Читать книгу "Хищник. В 2 томах. Том 2. Рыцарь "змеиного" клинка - Гэри Дженнингс"

Мы ехали весь день, останавливаясь, лишь когда воинам надо было сменить лошадей и напоить их. Два или три раза стражи приносили мне еду и питье из имевшейся в обозе провизии: холодное копченое мясо или соленую рыбу, черствый ломоть хлеба, кожаную чашу с вином или пивом. Тогда же мне разрешали ненадолго вылезти из повозки, чтобы размять ноги и облегчиться. Разумеется, я делал это как женщина и, конечно же, в присутствии одного из воинов, который стоял на страже неподалеку, со злорадством поглядывая, как благородная принцесса облегчается подобно самой последней крестьянской девке.

Мы продолжали двигаться на северо-восток, очевидно, прямо к Сердике. Я слышал, что это довольно большой город, но не знал, принадлежал ли он Страбону, или же тот просто выбрал его в качестве места, где будет удобно содержать принцессу и торговаться с Теодорихом. Ничего, подумал я, со временем это выяснится. Однако, продвигаясь столь быстрыми темпами, мы не добрались до Сердики в тот день, и, когда разбили лагерь для ночевки на обочине дороги, я обнаружил, что у Страбона имелись на принцессу Амаламену свои планы. Он не собирался ограничиваться тем, чтобы просто держать ее в качестве заложницы.

Carruca, несмотря на то что ее все еще охраняли двое воинов, поставили довольно далеко от остальных. Я предположил, что это было сделано для того, чтобы я мог есть, спать и справлять естественные нужды вдали от любопытных глаз. Действительно, мне вскоре принесли ужин — на этот раз горячую еду, — таким образом избавив меня от толкотни среди воинов у костров. Но после того как я поел, совершил вынужденное путешествие в кусты и, насколько было возможно в этих условиях, вымылся перед сном, у повозки неожиданно возник Страбон. Без всяких приветствий, не спросив у меня разрешения — если не считать отрыжки, которая свидетельствовала о том, что он тоже хорошо поел, — он забрался в carruca и улегся рядом со мной.

— Что это значит? — холодно спросил я.

— Акх, женщина, тебе совсем немного удалось поспать прошлой ночью. — Он снова рыгнул. — Я окажу тебе любезность и сам прослежу, чтобы этой ночью ты хорошенько отдохнула. Ты будешь спать со мной, и сон твой будет крепок после того, как я удовлетворю тебя. Теперь можешь погасить лампу и задернуть занавески. Ты ведь не хочешь, чтобы стражники все видели?

Не испытывая страха, но в искреннем изумлении — потому что я уже было поздравил себя, что избавился от посягательств, — я произнес:

— Ты говорил, что уважаешь мою священную реликвию. Что не станешь насиловать меня.

— Я и не собираюсь. Ты отдашься мне по своей воле.

— Ну уж этого ты от меня никогда не дождешься.

Он пожал своими крепкими плечами:

— Выбирай— Теодорих Триарус или весь лагерь. Или я, или все они поимеют тебя этой ночью. И учти, я не буду долго ждать, что ты решишь. Полагаю, сестре короля-самозванца лучше отдаться своему высокородному соплеменнику из рода Амалов, чем ста пятидесяти воинам весьма темного и низкого происхождения.

— Не будь столь самоуверен, — с показной храбростью ответил я. — Может быть, они неуклюжие и невоспитанные, но я сроду не видела никого отвратительней и уродливей тебя.

Страбон рассмеялся своим загробным смехом:

— Я был уродом всю свою жизнь и за это время услышал столько насмешек и оскорблений, что твои слова не могут меня задеть, поэтому побереги силы для того, чтобы визжать: «Насилуют!»

