Читать книгу "Дом Близнецов - Анатолий Королев"

Это кричал сосед.

Во время ужина Валентин профессионально присмотрелся к человеку у барной стойки. Пиджак из имитации крокодиловой кожи. Желтые брюки из замши. Туфли с красными каблуками. Абсолютный чужак! Когда от скуки они познакомились, тот представился церемонно: дон Клавиго. Хм, дон. По-английски дон говорил с ужасным акцентом, но, вот так сюрприз, неплохо знал русский, потому что в юности горел коммунизмом и жил мыслями в Москве. К причудам имени прибавились новые казусы. Дон Клавиго развлекался тем, что пускал гулять по своим плечам прегадкого хамелеона на длинной цепочке. Порой зеленая тварь спускалась по рукаву пиджака на столик и осторожно прогуливалась среди фужеров и тарелок, оцепенело поднимая суховатые конечности и вращая гляделками. Осторожность божьего создания вызвала у Клавиго гомерический хохот, он вообще был весельчак и любитель поесть.

Но главное, что с нарастающим изумлением осознал Валентин, когда понял природу своего внимания, — ведь он прилип к незнакомцу, как гвоздь прилипает к магниту: они были исключительно похожи! Это первым заметил бармен, второй стала одинокая проститутка за столиком с кружкой пива: «Эй, шустрые, вы с братком на пару кидаете лохов?» А бармен добавил: «Близняшкам второе пиво бесплатно».

Тут и путник заметил необычайное сходство с визави.

Бармен настоял сделать снимок на память для бара: «Ребята, одно фото и два дня пиво за мой счет». Они сели рядом и, убедившись, что похожи смертельно: те же носы, уши, подбородки, губы, глаза… — принялись выяснять: кто, где, когда…

Его крик был так страшен, что Валентин несколько секунд медлил прийти на помощь, но, устыдившись, выбежал на пандус и выбил плечом дверь в номер соседа. Впрочем, она была не заперта. Клавиго корчился на полу, подавившись проклятым хамелеоном. Валентин крепко схватил тварь за хвостище и выдернул изо рта мерзкое угощение, чувствуя упрямство зубов и крепкую хватку челюстей, вцепившихся в человечий язык. Выдрал и понял внезапно, что это никакое не пресмыкающееся, а корень, зеленоватый корешок, которым итальянец то ли подавился, то ли запихнул в рот, собираясь свести счеты с жизнью. Выдрал, отбросил… Весельчак был мертв. Валентин уже собирался кинуться к ночному портье и сообщить о смерти постояльца… Как вдруг на журнальном столике ожил смартфон, и… и… поразмыслив, Валентин сначала выключил звук телевизора (перед смертью сосед смотрел Евроньюс), после чего поднес телефон к уху, тронув иконку приема, но мобильник молчал.

— Алло, — вдруг спросила трубка, — сеньор Клавиго?

— Ммм, — сонно промычал Валентин, изображая спящего.

— За вами вышла машина. «Форд Модл Эй». Пароль «Фиделио».

— Фиделио? — глухо переспросил Валентин и услышал: «Фиделио».

Телефон отключился.

И тут он вдруг сообразил: ей-же-ей, этот пароль ведет в клинику.

Шанс!

На память Валентину пришел фильм, где один репортер то ли в Африке, то ли в Мексике, в отеле у края пустыни, стал случайным свидетелем смерти соседа, и что же? Из чувства потустороннего любопытства он переоделся в одежду покойника, труп перетащил и уложил в постель вместо себя, забрал его документы и т. д. Правда, кончился маскарад очень плохо — обманщика пристрелили черные мафиози. Покойник, чью судьбу он напялил, как шляпу, оказался торговцем оружием.

Он тщательно осмотрел свой шанс.

С покойником они были примерно одной комплекции и одного роста, только размер обуви у Клавиго был чуть больше.

А вечером в баре они говорили вот о чем.

