Читать книгу "Свадебное платье мисс Холмс - Наталия Миронина"

– Ну как? – Лида гордо кивнула головой-башней.

– Великолепно. К твоему почти строгому платью очень пойдет.

– Так было задумано! – Лида гордо улыбнулась, и мы вошли в подъезд.

– А, вот и дочки! – зашумел отец, выходя нам навстречу. – Ну что, в магазин сходила?

– Сходила, сходила. – Я аккуратно поставила огромную коробку с тортом на стол. – Вы на кухне разберите.

– Погоди, успеешь… – отец опять скрылся.

Я заглянула в кухню – оказывается, они уже пили. И мать, и отец на столе, на клеенке разложили какую-то нарезку и наливали что-то из большой нарядной бутылки.

– Ну, что вы за люди! Неужели не могли подождать? – Я постаралась говорить тихо, чтобы не слышала Лида. Но отец уже изрядно выпил, а потому прокричал:

– За тебя дочка, за тебя, Лидочка! Большая стала, совсем большая! Ты не забудь нас с матерью, не забудь. Старшая-то наша – ведьмой выросла, ведьмой, что от нее ждать?

Он покосился в мою сторону, а я даже не стала его слушать. Да, я была груба и порой жестока с родителями, но у меня не было выхода. Все эти годы я боролась за сестру.

– Хорошо, отец, хорошо. – Лида говорила спокойным тоном, и я чувствовала в этом тоне примирение хотя бы на сегодняшний день, когда она была такая красивая, и такая взрослая, и такая успешная – в аттестате были одни пятерки. Она не хотела уходить из дома с привычной тяжестью, со ставшим обыденным страхом и чувством разбитости. С теми чувствами, которые возникали от невозможности что-то изменить.

– Лида, опоздаешь, давай, одевайся, я тебе помогу застегнуть платье. – Я позвала сестру.

Я подошла к шкафу и увидела, что платья нет. Его не было там, где мы оставили его наглаженным этим утром.

– Лида, ты куда дела платье? – громко спросила я и тут же пожалела об этом. Я пожалела о собственной глупости и неразумности, о своей недопустимой наивности. Я ведь сразу поняла, куда оно делось, это красивое платье, сшитое сестрой на выпускной вечер. Лида вбежала в комнату, посмотрела на меня, потом на дверцу шкафа, потом схватила со стула какую-то тряпку и кинулась на кухню.

– Ты – сволочь! Ты не отец! Ты сволочь! И ты тоже, вот вам, вот! – Из кухни понеслись крики, раздался звон разбитого стекла, стук падающих табуреток.

Послышались возня, крики и громкие восклицания Лиды. Я бросилась на кухню – сестра колотила пьяных родителей всем, что попадалось ей под руку. Ее прическа растрепалась, длинные волосы упали на лицо и сделали ее похожей на ведьму.

– Лида, успокойся, успокойся! – Я попыталась схватить ее за руку. Но она вырвалась и кинулась открывать ящик, где лежали ножи и вилки.

– Стой! Нет! Это всего лишь платье! Лида! – Я закричала так, что меня должны были слышать на другом конце этого проклятого города.

При этих словах Лида вдруг остановилась, выпустила из рук то, что в запале выхватила из ящика. Она уткнулась лбом в грязную замасленную кухонную стену и запричитала. Я не могла разобрать ни слова, только слышался ее голос, очень жалкий. В кухне стало тихо, только причитала Лида, и из окна доносились чьи-то окрики. И в этот момент я почувствовала тошноту. Самый настоящий рвотный спазм. Я почему-то так испугалась, что невольно вскрикнула:

– Лида, мне что-то не по себе.

И сестра, забыв о своем отчаянии, кинулась мне на помощь:

– Воды, выпей воды! Может, лекарство?..

Мы уехали этой же ночью. Лида не пошла на выпускной – она умылась, причесалась и сходила в школу за аттестатом. Я представляла, чего это ей стоило – оказаться среди нарядных одноклассниц, которые наверняка засыпали ее вопросами и ехидно улыбались. Но, похоже, это уже была другая Лида. Совсем не та, которая жалела мать с отцом, выгораживала их передо мной и соседями, которая все надеялась на то, что жизнь в доме будет когда-нибудь другой.

Пока сестра была в школе, я быстро собрала нашу одежду, взяла все деньги, которые были, и, позвонив на работу, предупредила, что беру отпуск за свой счет.

– Надо заявление написать, – сказала растерянно заведующая.

– Сейчас приду. – Я бегом пустилась в магазин.

На работе ко мне относились хорошо, а потому я вдруг почувствовала, что мои губы сложились сами собой в уродливую гримасу, а из глаз потекли слезы.

– Что с тобой?! Да, говори! Слышишь! Не молчи, говори, легче станет. – Заведующая увела меня в свой кабинет. Там она вытянула из меня всю историю. Я говорила почти безостановочно, я плакала и опять начинала говорить. Она слушала меня, подливала воды в мой стакан и ни разу не перебила. Ни разу не произнесла: «Успокойся!» Она давала мне выплакаться и выговориться.

– Уезжайте. Уезжайте отсюда. Нечего вам обеим здесь делать. Посиди здесь, – сказала заведующая и вышла из кабинета.

Вернулась она минут через двадцать, когда я уже вытерла слезы и отдышалась.

– Вот, это вам в дорогу. Немного колбаски, сыр, копченое мясо. Вы ведь, наверное, так и не отметили Лидин выпускной?

Я замотала головой и, вспомнив, как упал на пол большой кремовый торт, опять заплакала.

– Перестань. Вот здесь конфеты и пирожные. Только сегодня привезли. Еще я положила две банки тушенки и балык. Это в Москве пригодится. Хоть утром позавтракаете, когда приедете. Перестань реветь. Я тебе даже завидую. – Заведующая закурила сигарету. – Ты сейчас сядешь в поезд, возьмешь постель, и ничего тебя уже не удержит. Мне бы твои годы, я бы и минуты не думала!

– Спасибо, но здесь так всего много.

– Не выдумывай. Бери и даже ничего мне не говори. – Заведующая подала мне два огромных пакета. – Считай, что я это дочь в дорогу собираю.

Нам достались билеты в плацкартный вагон на самый долгоидущий поезд. Впрочем, это ни меня, ни сестру не волновало. Лида была такой уставшей и такой измученной, что заснула почти сразу, как мы сели в поезд. За все время она ни словом не обмолвилась о произошедшем и только утром, когда показались московские пригороды, произнесла:

– Настя, неудивительно, что отец продал платье. Он алкоголик. И этим все сказано. Но как могли его купить?! Ведь весь городишко знает наших родителей? И купил кто-то из наших, местных. И что? Тот, кто купил, не догадывался, что этого делать нельзя? Настя, как можно было его купить?

У меня не было ответа на этот вопрос, очень сложный и очень простой одновременно. Зато я совершенно точно знала, что, уехав, мы поступили совершенно правильно.

Глава 2

Московские аппетиты

Москва все время ест. Долгое время это первое впечатление было единственным и самым сильным. Мы вышли на Ленинградском вокзале и ощутили дурманящий запах всего на свете – пахло шашлыком, горячими лепешками, пиццерией, вывеска которой била в глаза своим ярким светом. От автоматов пахло кофе и шоколадом. Нам попадались люди с шаурмой, пончиками, с упаковкой чипсов и просто с плюшками. На площади – вереница такси, а рядом с машинами – водители, которые тоже ели. Если не ели, то грызли семечки.