— Принцессы не визжат, — ответил я, стараясь, чтобы это прозвучало высокомерно, словно я и в самом деле был принцессой. — Ибо визгом невозможно выразить мое отвращение и презрение. Я лучше кое-что спокойно скажу тебе, Страбон. Ты ждешь, что мой брат пойдет на уступки, подчинится, заплатит выкуп или что там еще. Но неужели ты рассчитываешь, что он станет платить за подпорченный товар?

— Vái, он заплатит прежде, чем узнает, что товар подпорчен. Может статься, его совсем не будет заботить так называемая порча, когда он все-таки об этом узнает.

— Что?

— Помни, твой Теодорих всего лишь ничтожный претендент на трон. Множество настоящих правителей мечтают выгодно пристроить сестру или дочь, отдав ее в жены могущественному монарху. Твой tetzte брат, возможно, обдумывает именно это — предложить мне тебя в жены или наложницы — в обмен на то, чтобы я признал его претензии.

По правде говоря, я сомневался в этом, однако, желая удовлетворить свое любопытство, спросил:

— Ради бога, старик, объясни мне, зачем тебе нужна жена, которая считает тебя мерзким и отвратительным?

— Потому что тебя я таковой не нахожу, — ответил Страбон невозмутимо.

Однако внезапно спокойствие покинуло его. Своей огромной ручищей он разорвал горловину моей рубахи, затем резко потянул и сорвал с меня прозрачное белое платье Амаламены. Под ним на мне были надеты только цепочка с амулетами, strophion и расшитый пояс целомудрия на бедрах. Страбон повернул голову из стороны в сторону, сначала одним, а затем другим глазом рассматривая меня с ног до головы. Спустя короткое время он продолжил, снова спокойным тоном:

— Нет, я вовсе не нахожу тебя отталкивающей. Немного, правда, худосочной, на мой вкус, но не сомневайся, со временем я откормлю тебя. А теперь довольно уверток. Покажи-ка мне и остальное тоже. Или я все должен делать сам?

Я разозлился так, что чуть не сбросил оставшуюся одежду, просто чтобы поразить эту скотину видом не только женских грудей, но и мужского члена и насладиться его замешательством. Однако я прекрасно понимал, что, придя в себя, Страбон убьет меня на месте, а потому сдержался и снял только strophion.

— Груди маловаты, — заключил Страбон. — Но по-девичьи упруги, и они, разумеется, набухнут от беременности.

Он начал неторопливо снимать с себя верхнюю одежду, а я просто смотрел на него, не говоря ни слова, поэтому он продолжил:

— Нет, я вовсе не нахожу тебя отталкивающей, да и других жен и наложниц у меня сейчас нет. Твои предшественницы все умерли, так и не дав жизни ни одному младенцу мужского пола, за исключением Рекитаха, этого парня с рыбьим лицом, — ты его видела. Император Зенон думает, что, раз он удерживает моего сына в заложниках, я буду вести себя послушно. Vái! Вот болван! А ты еще совсем молоденькая. Не старше Рекитаха, думаю. Возможно, ты родишь мне более достойного наследника. И тогда, знаешь ли, мы будем связаны неразрывно.

— Да спасут меня небеса, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос оставался твердым и холодным. — А вдруг этот ребенок окажется таким же уродом, как ты. Рекитах смахивает на рыбу, а ты похож на лягушку с…

Шлеп! Он снова выбросил вперед ручищу, и я упал на спину на ложе, оглушенный, половина моего лица полыхала огнем.

— Я ведь предупреждал тебя, девка, не трать силы на бесполезные оскорбления. Прибереги свой ротик, чтобы поплевать себе на ладошку. Затем воспользуйся этой слюной, чтобы смочить у себя внизу, или там будет болеть сильней, чем сейчас лицо. Я не теряю времени на любовные игры и не требую этого от тебя. Нечего притворяться возбужденной и ласковой. Что же касается того, чтобы раздеться догола… Если уж ты настолько стыдливая, можешь продолжать носить свои жалкие амулеты — и даже свой римский пояс целомудрия. Ты слышишь меня? Все, что мне требуется от тебя, это чтобы ты лежала и терпела!