Читать книгу "Гиблое место - Юрий Шиляев"

– Глупой ты, Вася, а потому мелешь, чего не знамо, – Федька вздохнул, снял шапку и перекрестился. – Еле ноги унесли с чудской поляны. В следующий раз ни за какие коврижки не поеду. А что так вылупился на меня? Чо, не видал ни разу?

Харлампий тоже перекрестился, с трудом сглотнул и только потом вымолвил:

– Фёдор Еремев, дак ты ж седой весь…

Глава первая. Командировка

(Начало июня 2014 года)

Нельзя игнорировать ясные указания судьбы. Судьба обычно два раза не предупреждает. Обычно, но не на этот раз: предупреждения начались с самого утра. Я застрял в пробке – это было первым предупреждением. Вторым предупреждением было то, что мой напарник Виктор тоже застрял в пробке, но на другом конце города. А без пятнадцати десять, то есть за пятнадцать минут до начала рабочего дня, настойчивый звонок секретарши шефа нашего филиала – Аллочки – придал мне дополнительное ускорение:

– Ну где же вы? Что вы тащитесь? Пал Палыч в ярости.

– Во-первых, доброе утро, во-вторых, у меня рабочий день начинается в десять. А в-третьих, я сижу в пробке.

– Не знаю, как ты будешь выбираться, но звонили из Москвы, от самого высшего руководства. И если это задание уйдёт в энский филиал, а там ребята очень проворные и в пробках не сидят, то наш филиал понесёт большие убытки, и, соответственно, ваш контракт будет пересмотрен.

Хрен с ним, с контрактом, но упоминание энского филиала подействовало на меня, как шпоры на лошадь. Ненавижу я этих претендентов на сибирскую столичность! Понтов, как в Москве, а возможностей и способностей на уровне Задрищенска. И постоянно пытаются влезть на нашу территорию.

Срочно стал предпринимать всевозможные способы по вылезанию из пробок: надавил на клаксон, выехал на тротуар, рискуя сбить случайного пешехода или попасться на глаза гаишнику, свернул в первый попавшийся двор.

Сегодня тащиться к чёрту на кулички, в какой-то посёлок на краю света, и о командировке узнал только вчера вечером, в конце рабочего дня. Чертыхаясь, попробовал возмутиться, но шефа не было в офисе, а с Аллочкой, в силу некоторых обстоятельств личного характера, спорить себе дороже. Но командировка недолгая и, решив не тратить зря нервы, вечером собрал сумку. Стандартный набор командировочного: мыльно-рыльные принадлежности, две смены белья, футболки, спортивный костюм, ноутбук. Хотел положить бутылку коньяка – на всякий случай, но передумал: концерн у нас небедный, выдадут шоколад и горячительные напитки для презентов.

