Читать книгу "Вечный. Взгляд со стороны - Роман Злотников"

* * *

«Бордель». Хорошо продуманный и так же исполненный полевой почти автономный жилой комплекс, по некоторым, совершенно не бросающимся в глаза приметам бывший уже в употреблении и явно подвергшийся некоторой реконструкции. Состоял он из центрального купольного зала диаметром до пятисот метров и примыкающих к нему двадцати пяти скатных ангаров, в каждый из которых легко можно было запихнуть средних размеров орбитальный крейсер, да так, что еще и для ремонтников место бы осталось. В других, не столь отдаленных местах подобные модульные конструкции называли «черными ромашками» за их полное нежелание отражать какой бы то ни было свет. Причем в стандартном исполнении «лепестки» подразделялись на жилые, складские, ремонтные, операционные и прочие зоны. В нашем же случае все «лепестки» за исключением одного были близнецами и предназначались исключительно для массового скопления большого количества жильцов, причем, очевидно, одного пола, то есть имели минимум закрытых коридоров и перегородок. Что никак не отвечало канонам классической тюрьмы. Все коммунальные коммуникации, в том числе и транспортные, были проложены в цокольном этаже. Легко открывающиеся и закрывающиеся приемные ниши транспортеров сразу привлекли внимание наиболее предприимчивых поселенцев, но, как показал тут же приобретенный ими печальный опыт, ничего нового к уже имеющимся возможностям этот путь не прибавлял. Сразу же было сказано: хотите на волю – не вопрос, вон она, белая пустыня. Вся ваша. Только одно но! Все это хозяйство сверху донизу прикрывала полусфера силового щита, который совершенно свободно пропускал вовне и совершенно не хотел пропускать вовнутрь. Умерла так умерла. Единственная точка возврата – купол центрального корпуса, на котором и была организована площадка для дисколетов, транспорта для временно размещенных недоступного.

Каждый «лепесток» жил по своему индивидуальному расписанию, со сдвигом от предыдущего ровно на один час. Это позволяло максимально рационально использовать общие площади общины; столовая, душевые, бассейн, спортзалы работали круглосуточно, с постоянно сменяющимся потоком посетителей, у каждого из которых в запястье был вживлен чип-идентификатор. Главной задачей чипа было доставлять физические страдания особям, не желающим вовремя просыпаться или подвергать себя физическим нагрузкам в спортзале. Или, наоборот, желающим неоднократно питаться и беспрепятственно болтаться по не предназначенным для данной конкретной особи в данное конкретное время местам.

Упомянутое выше обстоятельство крайне осложняло нелегальную деятельность той части офицерского состава и примкнувших к ним, которая никак не желала опускаться до животного состояния и продолжала строить планы сопротивления. Имея хороший опыт конспиративной работы в городских условиях, а также уже столкнувшись с до цинизма прагматичным мышлением «хозяев заведения», полковник Эмельгея не исключала, что видеонаблюдение может осуществляться абсолютно везде, вплоть до туалетных или душевых кабинок. А количество камер – превышать все мыслимые и немыслимые объемы. С другой стороны, вести прямое наблюдение за каждым военнопленным либо потребует привлечения такого же количества наблюдателей, умноженного на три смены, либо очень непростой системы логической фильтрации того непрерывного потока данных, который представляет массовая видео- и аудиослежка. Так вот, с точки зрения такой фильтрации как раз скопление граждан в сортире и показалось бы странным. За исключением, конечно, возможных аварийных ситуаций в столовой. А вот скопление граждан в спортзале и бассейне под шумовой фон пыхтящих, булькающих, стонущих тел ничего асоциального бы не выявило. Тем более что спортивные тренировки, по мнению Детей гнева, как раз и были самым полезным занятием для «гостей», и им в расписании уделялось наибольшее время. Что, в свою очередь, позволяло одновременно пересекаться представителям как минимум четырех «лепестков». В итоге собрание заговорщиков в спорткомплексе стало таким же бесконечным, как и все остальные процессы, происходящие в «Борделе».

* * *

– Берта, что у вас нового?

– Сегодня получили список синих приглашений. Всего двадцать пять. Всех оповестили о времени готовности. Провели медицинский осмотр.

– Все согласились?

– Все.

Берта, начальник Службы внутреннего правопорядка, назначенная Советом и одобренная Уполномоченным, как называли представителя Детей гнева, который находился на связи с колонией, вот уже месяц делала краткий доклад перед тем, как начинался новый круг обсуждения.

– Повторения есть?

– Парочка. Клара и Линда.

– Линда у нас звезда. Скоро пора будет выдавать ей золотой значок типа «100 прыжков в открытый космос».

– Ей нравится.

– А что? Кому-то не нравится? Полковник, мне кажется, пора приступать к активной фазе. Я понимаю, что информации явно недостаточно, но пока мы не начнем действовать…

Берта плашмя рухнула на тренировочный мат, ее левый хук и перенос тела на левую ногу сыграли с ней злую шутку, Эмельгея поймала ее простой подсечкой.

– …ах ты епть!

Берта уже и не помнила, на какой планете и при каких обстоятельствах подхватила эту фразу, и тем более не помнила, что она значит, но применяла ее каждый раз, когда совершенно неожиданно попадала в дурацкую ситуацию.

