Читать книгу "Иван Молодой. Власть полынная - Борис Тумасов"

После вечерней трапезы отец, поднявшись из-за стола, сказал сыну:

- Завтра быть на Думе.

Молодой Иван хоть и поморщился, но отцовское слово не нарушишь. Княжич Думу не понимал да и не признавал высокоумничанья бояр. Рассядутся на скамьях вдоль стен, бороды из высоких воротников выставят. На посохи опираются да норовят слово умное вставить…

Но отец велел явиться на Думу. Для чего - княжич не спросил.

Едва солнце поднялось из-за леса, как он уже был на хозяйственном дворе, где на столбах стояла сбитая из тесовых бревен просторная голубятня.

Улегшись на прохладную траву, княжич смотрел, как над Кремлем выписывала замысловатые петли голубиная стая. Высокое небо, курчавые облака и голуби как бы отдалили мысль о необходимости явиться на Думу.

Москва тем временем пробуждалась. Ожили слободы, начал собираться люд на Торговой площади, в рядах послышались разговоры, крики.

На Торговую площадь Иван любил бегать с другом Санькой, поглазеть на лавки с товарами гончаров и чеботарей, кузнечных дел умельцев, на ряды зеленщиков и пирожников, калачников и сбитенщиков.

А ежели чуть в сторону податься, то можно попасть в ряды, где мясом и разной дичью торгуют, а на крюках туши подвешенные кровавят.

Сюда съезжались купцы со всех посадов, зазывно кричали торговки:

Калачи домостряпные, не заморские, не басурманские, а русские, христианские!

- Горячий сбитень! Сбитень горячий!

Сбитень из подожженного меда отдавал пряностями, обжигал.

Рядом к Лубянской площади прилепился трактир. Из щелястых дверей тянуло луком жареным, капустой кислой. У коновязи стояли кони, розвальни, сани. Толпились мужики из окрестных сел. Было шумно, весело…

Иван задумался и не слышал, как появился дружок Санька Ненашев, сын дворовой стряпухи. Достал из-за пазухи краюху пирога с требушатиной, отломил половину.

Княжич только сейчас вспомнил, что еще не ел. Санька схватил длинный шест, принялся пугать голубиную стаю, засвистел лихо. Голуби то взмывали ввысь, то падали камнем до самой земли.

На босоногом Саньке рубаха домотканая задралась, оголив ребра.

Иван поднялся, сказал со вздохом:

- Пойду я, Санька. Государь велел на Боярскую думу явиться…

Глава 2

Иван Третий держал с боярами Думу, собрал их в этот раз не в новой Грановитой палате, а в старой хоромине.

Бояре сходились степенно, друг другу едва кланялись, вдоль стен по скамьям рассаживались, каждый на своем месте, иногда переговаривались. Вот Хрипун-Ряполовский пришел, следом Даниил Холмский. Князей этих, воевод, связывала общая победа над татарскими отрядами, которые теснили рать князя Стриги-Оболенского.

Князь Даниил Холмский еще молод, только первой бородой обзавелся, лицо породистое, из князей тверских, в Москве он оказался вместе с Марией Борисовной, женой великого князя Ивана Васильевича.

Порог думной палаты переступил князь Нагой-Оболенский, окинул взглядом хоромину, заметил князя Беззубцева, поклонился. Древнего рода Беззубцев, из бояр Кошкиных-Кобылиных.

Явились бояре Григорий Морозов и Даниил Шеня, друг на друга похожие, коренастые, длиннорукие.

Медленно, опираясь на посох, вошел митрополит Филипп в облачении, сел в кресло чуть ниже государева.

Через боковые двери в палату стремительно вступил великий князь с сыном Иваном. Его сопровождали дьяки и несколько оружных [3] дворян, с некоторых пор заменившие княжеских рынд [4] .

Ивану Васильевичу к тридцати приближалось. Высокий, бровастый, с крупным носом и курчавой бородой. Проследовал на свое место - в кресло на помосте. Сын Иван стал обочь отцовского кресла, ладонь на спинку положил.

Повел великий князь по хоромине зоркими очами, сказал негромко, но властно:

Созвал я вас, бояре, чтоб вместе удумать. Новгородская вольница тревожит меня. Нерадостные вести доходят до нас с рубежей литовских. Казимир, король польский и великий князь литовский, козни против нас злоумыслил. В оные годы с попустительства бояр и князей порубежных смоленских, киевских, витебских и иных возымел Казимир, будто Богом ему завещано собирать землю русскую, княжества наши. А так ли? Кое-кто из русских князей удельных думал под крылом Казимира от ордынцев укрыться. И невдомек тем князьям, что лишь в единении с Московским княжеством спасение.

- Истину, государь, речешь, - кивнул владыка Филипп. - Я утверждаю: не католиков дело православную Русь собирать, не папы римского длань над русской землей вознесется, а владыки православного.

Так, только так, - загудела Дума.

княжества, которые были под Литвой и Польшей:

- Эвон Смоленск и Киев, Полоцк и Витебск где очутились?

Великий князь поднял брови:

И о том слова мои. Но ныне паче всего обеспокоен я Новгородом Великим. Ведаю, заговор зреет среди новгородцев, того и гляди, перекинутся к Казимиру.

Не дозволим! - застучал клюкой Стрига-Оболенский.

Хрипун-Ряполовский иронично посмотрел на него:

- Эко Аника-воин!

А Стрига-Оболенский из висячего рукава шубы льняной платок достал, нос выбил и снова завопил:

- Надобно посольство в Новгород слать, воочию убедиться, так ли уж он к Литве тянет!

Княжич Иван бояр слушает, но пока что одно разумеет: Новгород против Москвы идет.

В Новгороде Великом княжич не бывал, но слышал, что город торговый, мастеровой, Волхов-река с причалами, дворами иноземными. Краем глаза он заметил, как боярин Крюк носом клюет, спит. Прыснул в кулак, но никто не услышал.

Иван Васильевич посохом пристукнул, и палата стихла. Замер и княжич, ждет, о чем отец речь поведет. А тот все молчал, на бояр смотрел испытующе. Те насторожились.

- Бояре мои думные, князья, братья мои, князья, что на уделах сидят, хочу я вам слово свое сказать. Поди, помните, в какие лета великий князь Василий Темный меня, малолетнего, великим князем нарек?

- Как не помнить! - зашумели бояре. Иван Третий снова сделал паузу:

- Так вот, отныне, как повелось от отца нашего, Василия Темного, великим князем со мной сядет мой сын, князь Иван Молодой. И нам бы грамоты вместе подписывать и князьями великими московскими именоваться…

Смолк ненадолго. В тишине Хрипун-Ряполовский что-то о молодости княжича промолвил, но Иван Васильевич прервал его сурово:

- Иван молод, но мудрость с годами обретается. Да и вы, бояре думные, ему советниками будете. А именоваться ему отныне великим князем Иваном Молодым не токмо в княжестве Московском, но и в иных землях наших. Слышите, бояре, и ты, владыка?