Читать книгу "Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства - Линкольн Пейн"

В самый разгар этих споров вышла авторитетная работа Фернана Броделя «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» (1949), которая явила новый подход к морской истории. Историки морского дела, вдохновленные блестящим анализом взаимосвязей между географией, экономикой, политикой, военным делом и культурой, отошли от национальных парадигм и начали считать каждый из морских и океанских бассейнов неделимой единицей изучения, в результате чего в последние полвека появилось множество работ, исследующих отдельные моря и океаны.[5] Этот воодушевляющий опыт позволяет нам рассматривать межкультурные и транснациональные связи без постоянной оглядки на шаткую изменчивость политических границ. Однако тем самым мы рискуем всего лишь заменить условные сухопутные границы равно условным разграничением Мирового океана. Не существует общепринятого способа разделить мировые воды на четкие, однозначно поименованные бухты, заливы, проливы, каналы, моря и океаны, и на практике моряки не очень-то склонны признавать такое деление, сделанное кем-то на бумаге. Древнегреческая эпитафия декларирует единство Мирового океана в обезоруживающе простой манере:

Все море — море… Коль хочешь — молись о доброй дороге домой, Аристагор же, здесь погребенный, нашел, Что океан имеет нрав океана.[6]

Данная книга — попытка исследовать способы, которыми народы вступали во взаимодействие друг с другом посредством рек и морей и тем самым завозили на новые места свои сельскохозяйственные культуры, изделия и общественные реалии — от языка до экономики и религии. Я, разумеется, не мог совершенно обойти вниманием крупнейшие повороты морской истории мира, однако я старался поместить их в более широкий контекст, чтобы показать: меняющееся отношение к мореходству зачастую отражает более глубинные сдвиги в политике и мировоззрении. Я сосредоточился на нескольких аспектах: как за счет мореплавания расширяются торговые империи, обладающие общностью некоторых знаний — о рынках и коммерческих практиках или о навигации и кораблестроении; как распространение языка, религии и юридической системы облегчает межрегиональные связи; как правители и правительства используют морские достижения к собственной выгоде через налогообложение, защиту торговли и другие механизмы, работающие на укрепление власти.

Я задумал описать морскую историю на примере разных регионов, последовательно показывая процесс, в результате которого разные морские области мира оказались связаны между собой. Однако это не рассказ об одних только морях и океанах. Мореплавание включает не только переходы по морям и вдоль морских берегов, но и судоходство внутри материка.[7] Для жителей островов пускаться по морю — дело оправданное, в то время как крупные континентальные страны не могли бы развиваться без пресноводных рек, озер и каналов. Центр Северной Америки не стал бы экономически полноценным без реки Святого Лаврентия, без рек Уэлленда, без Великих озер, без Миссисипи и ее притоков. Все эти пути достигли своего потенциала лишь благодаря технологическим достижениям — изобретению парового двигателя в случае Миссисипи или дамб и шлюзов в случае Великих озер.

В то время как география вод, ветров и земель формирует морской мир очевидным образом, освоение моря становится решающим фактором истории лишь при определенном сочетании экономических, демографических и технических условий. Вряд ли наблюдатель XV века мог представить себе богатство Испании и Португалии, которое эти страны обретут благодаря освоению восточной части Атлантики. Пытаясь найти морской путь к Азии с ее пряностями, испанские и португальские мореходы открыли оба американских материка — территории, которые стали сказочно богатым источником золота, серебра и сырья для европейских рынков, рынком сбыта для европейских товаров и плантациями («девственными землями» в глазах европейцев) для выращивания новооткрытых или завезенных культур, таких как табак и сахар. Вмешательство Ватикана в испанско-португальские споры за господство над новыми землями вылилось в серию папских булл и завершилось соглашениями о разделе морского пространства нехристианизированной части Атлантического и Индийского океанов между Испанией и Португалией, — этим и объясняется тот факт, что большинство населения в Центральной и Южной Америке говорит на испанском или португальском языке и исповедует католическую веру.

Морская точка зрения обогащает и наше восприятие истории «западного» расширения США. Калифорния получила статус штата в 1850 году, через два года после открытия золота на лесопилке Саттера в Северной Калифорнии, — прежде эти земли были почти неизвестны на востоке США, и население тихоокеанского побережья страны составляло всего несколько тысяч человек. Благодаря внушительным мощностям морского торгового сообщения десятки тысяч людей смогли тогда попасть в Сан-Франциско по морю: такой путь оказывался быстрее, дешевле и безопаснее путешествия через континент, хотя расстояние приходилось преодолевать вчетверо большее. Внутренняя территория материка — то, что ныне называется «перелетаемыми штатами», — в те времена вполне могла бы зваться «землями, огибаемыми по морю», поскольку туда добирались каботажными рейсами, а не ехали напрямую с востока на запад.