Читать книгу "Тропик Козерога - Егор Бекесов"

Только тут Вася понял, что никакой это не мужчина, а обыкновенный подросток, ровесник ему самому, в лучшем случае на год-другой старше. Это обстоятельство в какой-то степени одновременно пугало, и, с другой стороны, вселяло уверенность, заставляло смотреть на незнакомца как на равного противника, несмотря на то, что произошло несколькими минутами ранее.

И это воодушевление всё-таки взяло верх. Рука юноши уже потянулась к карману, где должен был лежать свинцовый кастет, а в голове тут же начал прокручиваться сценарий, где он, Кистенёв, быстро вскакивает и одним ударом в челюсть вырубает противника, благо на этот раз он всего один. Но тут возникла проблема: кастета на месте не оказалось.

Парень в плаще, тем временем, стоял всё на том же месте и, сделав успокаивающий жест рукой, произнёс по-русски, но с каким-то странным едва заметным акцентом: «Сударь, успокойтесь, я не желаю причинять вам зла.»

Но Кистенёв плевать хотел на всех его сударей, и что он там желает, в голове крутилось только одно: «Где кастет? Где, чёрт возьми, кастет?». Он отчаянно просматривал землю вокруг, он должен был быть где-то здесь, скорее всего, выпал при падении по склону.

И, наконец, он увидел спасительный блеск белого металла посреди грязи, в паре метров от противника. Мысленно поблагодарив самого себя за то, что взял именно свинцовый, белый кастет, Василий, резко сорвавшись с места и быстро подняв своё оружие из грязи, тут же отскочил в сторону, надевая его на руку.

«Ну всё, сучара, теперь играем по моим правилам,» — произнёс он, дёргая рукой, имитируя короткий удар, голосом, конечно, не столь жёстким как хотелось бы, но это было не главное.

Человек в плаще, несмотря ни на что, являл собой просто образец невозмутимости, на лице его отобразилось разве что какое-то странное разочарование и раздражение.

— Друг мой, — сказал он спокойным голосом, которым дают обычно дружеский совет, — никогда не стоит доставать оружие, даже столь безобидное как это, в противном случае это может быть чревато…

— Закрой пасть, иначе щас всеку, — спокойствие противника окончательно вывело Кистенёва из себя, и он почувствовал, как сам вдруг временно превратился в представителя того рода людей, от которых только убегал по двору, но едва ли это казалось ему минусом в сложившейся ситуации.

— Ещё раз повторяю…

— Ну, всё!

И в этот раз он ударил, ударил правда не в полную силу, рассчитывая нанести что-то вроде предупреждающего удара, но в то же время рука двигалась достаточно быстро, чтобы оставить противнику маленький шанс увернуться.

Всё прошло совершенно не так как планировалось. Рука ушла в пустоту, а ноги в тот же момент подкосил слабый, но чёткий удар и Василий поймал себя на том, что повис в воздухе совершенно без точек опоры. Однако, едва только он это осознал, как рухнул лицом в ручей недалеко от того места, где недавно лежал. Самое страшное при этом, что правая рука продолжала идти впереди туловища, и он всё же нанёс удар кастетом, очень хороший удар, в который был вложен почти весь его вес, но вот удар этот пришёлся по лежащему в воде камню. Мягкий металл сжался, больно прищемив пальцы. Василий перевернулся на спину, схватившись за руку.

Человек в плаще недвижимо возвышался над ним чёрным силуэтом. Вдруг он выхватил что-то обеими руками из-под плаща, и в лунном свете блеснули два длинных ножа, хотя скорее их следовало назвать маленькими мечами, сантиметров по пятьдесят длиной.

Кистенёв понял, что его разум отказывается выдвигать какие-либо идеи по поводу происходящего, слишком уж резко переменилось положение вещей, слишком уж бредово это всё было, да и, судя по всему, сейчас существованию разума придёт конец.

Два лезвия вошли в дно ручья по бокам от Васиной шеи, так что клинки образовали над ней букву «Х», лишая лежащего под ним человека возможности подняться. И хотя были на лицо театральность и бутафорство подобного метода обездвижить противника, вставать Кистенёв уже не собирался.

«Возьмите себя в руки, друг мой, — подчёркнуто флегматично произнёс парень в плаще, властно и одновременно презрительно смотря на разлёгшегося у его ног Василия, — думаю, теперь мы можем поговорить как взрослые, цивилизованные люди. Видите ли, всё, что мне от вас нужно, это немного общей информации о том мире, в котором мы сейчас с вами находимся, и прежде всего, ответ на один вопрос: что же всё-таки обозначает ваша одежда!»

Глава вторая ЧТО-ТО СТРАШНОЕ ГРЯДЁТ

На следующее утро Василий проснулся достаточно рано. Обычно после шести учебных дней, в которые он был вынужден не свет не заря насильно выдёргивать себя из кровати и полусонным идти в школу, воскресенье было единственным днём недели, когда он мог, наконец, выспаться. И он этой возможностью пользовался вдоволь.

Но сейчас всё было иначе. К похмелью, хоть и слабому, но вызывающему вполне определённые неприятные чувства, добавилась боль по всему телу, как напоминание о произошедшем вчера вечером во дворе. Особенно досаждали ссадины на локтях и коленях, и сильный ушиб на спине, возле правой лопатки, так что даже лежать можно было, повернувшись на левый бок.

Он встал не сразу и как обычно около получаса провалялся в кровати. Когда он всё-таки вышел на кухню, отец его уже собирался уходить, и, сидя за столом, прямо в деловой рубашке, допивал чашку чая, при этом, как обычно, не вынимая ложки. Василия, конечно, обрадовало, что отец уходит, и теперь не придётся выслушивать его нравоучения сколь-нибудь продолжительное время, хотя и понимал, что избавиться от них совсем не удастся: ему никогда не удавалось от них избавиться, ни в одно из воскресений за последние несколько месяцев.

— Доброе утро, — произнёс отец с назидательной издёвкой в голосе.

— Доброе утро.

Василий пододвинул стул и присел за стол сбоку, чтобы не смотреть на отца. Тот тоже не смотрел на сына и, лишь допив чай, безразлично произнёс:

— И где тебя угораздило так вчера извозиться?

— Говорю же, упал.

— Упал? Куда, в Курцевский овраг?

— И как ты догадался.

Отец недовольно посмотрел на Василия, встал из-за стола, громко прошептав: «Когда же ты повзрослеешь». Он обмыл чашку в раковине и, быстро надев висевший на спинке стула пиджак, бросил на ходу:

— Мясо с картошкой в сковородке, сам разогреешь. Да, и уточни насчёт дня открытых дверей… хотя конечно можешь и здесь всю жизнь оставаться, тебе, я так вижу, наплевать.

Василий остался сидеть на кухне. Приглушённо хлопнула входная дверь, оповещая о том, что он остался один в квартире.

Последние слова про «день открытых дверей», по какой-то неведомой ему самому причине окончательно нагнали на него странную грусть. Василию было знакомо это чувство, оно преследовало его постоянно, отступая только тогда, когда он напивался с друзьями и забывал обо всём. Словно впереди был туман, и за этим туманом не было ничего, кроме могильного креста в конце пути, но путь этот нужно было пройти, зачем — неясно, но выбора не было. И всё сильнее его мучил в последнее время вопрос: «Зачем?» Он задавал его себе каждый раз, когда просыпался утром в школу, где все уроки сидел в интернете, или просто убивал время при помощи телефона, дожидаясь звонка, чтобы потом прийти домой и делать то же самое дома. А теперь ещё он вспомнил, что и этому скоро придёт конец.