Читать книгу "Иван III - Николай Борисов"

Иван Великий — одна из самых сложных и противоречивых фигур русской истории. В его таинственном ветхозаветном величии удивительным образом соединились царь-освободитель и царь-поработитель. Таков печальный парадокс русской истории. Правитель, добившийся полной независимости страны от внешних сил, одновременно стал родоначальником крепостнического строя. Он «поставил под ружье» и аристократию с ее вечной наклонностью к мятежу, и крестьян с их неизбывной тягой к перемене мест, и погруженных в молитву лесных монахов-отшельников. Он пустил в дело и мастеровитых итальянцев, и хитроумных греков, и ученых немцев, и скучавших без дела татарских «царевичей». Вся эта пестрая смесь, переплавившись в огне московской диктатуры, стала прочным материалом для невиданной доселе евразийской монархии. Он уравнял всех в страхе перед верховной властью и воодушевил народ мечтой о государстве Божьей Правды.

Иван использовал опыт двух исчезнувших империй — Византии и Золотой Орды. Он взял от них не идею, как думали евразийцы, а прежде всего технологию абсолютной власти. Но эту технологию он адаптировал совсем к другому обществу. Здесь, на Руси, только сильная центральная власть могла решить две главные задачи: обеспечение независимости и перераспределение скудного прибавочного продукта в интересах государства.

Но, пожалуй, самое удивительное состоит в том, что свое великое дело — создание могущественного Российского государства — Иван III сумел проделать незаметно. Никто из сильных соседей не догадался помешать ему. Кажется, они просто не понимали, чем он там, в своем московском углу, занимается. А когда они это поняли — было уже поздно.

Завершая предисловие, считаем необходимым сделать две оговорки. Первая из них касается полноты рассказа, вторая — его тенденциозности.

Эпоха Ивана III по своему художественному богатству напоминает величественный собор. Здесь все, от мелких деталей до общей композиции, привлекает внимание и служит предметом дискуссий специалистов. Однако «нельзя объять необъятное». В данной книге мы не можем в равной степени уделить внимание всем аспектам деятельности нашего героя, и потому многие немаловажные проблемы истории России того времени, так или иначе связанные с его биографией, неизбежно оказываются в тени. Мы также не имеем возможности оговаривать все противоречия историков по тому или иному сюжету. И пусть как в истории, так и в нашей книге портрет Ивана Великого останется немного недописанным.

Рассказывая о таких «знаковых» исторических фигурах как Иван III, историк сознательно или бессознательно внушает читателю свое отношение к нему. И здесь нам хотелось бы с самого начала «раскрыть карты». Наше отношение к Ивану III — создателю Московского государства и его одушевленному символу — неизбежно отражает отношение к самому этому государству, которое при всех его исторических метаморфозах, по существу, не так уж сильно изменилось за истекшие пять веков. Это государство смотрит на своих детей то строгим отцом, то заботливой матерью, но чаще всего — злой мачехой. И потому оно вызывает у нас и любовь, и ненависть одновременно. Столь же изменчив и похожий на отражение в бегущей воде образ «государя всея Руси» Ивана Васильевича. Представляя его лишь в одном из обликов — как государственного мужа, судью, полководца или жестокого тирана, — мы потеряли бы полноту жизни, вмещавшей в себя все это вместе. И потому мы не станем подгонять портрет Ивана под заранее заказанную раму. Запасшись терпением и сочувствием, мы пройдем, как смиренные пилигримы, по его зароспщм травой забвения путям. Мы будем восхищаться тем, что вызывает восхищение, и негодовать над тем, что вызывает негодование. Вглядываясь в сумрак минувшего, мы будем внимательно следить за происходящим, соотнося его с нашим сегодняшним знанием и нашей неизменной совестью. И наконец, мы не станем забывать о том, что все это происходило не где-нибудь за морями, а в нашей России, на той самой земле, на которой мы сегодня живем и частью которой, вслед за Иваном Великим, каждому из нас в свой час предстоит стать…

Итак, мы спускаемся на глубину пяти веков, к тем далеким временам, когда из надежды и отчаяния, из камня и железа, из пота и крови, из ветра и снега, из волчьего воя и колокольного звона таинственно складывалось то, что потомки станут называть Российским государством.

Часть 1

ВСАДНИКИ

ГЛАВА 1 Мятеж

Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание.

Никколо Макиавелли

В пятницу, 22 января 1440 года, на память святого апостола Тимофея, в семье великого князя Московского Василия Васильевича произошло радостное событие: «Родися у великые княгини… сын Тимофеи, дали ему имя Иоан» (29, 150). Через несколько дней, 27 января, церковь вспоминала «перенесение мощей святителя Иоанна Златоуста». В честь этого великого святителя младенец и был наречен Иоанном. Однако не забыт был и святой Тимофей, которого Иван всю жизнь чтил как своего второго небесного покровителя.

Крещение младенца совершили игумен Троице-Сергиева монастыря Зиновий и архимандрит Чудова монастыря в московском Кремле Питирим. Оба они были выдающимися церковными деятелями своего времени и впоследствии немало сделали для того, чтобы их крестник смог унаследовать отцовский престол.

Можно думать, что после крещения младенца по традиции возложили на раку с мощами преподобного Сергия Радонежского, испрашивая для него небесного покровительства «великого старца». Потом женщины унесли младенца в отведенные им покои. Великий князь и бояре отведали скромной монастырской трапезы, сопровождавшейся чтением житий святых. Отпустив свиту, Василий Васильевич еще долго беседовал с игуменом в пропахших ладаном настоятельских покоях. В печи жарко потрескивали толстые березовые поленья. Случалось, разговор затихал, и собеседники подолгу глядели на пляшущий огонь.

А поутру, едва рассвело, княжеский возок выехал из ворот маковецкой обители. Отстоявшиеся за ночь кони перешли на крупную рысь. Сопровождаемый вереницей всадников, возок понесся навстречу ленивому зимнему солнцу на юг, к Москве. И вот уже темная неоглядная масса радонежских лесов поглотила тонкую цепочку всадников, поглотила и возок, в котором мать прижимала к груди закутанного в одеяла спящего младенца — крошечную искру жизни среди застывшего в своем холодном величии зимнего леса…

Рождение Ивана было событием знаменательным для московского княжеского семейства. Оно совпало с кончиной его старшего брата Юрия — первого сына великого князя Василия Васильевича. Юрий родился осенью 1437 года (вероятно, около осеннего «Юрьева дня» — 26 ноября) и умер в возрасте двух лет зимой 1439/40 года. Точная дата его кончины неизвестна. Однако ясно, что в глазах всего московского народа Иван как бы пришел на место Юрия, стал утешением родителям. Должно быть, именно страх перед грозным Провидением, только что унесшим во мрак могилы их первенца, побудил родителей Ивана обратиться за помощью к троицким старцам, чья прославленная святость могла смягчить своими молитвами гнев Божий.