Подвыпивший Клавиго, играя хамелеоном, развязно намекал, что он особенный человек. Ругал свою скучную профессию архивариуса, ученого червяка при Туринских мумиях, говорил, что вот-вот покончит с прежним образом жизни, потому что выполнил заказ одного влиятельного лица (и скашивал глаза в окно, где виднелся край заповедника и маячил шлагбаум у въезда в закрытую зону) и скоро разбогатеет, потому что нашел, наконец, «единицу хранения», которая… Тут он прикусывал язычок, полировал ногтем спинку своего развлечения (хамелеон сучил лапками), но, глотнув коктейля, дон снова начинал раздуваться от счастья и хвастливо намекал, что находка позволит человечеству исполнить… Исполнить что?.. Заветную грезу… Он снова спохватывался и замолкал. Звал посетить Гареццио в горах Лигурии: эта географическая точка войдет в историю мира, потому что скоро… скоро мы будем легко читать мысли друг друга. И Греха тайны отныне не будет, все станет явным, довольно лжи, истина озарит мир…

И вот он мертв.

Справившись с отвращением, Валентин стянул с покойника желтые замшевые брюки, ботинки уже поставлены на постель, узконосые черные рыльца двух мокасин на розовых каблуках, стащил с холодеющего тела тонкий алый пуловер… Тут обнаружилась первая странность: на шее покоился мешочек из красно-золотой парчи на витом шнурке, но пустой. Зачем? Вторая странность: плечи архивариуса, ученой крысы, интеллигента Клавиго были покрыты сизой татуировкой. Если эта раскраска — тату, то наш Клавиго был просто эксцентрик, если наколка, то — мафиозо. Пустой мешочек внутри был полон слабым сладким чихающим ароматом хорошего табака. И тут Валентин сообразил, что было внутри. Тот самый корень и был, какой он вытащил из зубов мертвеца и отбросил в панике в угол. Сыщик пошел за потерей, поднял, тщательно осмотрел и, кажется, понял, что за «единицу хранения» держит в руках… Все сходилось: очертания клубня в виде двуполого существа с грудью и фаллосом, крап черных пятен по корневищу, исполненных странной символики. Да, это был корень мандрагоры. Внезапно корень дернулся, словно ожил, и на миг сменил очертания. Валентин отшатнулся и едва не разжал руку — это был хамеле… нет, показалось.

Спрятав корень на законное место, в потаенный мешочек, Валентин разделся до нижнего белья и сначала надел на шею сей сувенир. Корешок в темноте заточения угрожающе стукнул в грудную кость. Затем натянул брюки, штаны сошлись в поясе, даже были чуть широки, Валентин передвинул укол пряжки на два деления. Самым неприятным, до тошноты, оказался сущий пустяк: надеть носки мертвеца. Выйдя в носках в прихожую за ложкой для обуви, Валентин вернулся и замер: переживание настигает нас позже события. Тело двойника с открытым ртом и вытаращенными глазами валялось на полу, словно надувная карнавальная кукла, голая, розовая, раскрашенная кое-где черным фломастером, не хватало лишь велосипедного шланга для раздувания оболочки, шланга, завинченного в пупок. Брр. Из пасти покойника разило на весь номер выпитым виски. И сейчас это мертвое нечто получит его имя. Наш злоумышленник переодел (стараясь не очень вникать в суть движений) покойника в свои новые брюки, облачил торс в свежую рубашку, надел носки и ботинки и перенес теплую тяжесть через два порога в свою комнату. Только луна одним глазом видела его преступление.

Вдруг накатил приступ предсмертной тоски.

«Беги, Валя, беги!» — шепнул голос здравого смысла. Но кто слушает голос здравомыслия, когда шарик фортуны сладко подскакивает на колесе рулетки? Знатоки знают: тайна рулетки именно в этом звуке, он испытан практикой двухсот лет, этот особый тукающий звук пробега по ребрышкам колеса, сладострастный звук наживки, наркотический звук кормления кайфом, а кайф — наша главная пища, пуля оргазма, пущенная в рот из пистолета. Выплюнуть пулю под силу только святому.