Читать книгу "Пересечение - Владимир Серов"

Старый кельт, догоняя его, крикнул:

– Не стой! Я же сказал – живее вглубь. Нас же подстрелят!

Словно в подтверждение его слов несколько стрел просвистели совсем рядом с ними. Опытные критские лучники, мгновенно разобравшись в обстановке, снова натягивали свои луки.

Беглецы прыжками, друг за другом, мимо ив и камышей, по только им известным кочкам и корягам, скрывающимся в трясине, забирались все глубже и глубже в болото через зеленые пятна топей, мимо кругляшей стоячей и ржавой воды. Но догнавшая их стрела, ударила мальчику в бедро, свалив его прямо в воду. Дед, подхватив внука на руки, рванул дальше. Ему оставался всего один шаг до спасительных кустов, которые бы полностью скрыли их из вида лучников, когда целых две стрелы впились в его тело. Он еще сумел сделать этот шаг и упал вместе с мальчиком за поворот на твердую землю, окончательно скрывшись из вида для стреляющих римлян. Те было попытались сунуться на болото за ними, но, застряв несколько раз в трясине, отказались от этой затеи. Тем более они видели, что стрелы попали в цель, и их жертвы вряд ли останутся живыми.

Вечерело. Солнце уже закатилось за лесом, и здесь, среди болот, стало сумрачно и прохладно.

Акауда с трудом выбрался из-под упавшего на него тяжеленного деда и наклонился над ним. Тот, не шевелясь, лежал на груди. Из спины и шеи его торчали две большие стрелы.

– Дед, это я виноват, что задержал тебя! – в отчаянии закричал мальчишка, тряся старого кельта за плечо. На время он даже забыл о раненой ноге.

– Не кричи, сломай обе стрелы, аккуратно переверни меня и помоги сесть. Постарайся сделать все, что я скажу, – заговорил дед. Чувствовалось, что говорит он с трудом, но спокойно и размеренно.

Акауда с трудом надрезал дедовым ножом твердую как кость первую стрелу и сломал ее, затем таким же образом сломал вторую стрелу, быстро надергал и накидал на землю молодого и пока еще совсем низкого мха, затем осторожно перевернул раненого кельта на бок и помог сесть. Тот только коротко простонал сквозь стиснутые зубы. Стрела, попавшая в шею, прошла насквозь, и наконечник торчал из горла наружу. Вторая стрела грудь насквозь не пробила, и конец ее остался где-то внутри.

– Сначала покажи мне свою рану.

Дед посмотрел на раненое бедро внука с торчащей в мякоти в обе стороны стрелой.

– Достанешь у меня из кармана куртки мешочек, там бальзам. – Голос у деда становился все слабее и глуше. – Стрелу сломаешь, выдернешь из ноги, залепишь дырки бальзамом и завяжешь рану тряпкой. Да ты и сам знаешь, чему-то вы у меня научились? А он поможет, – дед замолчал, отдыхая.

В груди у него что-то клокотало, дыхание стало частым и прерывистым.

– Утром пойдешь в поселок. Аккуратно. Вдруг римляне еще там… И остерегайся друида, ничего хорошего от него я не жду. Он меня стращал грядущими неприятностями, но я не думал, что это так скоро… В дальнем правом углу хлева, под половицей… под каменной плитой – тайник. Я сам так и не успел туда. В тайнике золото и, самое главное, черный камень. Камень добыт на нашей земле, полон древней магии, и его предназначение никому не известно. Его нужно хранить любой ценой, а он будет хранить тебя. А когда-нибудь передашь его другому хранителю, сам поймешь когда. Никому не показывай. Да хранят тебя боги!

Он закашлялся и изо рта его пошла кровь. И уже еле слышным шепотом, больше похожим на хрип, закончил:

– Золото с камнем спрячь, и бегом на переправу. Дропус, перевозчик, где останавливались. Скажешь ему все. Он тебя на материк… поживешь там… А потом на восток, за реку Рен4, к вождю германцев Мароботу… Мы с его братом… гладиаторами…

Он хотел еще что-то сказать, но кровь хлынула из горла сплошным потоком, он дернулся, опрокинулся набок. Глаза его закрылись, и он затих.

И Акауда с ужасом понял, что дед скончался, и он остался совсем один. Слезы душили его, в горле стоял комок, и паренек, полный отчаяния, все сидел и сидел рядом с самым родным человеком, так нелепо погибшим по его нерасторопности.

Механически, практически не сознавая, что он делает, Акауда отломил наконечник стрелы, торчащей у него из бедра, за оперение вытянул стрелу из ноги, залепил ранки в ноге дедовым бальзамом, перевязал рану тряпицей и снова застыл над дедовым телом.

Он не замечал ни сырого бледного тумана, поползшего по болоту, ни тусклых болотных огоньков, то там, то сям замерцавших в темноте, не слышал кваканья одинокой, неведомо откуда так рано появившейся лягушки. Юный кельт весь ушел в себя, погрузившись в скорбное переживание.

Когда Акауда немного успокоился, он стал вспоминать все самое хорошее, что было у него связано с дедом. Конные поездки по родному краю, путешествия на материк вместе с обозом торговцев и посещение весенней ярмарки, обширной и многоликой. Пока торговцы продавали свои товары, стальные и оловянные слитки, украшения и ткани, они с дедом посмотрели много интересного.

Вспомнилась Акауде и их с дедом поездка к огромному храму друидов в центре острова5, лигах в семидесяти от их дома. Дед тогда сказал ему, что обязан показать это и предостеречь. Они тогда остановились на пригорке в нескольких лигах от храма. Но и с этого расстояния огромное сооружение подавляло своей мощью, мрачностью и какой-то трагической торжественностью. Тогда дед поведал внуку страшную тысячелетнюю историю этого храма, с его жестоким волшебством и многочисленными человеческими жертвоприношениями. Тогда же он строго-настрого предупредил Акауду о серьезной опасности этого места. Именно отсюда приходили жрецы-друиды во все поселения острова.

Много что вспомнилось Акауде, связанное с дедом. И только когда наступило утро, он вышел из этого состояния. За ночь все слезы были выплаканы. Надо было делать дело. Чуть повыше на холмике он дедовым мечом и руками выкопал могилу, с трудом затянул в нее тяжелое неподатливое тело, положил сверху его верный меч и засыпал, тщательно утрамбовав здоровой ногой. За эту ночь мальчишка значительно повзрослел.

Солнце висело уже высоко, когда Акауда закончил свое скорбное дело. Он отвел тину, вымыл испачканные в глине руки в желтой болотной воде и огляделся. Кругом было тихо. Легкий ветерок играл молодой листвой на чахлых болотных кустах.

Тишину разорвал резкий крик болотной птицы откуда-то сбоку от него. Акауда вздрогнул и оглянулся на крик.

Совсем недалеко от него в небе появилось резко очерченное черное пятно, даже не пятно, а что-то круглое. Круглое и иссиня-черного цвета. Оно было похоже на огромный зрачок, висящий в небе. Акауде показалось, что он видит этот предмет даже не глазами, а каким-то внутренним чувством. Эта штука висела недалеко и невысоко от него, словно вглядываясь в испуганного мальчишку, и вдруг исчезла так же быстро и неожиданно, как и появилась. Акауда еще некоторое время постоял, тревожно вглядываясь в синее безоблачное небо. Все было спокойно и тихо.