Читать книгу "Тень - Антон Грановский"

– Не шути со мной, стрига. – Он протянул пухлую руку: – Отдай мне Ключ!

Темные глаза красавицы слегка сузились, а губы изогнулись в улыбку.

– Пусть он пока побудет у меня, авгур, – проворковала она.

– Что-о?

– Твой хозяин обещал, что вы заберете меня из этого мира, когда все начнется. Я договаривалась лично с ним и потому перстень отдам ему в руки.

Несколько секунд толстяк молчал, глядя на красавицу таким взглядом, словно решал, развеять ее в прах или превратить в крысу. Потом опустил руку и зловеще проговорил:

– Что ж, будь по-твоему. Но если вздумаешь обмануть – тебе конец. Менерих не прощает предательства.

Отвернувшись от стриги, маг авгур склонился над трупом Аллы Львовны Крутовой. Внезапно женщина открыла налитые кровью глаза и посмотрела на толстяка.

– Уже обратилась, – проворчал тот и недовольно покосился на черноволосую красавицу. – Быстро это у вас, кровососов. Теперь понимаю, почему регистраторы запрещают вам кусать людей. Дай вам волю, и через месяц на Земле не останется ни одного нормального сарга.

Он схватил Крутову одной рукой за подбородок, а другой – за затылок и резко крутанул ее голову вбок. Шея Аллы Львовны хрустнула, налитые кровью глаза закатились, а напряженное тело вновь обмякло.

Толстяк взял Крутову за плечи и перевернул на живот. Затем задрал на ней платье и расстегнул застежку лифчика. Проведя пухлой ладонью по голой спине Крутовой, лысый прошептал несколько слов на древнем языке. В ту же секунду на спине проступили багровые символы.

Брови черноволосой красавицы удивленно взлетели вверх.

– Что это?

– Инструкция, – ответил толстяк. – Она всегда прилагается к Ключу.

Красавица усмехнулась:

– Остроумно.

– И главное – удобно. Ключ сам указывает на дверь, которую нужно открыть. Одна беда – инструкция всегда зашифрована.

Красавица приблизилась к трупу женщины и, вытянув шею, попыталась получше разглядеть испещренную кровавыми значками спину. Она успела увидеть несколько странных символов: горящий крест, силуэт рыцаря с воздетым мечом.

Потом толстяк как бы невзначай переменил положение и закрыл собой Крутову. Он вытянул руку, примерился и несколько раз провел острым, как осколок стекла, ногтем указательного пальца по спине мертвой женщины.

Покончив с этим, он облизнул окровавленный ноготь, подцепил им кожу и резким движением сорвал ее.

– Твой хозяин сможет это прочесть? – недоверчиво осведомилась красавица.

– Мой хозяин может много такого, о чем ты даже не догадываешься, – отозвался толстяк, сворачивая свой страшный трофей в рулон и убирая его в карман плаща. – Все, пора уходить.

– Мы идем к Менериху? Толстяк кивнул:

– Да. Но сперва заскочим в ресторан и чего-нибудь перекусим. Я умираю от голода. А ты?

Красавица нахмурилась:

– Ты ведь знаешь, маг, я не ем в ресторанах.

– Ах да. – Толстяк усмехнулся. – Все время забываю, что твой организм не принимает ничего, кроме свежей крови. Ладно, посидишь рядом.

Маг авгур выпрямился и небрежно щелкнул пальцами. Труп Аллы Львовны вспыхнул голубоватым пламенем. Огонь быстро перекинулся на ковер и стал стремительно разгораться, а толстяк и красавица заспешили к выходу.

2

Суетно стало жить на свете. С каждым годом Москва становилась все более неуютной. Если так пойдет и дальше, скоро в столице не останется ни одного места, где можно глотнуть относительно свежего воздуха и размять ноги, не рискуя попасть под машину или быть растоптанным толпой прохожих.

Рыжеволосый официант вспомнил свой маленький городок, из которого уехал «покорять Москву» пять лет назад, и вздохнул. Понадобилось целых пять лет, чтобы понять: Москву невозможно покорить. Это она покоряет каждого, кто попадается в ее паучьи сети. При мысли о «паучьих сетях» рыжий официант представил себе карту московского метро и усмехнулся – карта эта и впрямь здорово походила на паутину.

Кусочки льда мелодично стукнулись о дно широкого стакана. Рыжий официант посмотрел, как бармен заливает лед янтарной струей шотландского виски, снова вздохнул и перевел взгляд на зал ресторана.

Его занимал странный посетитель, сидевший за столиком у окна. Рыжий официант щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена, и сказал:

– Глянь-ка на того типа.

Это был долговязый мужчина в старом, застиранном свитере. Черты лица – резкие и суровые, а само лицо – худое, скуластое и, учитывая черный цвет волос, неприятно бледное. В волосах – ярко-белая седая прядь.

Бармен пожал плечами:

– И что в нем странного? То, что одевается с помойки? Так нынче и не такое встретишь.

– Ты посмотри, как он уставился на ту парочку. Будто глазами их сожрать хочет.

Долговязый парень с седой прядью на темени и впрямь неотрывно смотрел на мужчину и женщину, мирно ужинавших за угловым столиком. Мужчина был хорошо упитан и лыс, как колено. Узел галстука распущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута, красноватая лысина поблескивает, как полированный шлем.

Спутница лысого толстяка была настоящей красавицей. Брюнетка с бледным, чувственным лицом и темными губами. Одета она была в легкий черный плащик.

Лысый толстяк уминал карпаччо из сырой семги (семьсот двадцать два рубля за порцию), запивая его белым бургундским вином (пятьсот рублей за бокал). Красавица ничего не ела, а в бокале, который она держала в длинных, бледных пальцах, была простая вода.

– Ну и что тут такого? – пожал плечами бармен. – Может, у него анорексия и он ненавидит толстяков.

– Анорексия? – Официант возмущенно вытаращил глаза. – Да я ему уже три порции флорентийской говядины с кровью притащил! И он их все умял! Один!

– Три порции? – удивился бармен, разглядывая долговязого брюнета, который продолжал таращиться на толстяка. – По шестьсот пятьдесят рублей каждая? Да вся его одежда стоит в пять раз меньше.

– И я о том же. – Официант снова перевел взгляд на толстяка и красавицу. – Шикарная женщина, – завистливо протянул он.

– Точно, – согласился бармен. – Богиня! Погоди-ка. – Он наморщил лоб. – А ведь я ее знаю. Ну точно – знаю. Это же Наталья Литовцева!

– Какая Литовцева?

– Та самая – жена Литовцева!

– Владельца заводов и судов?

– Ну!

– С ума сойти.

Между тем толстяк вытер руки салфеткой, достал из кармана бумажник, скользнул взглядом по счету, который уже лежал на столе, и небрежно отсчитал несколько купюр. Потом сунул бумажник в карман, и оба – толстяк и его спутница, – поднялись из-за стола.