Читать книгу "Вереск и бархат - Тереза Медейрос"

— Теперь, да, — задыхаясь от боли, прошептал он.

Девушка опустилась на колени.

— Может мне привести шерифа? Он — мой знакомый.

Себастьян застонал, вопрошая, кончится ли когда-нибудь эта ночь.

— В самом деле?

Котенок вырвался из рук девушки и вскочил на ногу Себастьяна, вонзая сквозь шотландскую юбку в кожу острые, как иголка, коготки.

Девушка схватила котенка, вздернув юбку Себастьяна угрожающе высоко ему на бедра.

— Ты опять шалишь, несносное животное? Какой ты непослушный. Вы должны извинить его, сэр. Боюсь, в нем сидит какой-то неугомонный дух.

— Меня самого обвиняли в таком же пороке, — пробормотал Себастьян, сбитый с толку, смущенный соблазнительным видом нежной кожи наклонившейся к нему девушки.

Пруденс, наконец, удалось оторвать коготки котенка от клетчатой ткани юбки. Ее пальцы разгладили заляпанный грязью шотландский плед, но внезапно она стала абсолютна недвижима.

— Я знаю, кто вы, — прошептала она. — Вы — Ужасный Шотландский Разбойник Керкпатрик.

Взгляд девушки скользнул к шелковой маске, скрывающей верхнюю часть его лица. Она невольно потянулась к ней.

Себастьян поймал ее за тонкое запястье.

— Не стесняйтесь называть меня Ужасным.

Она поняла намек. Его пальцы расслабились, выпуская руку девушки. Скрытность мужчины не удержала Пруденс от любопытства, и, встав на четвереньки, она низко наклонилась и заглянула ему в лицо. К удивлению Себастьяна, возбуждение, а не страх оживили ее черты. Ему следовало бы прогнать глупую девчонку, но если он не собирался умирать на этой холодной, грязной дороге, то ему была нужна ее помощь.

— Я наслышана о вас. — В ее голосе угадывался благоговейный трепет. — Вы — бич Нортамберлендской границы. Безликий ужас как Шотландии, так и Англии. Вы — живое напоминание о бессилии и упадке системы правосудия всех народов, о дикости и алчности, которые скрываются в душе цивилизованного человека. Ни один путешественник не застрахован от встречи с вами. Никакие дворянские гербы не защитят их владельцев от ваших нападений. Вы грабите, похищаете и насилуете.

— И мошенничаю в игре в вист, — прервал он, боясь, что ее восторженное изложение его подлых преступлений доведет девушку до обморока. — Несмотря на то, что я горжусь собой, выслушивая ваше подробное, но сильно преувеличенное перечисление моих талантов, с каждым вашим словом все более убеждаясь в своей полной развращенности, тем не менее, не могу не заметить, что в данный момент я всего лишь раненый мужчина, лежащий под дождем с раскалывающейся от боли головой и сломанной лодыжкой. Здесь неподалеку есть хижина арендатора. Вы поможете мне добраться до нее?

Пруденс наклонилась еще ниже, с надеждой глядя на него широко открытыми глазами.

— Вы похищаете меня?

— Нет.

Ее лицо разочарованно вытянулось.

— Ну, хорошо, — вздохнул Себастьян. Он поднял из грязи пистолет и нацелил дуло ей в грудь. — Помоги мне.

Пруденс помогла ему. Она посадила котенка в карман, где он принялся перебирать лапами шпильки для волос, больно цепляя коготками кожу сквозь ткань. Досадливо поморщившись, она выудила его и пересадила в другой карман своей широкой юбки. Позаботившись о животном, она помогла Себастьяну подняться на ноги, позволив опереться на свое плечо.

Девушка удивила его. Она была ниже его на голову, но ее тонкая грациозная фигурка обладала такой стойкостью, такой силой, которая позволяла ей удерживаться на ногах, даже если он спотыкался. Когда в темноте Себастьян раненой ногой ударился о пень, он бы упал в агонии, если бы не ее руки, поддерживающие его за талию. На берегу ручья, который они перешли в брод, Себастьян резко остановился в изнеможении, понимая, что не сможет больше сделать ни шагу.

Они стояли обнявшись, как влюбленные, руки девушки крепко обнимали его за талию, ее лоб касался его щеки. Дождь поливал их, стремясь соединить друг с другом.

— Я не могу идти дальше, — выдохнул Себастьян. Усталость усиливала шотландский акцент в его речи. — Оставь меня здесь и возвращайся к себе домой, детка, пока я не угробил нас обоих.

— Глупости.

Настойчивость и упрямство в ее голосе воодушевили Себастьяна.

— Вы сказали, что хижина расположена на той горе, так вот на ту гору мы и пойдем. Каким бы человеком я себя считала, если бы оставила вас здесь умирать?

— Хорошеньким и очень умным.

Склон холма весь был устлан мокрыми, скользкими листьями. Не один раз рука девушки отыскивала его руку, нащупывая выступающий из земли корень, чтобы он мог подтянуться выше. Они уже почти достигли вершины, когда поврежденная в лодыжке нога подвернулась и Себастьян съехал вниз до середины холма. Он почувствовал, что шелковую маску сорвало с лица при падении, но ему уже все было безразлично. Он лежал, прижавшись щекой к сырой земле, приветствуя оцепенение, охватившее его тело.

Девушка потянула его за пояс, встряхивая, заставляя подняться. Боль перешла в ярость. Себастьян поднял голову и прорычал:

— Черт побери, девочка, оставь меня в покое, или, Бог свидетель, я застрелю тебя.

— Это может оказаться довольно затруднительным, поскольку ваш пистолет у меня.

Туман рассеялся перед глазами Себастьяна, когда он уставился в зияющее дуло своего собственного оружия. Девушка опустилась перед ним на колени, больше похожая на проказливую лесную нимфу, чем на английскую леди. Мокрое платье прилипло к телу, а грязь покрыла все открытые участки кожи.

Она протянула испачканную ладонь.

— Дайте мне вашу руку.

Себастьян криво усмехнулся.

— Ты похищаешь меня, детка?

— Ага, паренек, именно так, — ответила она насмешливо, подражая его говору. — Давай-ка, втаскивай свой зад на эту треклятую гору, пока мне не вздумалось продырявить тебя.

Себастьян тихо засмеялся, удивляясь, что после того, как попал в такую переделку, он еще не утратил способности смеяться над собой. Он подал девушке руку. Их грязные пальцы переплелись. Себастьян слегка сжал ее ладонь, прежде чем возобновить свой мучительный подъем на вершину холма.

Хижина арендатора ютилась на краю пустынной лощины. Серебристый ручей журчал рядом с ней и, выходя из своих извилистых берегов, тихо переливаясь на каменистых порожках, устремлялся в долину. Хижина выглядела так, словно свалилась прямо с неба, а крыша была обронена позднее как нечто, о чем вспомнили с опозданием. Окна были неровными, дверь перекошенной. Пруденс захотелось наклонить голову набок, подстраиваясь под все неровности и рельефные выступы этого нелепого строения. Ее сердце учащенно забилось при мысли о том, что она войдет в разбойничье логово.

Порыв ветра с дождем налетел на них, и девушка поспешно толкнула дверь. Та не шелохнулась.