Читать книгу "Евреи в КГБ - Вадим Абрамов"

Но заслуги не уберегли Гартинга от потери должности. По возвращении в Берлин он вступил в конфликт с преемником Рачковского на посту заведующего Заграничной агентурой Л.А. Ратаева, в итоге добившегося упразднения Берлинской агентуры как самостоятельного учреждения в январе 1905 года. Гартинг был назначен делопроизводителем Департамента полиции.

Но уже вскоре, после назначения Рачковского на пост вице-директора ДП по политической части (с правами директора), в июле того же революционного 1905 года, была восстановлена Берлинская агентура во главе с Гартингом, которого вскоре ожидало повышение и переезд в Париж. 1 августа 1905 года после отставки Л. А. Ратаева заведующим Заграничной агентурой был назначен Гартинг (формально числясь старшим помощником делопроизводителя Департамента полиции, а с 1907 года чиновником для особых поручений при МВД), вскоре произведенный в коллежские, а в 1907 г. в статские советники.

Летом 1909 г. известный «охотник на провокаторов» Л. Бурцев, знавший Геккельмана-Ландезена-Гартинга с 1880-х г. и уже тогда подозревавший его в провокаторстве, разоблачил во французских газетах русского чиновника Гартинга, доказав его тождество с Ландезеном (которого, напомним, парижский суд в 1890 г. приговорил к 5 годам тюрьмы), на основании данных, сообщенных бывшим чиновником Департамента полиции Л. Меньщиковым. Это привело к скандальному запросу лидера французских социалистов Жана Жореса в парламенте, после чего премьер Жорж Клемансо, ранее неофициально подтвердивший Жоресу, что Гартинг и Ландезен — одно лицо, вызвал русского поверенного в делах Неклюдова и предъявил ему фотографию Ландезена и документы, удостоверяющие его тождество с Гартингом. Вслед за этим Клемансо выступил с официальным заявлением «о недопустимости в дальнейшем какой-либо деятельности секретной полиции иностранных государств на территории Французской республики».

Гартинг уехал из Парижа и был уволен в отставку с пенсией и с производством в действительные статские советники. В 1911 г. получил потомственное дворянство. Во время 1-й мировой войны сотрудничал с русской контрразведкой в Бельгии и Франции. После 1917 г. жил в Бельгии, занимаясь банковским делом. Последние данные о нем относятся к 1935 году. Дожил ли он до 1940 года и пережил ли немецкую оккупацию Бельгии — неизвестно.[8]

Еще один «выкрест», надворный советник Иван Федорович Манасевич-Мануйлов (1869–1918), также стал видным чиновником Департамента полиции. Его имя известно широкой публике в связи с Распутиным, к которому он был близок. Историкам спецслужб он известен как сотрудник русской контрразведки.

В отличие от Гартинга, Манасевич происходил из бедной еврейской семьи. Отец его был по приговору суда за подделку акцизных бандеролей сослан в Сибирь на поселение. Иван в 7 лет был усыновлен богатым сибирским купцом Мануйловым (существует также версия, предполагающая, что настоящими родителями Манасевича были князь П. А. Мещерский и еврейка X. Мовшон). Затем он принял лютеранство, окончил реальное училище в Петербурге, поступил на службу в департамент духовных дел. Надо отметить, что своей карьерой он был обязан покровительству известного издателя газеты «Гражданин» князя В.П. Мещерского, друга юности императора Александра III, близкого ко двору и при Николае II. С 1890 г. сотрудничал в газетах «Новое Время» и «Новости» и одновременно в Санкт-Петербургском охранном отделении. В качестве секретаря редакции газеты «Новости» в 1894 г. ездил в Париж для сбора по поручению Санкт-Петербургского охранного отделения сведений о положении заграничной агентуры. В 1899 г. был назначен агентом департамента духовных дел в Риме. Одновременно по поручению Департамента полиции вел с 1901 г. наблюдение за русскими революционными группами. В 1902–1903 г.г. временно командирован, по приказанию министра внутренних дел В.К. Плеве, в Париж для информации и подкупа французской печати («Echo de Paris», «Gaulois», «Figaro»), причем финансирование шло из сумм, отпущенных лично Николаем II. В итоге влиятельные парижские газеты печатали заказные статьи против русских эмигрантов. Манасевич также в течение нескольких месяцев издавал в Париже газету «La revue russe» («Русское обозрение»).

И хотя Иван Федорович не сработался с заведующим Заграничной агентурой Леонидом Ратаевым и, игнорируя его, вел все сношения непосредственно с министром Плеве, удачно выполненное задание стало ступенью его дальнейшей карьеры. Немного забегая вперед, отметим, что в 1906 году, в разгар революции, русское правительство осуществило во Франции крупный денежный заем — несмотря на агитацию либеральной французской печати и при содействии газет, ранее «прикормленных» Манасевичем-Мануйловым.

В июле 1904 г. по приказу директора Департамента полиции А. А. Лопухина Манасевич-Мануйлов организовал и возглавил Отделение по розыску о международном шпионстве (в составе Особого отдела Департамента полиции), в задачи которого входило, кроме наблюдения за иностранными шпионами, добыча шифров иностранных государств.

«Это отделение, не имевшее определенного штатного расписания и каких-либо письменных инструкций, было временным образованием, в которое кроме самого Мануйлова был включен жандармский ротмистр М. С. Комиссаров, дешифровщик В. И. Кривош, отряд филеров, а также навербованная Мануйловым «внутренняя агентура», в основном из обслуживающего персонала зарубежных посольств в Петербурге. В соответствии с его названием мануйловское отделение интересовали не только и не столько японцы, сколько вообще все иностранцы, чье поведение и связи вызывали подозрения. В июле-августе 1904 г. отделение установило наблюдение и контроль за перепиской шведско-норвежского морского атташе г. Ф. Краака, итальянского военного агента графа Л. Руджери, ряда американцев и англичан… Результаты не заставили себя ждать. Наблюдение за Крааком, например, обнаружило его частые встречи с американцем X. Бергом, который по заданию Морского министерства России заведовал постройкой подводной лодки на Балтийском судостроительном заводе. Перлюстрация же донесений шведского морского агента показала, что ему известны некоторые секретные сведения, источником которых является Бер г. В результате правительство отказалось от услуг американца, которому не помогли и его особо доверительные отношения с великим князем Александром Михайловичем, ведавшим вооружением вспомогательных судов флота…

Отделение быстро развернуло свою работу, и уже во. второй половине августа Мануйлов представил в Департамент добытый «агентурным путем» шифр американского посольства, а в начале сентября — китайский».[9] Позднее были добыты шведский, болгарский, румынский шифры и часть японского дипломатического шифра.

В октябре 1904 г. «было получено еще 4 китайских шифра, атакже фотокопия книги посольских донесений. В результате появилась возможность контролировать всю переписку китайской миссии. Если же учесть, что через Петербург шли депеши МИД Китая к его представителям в странах Западной Европы, можно утверждать, что перехватывалась и большая часть корреспонденции китайского внешнеполитического ведомства».[10]