вернулась на кухню.

Света уже была там. Из комнаты доносились бодрые звуки песенки мультяшных спасателей: судя по всему, победила молодость, Ксюша отвоевала право наблюдать за приключениями грызунов. Вера села к столу и увидела на экране телефона очередной пропущенный вызов. Марат не сдавался.

— Ни один мужик наших слез не стоит, вот ни один! Все они сволочи! — в сердцах сказала Света. Задумалась о чем-то своем и, не дожидаясь Веры, опрокинула рюмку, со стуком поставив ее на стол.

Про сволочей Светлана Сюкеева знала немало, причем на собственной шкуре. Ее муж Витек, водитель с ликеро-водочного завода, лично преподал жене немало веских уроков.

Были они из одной деревни, приехали в город в поисках работы, потому как на селе с этим туго. Светлана, окончившая педучилище, быстро устроилась в детский садик. Витек пошел крутить баранку. Родилась Ксюша. Когда дочке исполнилось полтора года, Светка вышла на работу, пристроив дочь в свой садик. Получилось удачно — душа спокойна, что ребенок под присмотром, и деньги семье нелишние. Квартиру на Северной они сначала снимали, потом выкупили по ипотеке. Теперь большая часть семейного бюджета перетекала в банк.

Витек трудился на своей ликерке, считался неплохим работником и вообще хорошим парнем. С женой они жили неровно. Вроде и деньги Витек приносил, и по дому мог помочь, и ремонт своими руками делал, и Свету с дочкой любил.

Но несколько раз в году в нем играло ретивое. Ипотека, прочнее любых уз связавшая его судьбу с судьбой Светы, накинула петлю на бесшабашную веселую жизнь. И иногда этот узел так давил на шею, так туго затягивался и перекрывал кислород, что Витек зверел.

Уходил в загул, начинал пить литрами. Делать этого тихо и пристойно не умел, и окружающим, а в первую очередь — жене, становилось попросту жутко. Детина ростом под два метра, с кулаками размером со средний вилок капусты, Витек легко прошибал стены, выбивал окна, швырял и крушил мебель и посуду. Исступленно матерился, ревел дурным голосом, говорил бедной Свете гадости, несколько раз избивал так, что она ходила в синяках и лечила почки.

Все это, естественно, на глазах у ребенка. Правда, дочь не обижал, как бы пьян ни был, за что Света была благодарна ему иррациональной благодарностью. Бывало, Витек не ночевал дома, и жена ночи напролет рыдала, потому что была уверена, что муж с другой женщиной. Она страшно его ревновала, хотя и знала, что эти пьяные измены на отношение к ней не влияют и семью он ни за что не бросит.

О разводе Света не помышляла. Всплески его пьяной дурной энергии прощала с истинно русской покорностью, которая давно уже стала особенностью национального характера и которую не способны вытравить ни американские фильмы, ни вошедшие в жизнь новые технологии, ни статьи продвинутых журналистов, ни призывы феминисток. Света понимала и внутренне принимала метания мужа, не задумываясь о том, что ей-то, в сущности, живется не легче. Только вот женщины не могут позволить себе ни загулов, ни послаблений.

Выпустив пар, протрезвев и отгулявшись, Витек становился покорным и кротким, трогательно просил прощения, клялся, что это в последний раз (хотя оба прекрасно знали цену таким клятвам). Будь Света более рассудительна, вдумчива и склонна к анализу, она понимала бы, что с годами загулы будут становиться чаще, а промежутки между ними — короче. Что бурные семейные сцены не проходят бесследно для психики маленькой Ксюши. Что Витек, каждый раз обретая прощение, начнет наглеть, позволять себе все больше и в своей склонности к разрушению заходить все дальше.

Однажды Света сказала Вере с наивной прозорливостью: «Если бы я задумалась о том, как живу, то, наверное, пошла бы и повесилась. Но я не задумываюсь и поэтому живу хорошо». В этом была вся она.

История подруги, по правде говоря, не произвела на Свету большого впечатления. Увидев Веру в слезах, она поначалу испугалась, подумала, случилось что-то непоправимое, ужасное. Например, рак или СПИД.

Но, поняв, что произошло, успокоилась. В ее понимании, случай был пустячный. Она, разумеется, сочувствовала Вере и негодовала по поводу поведения Марата, но в глубине души не считала случившееся поводом для сильного расстройства. Ну, изменил мужик, ну, привел бабу. Но ведь не заявил, что любит другую и собирается разводиться! Из дому не гонит, наоборот, звонит, прощения хочет попросить. Света была уверена, что все у подруги наладится, и не собиралась подливать масла в огонь. Мудро рассудив, что если мириться супругам все равно надо, так зачем долго друг друга терзать, она начала исподволь подталкивать Веру к мысли о прощении.

— Смотри, опять названивает! Настырный! Вер, а может, это она его соблазнила? Такое сплошь и рядом! Сучка не захочет — кобель не вскочит. А эта стерва белобрысая та еще тварь! Раскрутила мужика, а они ведь, сама понимаешь, слабые! — Света выразительно округлила глаза и отправила в рот кусок колбасы.

— Почему белобрысая? — прервала Светкин поток сознания Вера. — Она же рыжая!

— Кто рыжая? — опешила Светка.

— Аська, кто еще! Он же с ней был. Или ты… — Вера замолчала, сообразив, в чем дело.