Читать книгу "Мой внутренний Элвис - Яна Шерер"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Направо! — кричит мама.
Мистер Фицмартин, наверное, вдруг решил от нас избавиться и не зажег поворотник. Папа резко выкрутил руль, и меня кинуло на детское сиденье Клары. Она снова ноет: «Ну Антье-э-э-э».
Папа уже взял себя в руки — еще бы, ведь он снова может читать лекции, как же упустить такую возможность.
— Эмиши — одна из ветвей меннонитства, если вы понимаете, о чем я, — говорит он и внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида.
— Понимаю, — говорю я, — это те самые парни, расфуфыренные донельзя, которые все время хотят обратить тебя в свою веру.
— Это мормоны, — говорит папа. В зеркало заднего вида виден его улыбающийся в бороде рот. Он улыбается, потому что снова оказался прав.
Справа от дороги тянутся бесконечные поля. Ничего так, красивые.
— У эмишей нет автомобилей! — папа наулыбался вволю и теперь снова хочет поговорить.
— Прям как эти? — спрашиваю я и показываю на открытый джип, несущийся нам навстречу. За рулем — двое бородатых мужчин в широкополых шляпах. Папа глядит на них так злобно, словно они специально тут разъезжают, чтоб позлить его. «Исключения только подтверждают правило», — говорит он потом.
На рынке полным-полно мужчин в широкополых шляпах. Все они в брюках на подтяжках, пояс которых виднеется где-то под мышками. Неплохо смотрится. Куда лучше туристов, которые снуют туда-сюда в шортах и футболках и демонстрируют всему миру свои волосатые ноги.
В киосках продают овощи и фрукты, совсем вялые и сморщенные. «Как в магазине экологически чистых товаров!» — восклицает мама.
«Ох уж эта краля из фольклор-ансамбля», — поет папа прямо мне в ухо и кивает на маленькую девочку. Я затыкаю уши. Эта кошмарная песня вообще-то называется «Эта краля из стриптиз-ансамбля». Папа переиначил ее, когда мне было пять лет и я ходила заниматься в группу восточнофрисландского народного танца. Учительница там была в полном восторге от меня — не потому, что я хорошо танцевала, а потому что у меня были такие светлые волосы. «Настоящая нимфа!» — восклицала она то и дело и чесала мне подбородок так, словно я кошка. «И при этом она — из Швабии», — все время объяснял папа учительнице. А ей было на это наплевать, самое главное — я выглядела как северная немка.
Вообще-то я вовсе не из Швабии, ну может быть, только пара генов оттуда — в лучшем случае, их половина. И папа сначала хотел, чтобы я танцевала в швабской группе народного танца — только вот ее было трудно найти в Восточной Фрисландии. А чтоб создать свою группу, одной полушвабки маловато. Тогда точно не получилось бы водить хороводы. В семь лет меня выкинули из танцевальной группы, потому что однажды на чьей-то серебряной свадьбе я споткнулась и вылила какой-то старушке холодный суп прямо на колени.
Папе бы самое время радоваться, что мои швабские гены больше не будут портить восточнофрисландскими обычаями, а не напевать эту дурацкую «кралю из ансамбля».
Я разглядываю девочку-эмиша. Длинное платье и шапочка смотрятся почти как народный костюм, который мне тогда справили. Я очень им гордилась и казалась себе красавицей.
Глупость какая.
— Чего? — Нелли тут как тут.
— Красиво, — говорю я.
— Да, и вправду красиво, — соглашается она и добавляет, что тут полно моих соотечественников. Нелли кивает на девочку-эмиша. — Она настоящая красавица, если бы не жир.
Посередине рынка под тентом стоят деревянные столы и стулья, на гриле запекают свиные ребрышки и картошку.
Мы садимся за стол и едим.
Мать Нелли что-то все время говорит моей маме и показывает на Нелли. Папа тоже говорит мне и тоже показывает на Нелли: она, мол, занимается волонтерской социальной работой, а еще учит русский и скоро поедет по обмену в Японию. «Классно, правда?» — папа смотрит на меня своим взглядом «у-других-людей-такие-классные-дети». Я пробую ответить взглядом «у-других-детей-классные-родители», но папа на такие вещи не ведется. Тогда я гляжу мимо него, на маму. Мать Нелли как раз наклоняется к ней через стол, спрашивает что-то и кивает в мою сторону.
— Вы что-то предпринимаете по поводу ее веса? — слышу я.
Мама пожимает плечами. Я смотрю на папу. «Женские разговорчики», — говорит он.
Я поддеваю на вилку то, что осталось от свиных ребрышек и кладу папе на тарелку. Пусть лучше он станет еще жирнее.
— Спасибо, — говорит он.
Клара ерзает на скамейке и тянет маму за футболку:
— Мне надо в туалет.
— Да, солнышко.
Мама гладит Клару по голове и разговаривает с матерью Нелли дальше как ни в чем не бывало. Потом глядит на меня:
— Антье, не могла бы ты?
Ну уж нет. Только не это.
— Антье?
— Хорошо.
Мама роется в сумке и ставит на стол Кларину банку для мочи. Лицо матери Нелли передергивает от отвращения.
— Она собирает мочу, потому что хочет сохранить для себя собственный продукт, — поясняет мама, — она уже слишком взрослая для анальной фазы, но мы думаем, что она должна развиваться в своем собственном ритме.
Мать Нелли с пониманием кивает.
Нелли смеется.
Я судорожно хватаю банку, потом Клару и бросаюсь прочь.
— Ну А-антье-э! — Клара спотыкается, едва поспевая за мной, но мне совершенно не хочется идти медленно. Каждая секунда с этой банкой в руке — мучение. Перед туалетом, конечно, очередина, потому что кабинка только одна. Нужно было взять сумку или что-нибудь, чем можно прикрыть эту чертову банку! Женщина за нами с интересом рассматривает, что же такое у меня в руке.
— Отдай мою банку! — Клара тянет меня за футболку. Я отдаю. Тем лучше — не придется держать в руке мерзкую позорную штуку. Клара даже не пытается спрятать банку — наоборот, она гордо обхватывает ее обеими руками.
Женщина улыбается Кларе:
— У тебя модные очки, малышка!
Клара гордо кивает.
Вот уже два дня она не снимает эти очки с голограммой, которые оказались в ее «Хэппи Мил» из Макдональдса. Там, где должны быть Кларины глаза, таращатся с голограммы глаза рептилий. Кларин взгляд нагоняет ужас. Не представляю, как ее очки можно назвать красивыми, но если тетеньке это нравится, тем лучше. Тогда, может быть, она и не заметит, что в руках у Клары банка из-под мармелада, полная писюлек.
— А это что такое?
Рано я обрадовалась.
— Это мое пипи! — Клара протягивает женщине банку. Та берет ее.
— О, как интересно!
— Это ее моча, — поясняю я, — она ее собирает, потому что хочет обладать собственным продуктом. Она уже взрослая для анальной фазы, но мы думаем, что она должна развиваться в собственном ритме.
— О! — Женщина секунду смотрит на нас с отвращением. Но быстро берет себя в руки, лучезарно улыбается Кларе и возвращает ей банку. — У тебя очень красивые пипи, малышка, такой прекрасный цвет!
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Мой внутренний Элвис - Яна Шерер», после закрытия браузера.