– Иначе через полгода весь лагерь выстроится в очередь за синими метками, а в столовой некому будет подавать на стол!

Эмельгея чуть наклонила тело и протянула подруге руку. Но тут же ее шея оказалась зажата между ног, и оба бойца в обратном кувырке, сплетенные, словно инь и ян, покатились под ноги соседней паре.

– И сколько людей ты планируешь вывести в первой партии? Ногу пусти…

– У нас готово ровно двести комплектов теплой одежды из многослойного ватина. Как ты понимаешь, шить быстрее мы можем, но скрывать пропажу такого количества одеял, подушек и простыней становится небезопасно. Еще четыреста новых спортивных костюмов. К каждому комплекту прилагается сто дневных рационов, это уже по двадцать пять килограммов. Плюс палатка на каждую пятерку, плюс снаряжение, пиропатроны, запасные аккумуляторы к термобелью, плюс…

– Привет, девчонки, пошли в поло поиграем, там вас ждут из шестнадцатого сектора, у них вопросы есть по поводу обуви.

– Ирма, привет. Минут через десять подойдем.

Эмельгея, придавив наконец Берту грудью к мату, продолжала выламывать ей локтевой сустав.

– А что с оружием?

– Хватит. Сдаюсь! Руку пусти! Хреново с оружием. Хотя тут наша жопастая звезда пожаловалась «хозяевам», что любит стрелять. И попросила, чтобы хоть луки спортивные привезли. Посмотрим. Есть мысли на предмет открутить кое-что от спортивных тренажеров, прихватить в столовой и оторвать в химчистке. Составчики некоторые для чистки унитазов можно использовать, получится интересная взрывчатка. Инструмент у оперативщиков непременно заберем, вот, собственно, и все. На самом деле главная проблема – достать детали для электрогенератора.

Уже три месяца – надо признать, три самых холодных зимних месяца, – рядом с одним из транспортных сбросов, выходящих за силовое поле в пустыню, жила и вроде неплохо себя чувствовала сестра Куири. Рыла под снежным настом пещеры и складывала там то, что Служба оперативного обеспечения под неусыпным оком Службы внутреннего правопорядка тырила по всем углам «Борделя», сочтя полезным и жизненно необходимым для грядущего перехода по ледяной пустыне. Обратно она попасть уже, конечно, не могла, а посему обреченно терпела и ждала, когда ее более похотливые подруги сочтут наконец, что готовы к исходу. Сначала, для того чтобы она там одна совсем не осатанела, общались с ней, переругиваясь непосредственно через трубу транспортного сброса отходов, через которую она и выбралась, но силовое поле глушило ее ответы. Суть ответов была, конечно, ясна, но пообщаться «по-человечески» не получалось до того момента, как Реста не предложила прокинуть через тот же канал кабель, через который соединить портативные рации – одну у поста охраны бункера сброса отходов, другую со стороны отшельницы, предварительно удалив эфирный блок, чтобы использовать ее как телефон. Иначе, пусть даже маломощную, передающую станцию, работающую за пределами лагеря, засечь не представляло никакого труда. Вроде получилось. Куири, вооруженная полевым биноклем, найденным уж непонятно кем и где, докладывала о пролетах дисколетов, наблюдала восходы и закаты, замеряла давление, влажность, температуру воздуха, она же подтвердила информацию о том, что не дальше чем в трехстах километрах на юг наблюдаются горные хребты. Вот эти самые горные хребты на юге и предполагались как цель продвижения первой группы «свободных». Триста километров по относительно ровному и жесткому насту, а вокруг «Борделя» наблюдалось именно такое покрытие, относительно небольшой отряд находящихся в неплохой физической форме, но хорошо подгруженных поклажей сестер, продвигаясь со скоростью пятьдесят километров в сутки, преодолеет за шесть, максимум восемь дней. Причем отправить эту группу нужно было не позднее начала весны этого года, то есть дать возможность отряду преодолеть триста километров по укрытой снегом местности и потом адаптироваться и выживать, начиная с наиболее теплого и благоприятного сезона, местного полярного лета. Почему не всех? Во-первых, все не пойдут. Во-вторых, будет еще хуже, если пойдут сразу все полторы сотни тысяч человек без обустроенного лагеря, готового их принять, без оружия, без гарантированного обеспечения питанием. Любая армия либо паразитирует на ресурсах захваченных территорий, либо тащит за собой приличных размеров обоз, который, в свою очередь, один хрен паразитирует на местных ресурсах. Так вот, местных ресурсов, по крайней мере разведанных, не существовало, создать обоз также не представлялось возможным. Каждая сестра без проблем сможет утащить на себе не менее сотни килограммов поклажи и тащить этот вес не менее суток без остановки на отдых, но как минимум половину этого веса должно составлять питание самой сестры как на период перехода, так и на следующие два-три месяца. Вот подготовка комплектов обмундирования, питания и прочих жизненно важных компонентов любой экспедиции и подходила к завершению, и наступал час принятия решения. Решения об исходе первых двухсот человек за пределы комфортного теплого лагеря на снежную поверхность ледяной равнины. Как говорила Реста: