Читать книгу "Однажды в полночь - Джулия Энн Лонг"

Томми ответила ему такой же.

Этот обмен улыбками был подобен рукопожатию. Это был договор относиться друг к другу с симпатией.

Позже окажется, что именно это будет главным, что врежется ей в память о той ночи – блеск озорной усмешки в темноте, которая показалась тогда прекрасным и более опасным близнецом месяца в небе.

Томми следовало бы быть более осторожной.

Глава 2

«Как забавно!»

Только герцог Грейфолк, холодно подумал Джонатан, мог так испохабить прекрасное слово «забавно». У него возникло подозрение, что теперь всю оставшуюся жизнь при этом слове мышцы его тела будут непроизвольно напрягаться.

Джонатан постарался воспользоваться всеми уловками и ухищрениями, чтобы получить приглашение на ужин, устроенный по случаю возвращения влиятельного герцога Грейфолка из Америки. После ужина за сигарами и бренди он, пользуясь точно такими же уловками и ухищрениями, сумел плавно перевести разговор со скаковых лошадей и их покупки на инвестиции вообще, что потребовало серии ходов, продуманных и элегантных, как во время шахматной партии.

Не говоря ни слова, что уже само по себе было красноречиво, герцог откровенно разглядывал проклятый фингал у Джонатана под глазом. Тот был невелик, но быстро приобрел порочивший его обладателя фиолетовый оттенок.

«Это совсем не то, что вы думаете», – хотел запротестовать Джонатан.

Герцог откинул голову назад и выдохнул вверх. Его красивая тяжелая голова скрылась за завесой дыма. Теперь в такой обстановке в комнате мог бы материализоваться сам дьявол, подумал Джонатан.

– Массовая печать… Как это забавно, мистер Редмонд. Мне кажется, у каждого молодого человека должно быть какое-нибудь… конструктивное… хобби. – Герцог опять перевел взгляд на синяк. Одна его бровь, дернувшись, приподнялась.

«Синяк совсем не значит, что у меня есть привычка махать кулаками в пивнушках».

– Массовая печать в цвете. – Джонатан с такой силой стиснул в руке бокал с бренди, что слышал биение собственного пульса. Но голос его оставался спокойным. Речь не чересчур энергична, не чересчур эмоциональна. Любой, разумеется, мог с первого взгляда определить потенциал идеи. В особенности герцог, про сообразительность и практицизм которого было известно всем.

В молчании герцог смотрел на него еще какое-то время, а потом повернулся к мужчине, сидевшему рядом.

– Кстати, о Ланкастерской хлопчатобумажной фабрике… Судя по всему, у проклятого стряпчего имеются какие-то условия продажи, известные только ему одному. Он придерживает при себе дополнительные финансовые детали. В конце концов он, конечно, продаст ее мне.

Раздались тихие смешки. Потому что, конечно, герцог всегда получал то, что хотел.

– Вы решили купить скакового жеребца? – спросил кто-то.

– Через несколько дней за Холланд-Парком пройдут импровизированные скачки. Там я решу, стоит ли он тех денег, которые за него просят. Говорят, что он самый быстрый конь последнего десятилетия.

И все! Тему разговора поменяли, Джонатана отодвинули в сторону и забыли, потому что это была прерогатива герцога – отодвинуть и забыть все, что ему было неугодно.

Через два дня на скачках за Холланд-Парком Джонатан, можно не сомневаться, предпримет еще одну попытку. Лошади его тоже интересовали, и имейся у него сейчас свободные средства, он купил бы какую-нибудь.

Однако как много о его отце Айзее Редмонде говорил факт: Джонатан решил, что из этих двух гигантов герцога завоевать будет проще.

Сегодня Джонатан прибыл в Суссекс, полный намерений победить.

«Забавно!» Обнаружив Томасину де Баллестерос под окном герцога с кинжалом в руке, он решил, что это было бы подходящим завершением вечера. На миг Джонатан с сочувствием воспринял то, что ему показалось намерением совершить убийство.

Джонатан тихо улыбнулся и представил себе, как женщина, которая возбуждала фантазии всей мужской половины высшего общества, – собственно, по этой причине приятель Аргоси и затащил его в салон графини Мирабо, – напряженно пригнувшись, словно кошка, готовившаяся к прыжку, прячется под высокими окнами герцога. Он ни на секунду не поверил в то, что ее присутствие там – это проявление любопытства или прихоть. Сам ее вид говорил о том, что ей было вполне удобно находиться в тени.

Даже если бы Джонатан никогда не увидел ее в полночь, притаившуюся в засаде у дома герцога Грейфолка, даже если бы не услышал от нее фразу: «Я беру с собой кинжал для защиты, когда выхожу из дома по ночам. И знаю, как пользоваться им», – ему и без этого стало бы понятно, что Томми де Баллестерос – большая головная боль.

И несмотря на это, она все равно нравилась ему.

Во-первых, формально Томми была единственной женщиной из круга его знакомых, которая вообще смогла произнести такие слова и произнесла их уверенно, словно зная, о чем говорит. Она терпеть не могла глупцов, что позабавило его. На самом деле разговаривать с ней было примерно то же самое, что освободиться от тесных сапог в конце долгого дня: она казалась странно уютной, странно крупной, в отличие от других женщин.

Во-вторых, ему нравилось, как она смеется. Весьма нравилось. И он был бы не против снова заставить ее рассмеяться.

Джонатан передал плащ и шляпу лакею и теперь стоял в дверях гостиной Редмонд-Хауса, исподтишка наблюдая за своей сестрой Вайолет, за которой присматривала их мать, пока муж сестры находился по делам в Лондоне. Вайолет удобно расположилась на кушетке. В ее руках тихо звякали вязальные спицы, из-под которых выходило нечто похожее на шарф. Ее головка с блестящими черными волосами была сосредоточенно наклонена, и в холодном бледном свете, идущем от окна, она напоминала сирену – настоящий образчик английской женственности. Можно было бы вот так написать ее и дать название картине «Мадонна из Суссекса».

А потом Редмонды повесят это полотно в своей гостиной, вся семья будет собираться вокруг, тыкать в нее пальцами и громко хохотать. Более приемлемым названием для картины было бы «Внешность обманчива».

– Чем занимаешься?

Она резко обернулась.

– Джонатан! – Ее лицо осветилось. – Не торчи там, тараща глаза. Ты выглядишь отлично, хоть и весь в пыли. А я?

– Ты ослепительна. Когда располнеешь еще больше, мы будем таскать тебя в портшезе. Или, может, купим элегантную повозку, запряжем в нее ослицу и будем тебя возить.

Вайолет издала яростный вопль и метнула в брата клубок голубой шерсти.

Вернее, попыталась метнуть, но задела рукой свой округлившийся живот, и клубок шерстяных ниток полетел на пол.

Брат с сестрой смотрели, как он прокатился и замер у ног Джонатана.

Тогда Джонатан перебросил ей его назад и, наклонившись к ней и крепко зажмурившись, замер так, чтобы она смогла кинуть в него клубком еще раз.