Хорошо ещё, что жил недалеко от конторы, в «Пьяном доме». Повезло купить квартиру в одном из самых престижных районов. Кстати, с обстановкой, причём такой, которая мне понравилась. Пьяным этот дом прозвали за то, что по прихоти архитектора его выстроили на стыке двух улиц – улицы имени Короленко и Красноармейского проспекта. Корпуса дома плавно, без углов, перетекали один в другой, так, что жители первого корпуса жили на Короленко, второго – на Красноармейском, и так далее. Если смотреть сверху, то дом казался гигантской змеей, зачем-то утыканной антеннами, а если смотреть снизу, то от всех этих изгибов и закруглений начинала кружиться голова. Но квартира хорошая, очень даже неплохая двушка, скажу вам! Входишь – и сразу направо небольшой коридорчик, за ним – кухня. Из прихожей виден обеденный стол и стулья с высокой спинкой. На столе подставка с чайными кружками и картина над столом. Вешалка была прибита сразу за дверью, на левой стороне. За ней – огромное овальное зеркало в красивой раме. В зеркале отражаются открытые двери зала. Кресло, обтянутое дорогой тканью насыщенного зелёного цвета, стояло у двери. Другое кресло расположилось у противоположной стены, сразу за диваном. На полу – голубой ковёр, украшенный строгим геометрическим узором. На нём, в каком-то неуловимом порядке, были расставлены горшки с цветами, статуэтки, модели кораблей и мягкие игрушки – не скрою, постаралась какая-то из моих бывших подруг, оказавшаяся дизайнером. Мне понравилось, и передвигать вещи не стал. На высокой чёрной подставке у окна – горшочек с карликовой розой, довольно хилой, но выбросить рука не поднималась. Азалия – единственное красное пятно в комнате – красовалась на светлом журнальном столике. Кстати, азалии выдерживали неделю, реже две – и сохли. Я почему-то шёл и покупал новую. Недешёвое удовольствие, но мне нравилось – в любом случае лучше, чем заводить кота, а так хоть что-то живое рядом. Полудохлая роза не в счёт. Телевизор расположился на подвесной полке почти под потолком. От него по стене змеились несколько рядов маленьких полочек, на которых аккуратно лежали видеокассеты, компактные диски, книги. На стенах висели странные картины – их было пять и на всех изображены глаза. Глядя на них, всегда думал, что художник рисовал не глаза, а взгляд – наверное, пытался таким оригинальным способом изобразить душу. Казалось, что такие картины должны диссонировать с нежно-зелёными обоями, но они каким-то непонятным образом только усиливали атмосферу спокойствия. Фиолетовые плафоны на загнутых к потолку рожках люстры были того же оттенка, что и полосы на розовых занавесках. Все детали в комнате сочетались и гармонировали друг с другом, что я не решился втиснуть сюда компьютерный стол и поставил его в спальне – маленькой, но зато с двумя широкими окнами…

Незаметно доехал до места – вот и родная контора. Небольшой такой особнячок в тихом переулке рядом с центром. Скромненькая металлическая вывеска: «Концерн “Россия”. Инвестиции. Проекты». Филиал в городе Барнауле».

Сунув пропуск охраннику с вечно сонным лицом, взлетел на второй этаж. В приёмной уже ждал Виктор. Аллочка лучезарно улыбнулась нам обоим – электронные часы над дверью показали десять ноль-ноль, и мы торжественно вошли в кабинет директора филиала концерна Пал Палыча Костенкова.

Обычно он сидел за массивным столом, под портретом основателя и совладельца концерна, когда-то большого учёного с мировым именем – Николая Николаевича Сорокина. И стол, и портрет в тяжёлой, дорогой раме были настолько большими, что тщедушный шеф просто терялся на их фоне. С непривычки его можно было и не заметить – маленький, узкоплечий, сутулый, он казался куда ниже своих метр пятидесяти четырёх сантиметров. Когда ходил, помогали ботинки на высокой подошве и каблуках, но сидя, начальник казался ребёнком, залезшим в отцовское кресло. Впрочем, голос у Пал Палыча был что надо и с лихвой компенсировал недостаток, так сказать, фактуры. Единственный человек в офисе, на которого Пал Палыч мог смотреть сверху вниз – секретарша Аллочка, как я подозреваю, попавшая на это место исключительно потому, что была от горшка два вершка, но именно на неё начальник никогда не повышал голоса. Я даже подозревал, что шеф побаивался её…

Аллочка, как всегда, выглядела на все сто. Белая блузка без единой морщинки, тоненький чёрный ремешок на бёдрах, из-под него мелкие складочки падают на юбку из серебристо-чёрной ткани. Опустил взгляд ниже и загляделся на стройную ножку, виднеющуюся в боковом разрезе длинной узкой юбки. Взгляд опустился ниже, к маленьким лодочкам. Размер, наверное, тридцать пятый – не больше. Каблучок низкий – ну, это только из уважения к шефу. Я точно знал, что в нерабочее время она не пренебрегает шпильками.