Читать книгу "Ангел для сестры - Джоди Пиколт"

– Что это на тебе?

– О, я собираюсь вернуть его обратно. – Она поднялась и встала передо мной, чтобы я расстегнула «молнию» платья.

Интересно, мама это делает, чтобы примерить ненадолго чужую жизнь или чтобы забыть о своей?

– Ты уверена, что ничего не болит?

Когда мама вышла, Кейт немного погасла: только так можно описать то, что краски сошли с ее лица и она начала сливаться с подушкой. Когда ей становится хуже, она чуть-чуть блекнет, и я боюсь, что однажды проснусь и не увижу ее совсем.

– Отойди, – скомандовала Кейт, – ты загораживаешь мне экран.

Я села на свою кровать.

– Это же только эпизоды следующей серии.

– Если я умру сегодня вечером, то хоть буду знать, что пропущу.

Я взбила свою жесткую, как камень, подушку. Все мягкие подушки Кейт, как всегда, забрала себе. Она заслужила это потому, что она на три года старше, или потому, что больна, или потому, что Луна в созвездии Водолея, – причина есть всегда.

Я искоса посмотрела на экран. Мне хотелось переключить канал, но шансов у меня не было.

– Престон похож на манекен.

– Поэтому ты по ночам шепчешь в подушку его имя?

– Заткнись, – сказала я.

– Сама заткнись. – Кейт улыбнулась. – Скорее всего, он гей. Он не стоит внимания, тем более что сестры Фитцджеральд…

Вздрогнув, она остановилась посреди фразы, и я наклонилась к ней.

– Кейт?

– Ничего. – Она потерла поясницу – это давала знать ее почка.

– Хочешь, я позову маму?

– Нет еще.

Она протянула руку. Расстояние между нашими кроватями как раз позволяет коснуться руками. Я протянула свою. Когда мы были маленькими, то часто делали такой «мост» и смотрели, сколько кукол Барби поместится.

В последнее время мне снится сон, будто меня порезали на множество кусочков и не могут собрать обратно.

Папа говорит, что огонь поглотит сам себя, если не открывать окна и не дать ему немного воздуха. Думаю, то же самое происходит со мной. Но папа также говорит, что если огонь наступает на пятки, то человек способен сломать стену, чтобы спастись. Когда Кейт уснула после выпитых лекарств, я взяла кожаную папку, которую прячу под матрацем, и пошла в ванную, где мне никто не мог помешать. Я знала, что Кейт заглядывала в папку: красная нить, которую я протянула между зубцами «молнии», чтобы увидеть, если кто-то откроет папку, была разорвана, но все было на месте. Я повернула кран, чтобы полилась вода и все думали, будто я моюсь, села на пол и начала считать.

Если добавить те двадцать долларов из ломбарда, у меня 136 долларов 87 центов. Этого не хватит, но, думаю, можно что-то придумать. У Джесси не было 2900 долларов, когда он купил свой потрепанный джип, и банк дал ему какой-то кредит. Конечно, родителям пришлось подписывать бумаги. Учитывая ситуацию, я сомневалась, что они сделают то же самое для меня. Я еще раз пересчитала деньги: вдруг какая-нибудь купюра волшебным образом удвоилась, но математика есть математика, и сумма не изменилась. Тогда я принялась читать вырезки из газет.

Кемпбелл Александер. Дурацкое имя, на мой взгляд: звучит, как название дорогого спиртного напитка или брокерской конторы. Но послужной список этого человека впечатлял.

Чтобы попасть в комнату моего брата, нужно сначала выйти из дома. Это именно то, что ему нравится. Джесси переехал на чердак над гаражом три года назад – идеальный выход, поскольку он не хотел, чтобы родители знали, чем он занимается, а родители, честно говоря, и не хотели знать.

Лестницу, ведущую в его комнату, загораживали четыре шипованные шины, небольшая куча картонных коробок и перевернутый дубовый письменный стол. Думаю, Джесси сам выстроил эти баррикады, чтобы к нему труднее было добраться.

Я преодолела все препятствия и поднялась по лестнице, держась за вибрирующие от громкой музыки перила. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он услышал мой стук.

– Что? – резко спросил он, приоткрыв дверь.

– Можно войти?

Он подумал, потом отступил, пропуская меня. Комната была завалена грязной одеждой, журналами, пакетами из-под китайской еды. Пахло так, как пахнут пропитавшиеся потом язычки старых ботинок для коньков. Единственным сияющим чистотой местом была полка, где Джесси хранил свою коллекцию знаков, украшающих автомобили: серебряный знак «ягуара», символ «мерседеса», лошадь «мустанга». По словам брата, их можно просто найти на улице, однако я не настолько глупая, чтобы верить в это.

Не надо думать, будто родители не заботились о Джесси или не интересовались его делами. Просто у них не хватало на него времени, поскольку в их списке приоритетов он был где-то в середине.

Не обращая на меня внимания, Джесси вернулся к прерванному занятию на другом конце этого хаоса. Я увидела керамический горшок, который исчез из кухни несколько месяцев назад, а теперь стоял на телевизоре, и медную трубку: один ее конец выходил из-под крышки, а второй был опущен в пластиковый кувшин для молока, наполненный льдом. Заканчивалась вся эта конструкция стеклянной банкой, куда что-то капало.

Возможно, Джесси похож на уголовника, но он очень умный. Как только я протянула руку, чтобы потрогать его хитроумное изобретение, Джесси обернулся.

– Эй! – Он перелетел через кровать и ударил меня по руке. – Ты нарушишь конденсирующую цепь.

– Это то, что я думаю?

На его лице появилась хитрая ухмылка:

– Смотря что ты думаешь. – Он поднял банку, и жидкость начала капать на ковер. – Попробуй.

Для кое-как сделанного перегонного аппарата виски был довольно крепким. Все мои внутренности будто опалило адским огнем, потом ноги подогнулись, и я упала на кровать. Голос пропал почти на целую минуту.

– Отвратительно, – выдохнула я.

Джесси засмеялся и тоже сделал глоток, хотя на него это, похоже, подействовало не так сильно.

– Ну, чего ты от меня хочешь?

– Откуда ты знаешь, что мне что-то нужно?

– Потому что никто не наносит мне визитов вежливости, – сказал он, усаживаясь на подлокотник кресла. – И если бы что-то случилось с Кейт, ты бы сразу сказала.

– Это как раз насчет Кейт. В некотором смысле, – сказала я, уставившись на свои колени. Я все еще чувствовала огонь внутри. – Помнишь, когда ты пришел домой пьяный и я притащила тебя сюда? Ты мне должен.

– Что должен?

Я сунула ему в руки газетные вырезки. Они лучше меня могли все объяснить. Брат пролистал их, потом посмотрел на меня. У него светло-серые глаза, и иногда, когда он смотрит на тебя, ты совершенно забываешь, что хочешь сказать.

– Не связывайся с системой, Анна, – горько сказал он. – У всех у нас свои выученные роли, от которых мы не отступаем: Кейт строит из себя мученицу, я – Позор Семьи, ну, а ты… ты у нас Миротворец.