Читать книгу "Приключения Петрушки - Елена Федорова"

– Но, я же ваш… лесной житель, – выпалил Петрушка.

– Мы это прекрасно понимаем, молодой человек, – госпожа Жужетта отвела его в сторону и доверительным шепотом сообщила:

– В фестивале должны участвовать только насекомые и мелкие грызуны. Вы же ни к тем, ни к другим не относитесь. Если вы посмотрите на себя внимательно, то поймете, что я права и обижаться не станете, молодой человек.

Слова «молодой человек», Жужетта произнесла так ехидно, что Петрушке захотелось напомнить этой особе из высшего общества, что ему по меньшей мере лет двести, а может, даже триста, что он застал ещё времена царя Гороха, когда все любили и уважали друг друга, работали даром и радовались успехам других, как своим собственным, но только он открыл рот, Жужетта замахала руками, затопала ногами и противно закричала:

– Никаких возражений. Я не терплю вольностей в своем театре. Идите косить траву. Люди от сохи должны пахать, косить, сеять, а не лезть в театр.

Жужетта победоносно дернула головой. Парик слетел на пол. И Петрушка увидел, что перед ним самая настоящая, громадная, скользкая, серо-зеленая лесная Жаба.

Тут только Петрушка понял, как не похож он на жуков, пауков, муравьишек и мотыльков – актеров мышиного театра.

– Не сердитесь на госпожу Жужетту, – пропищала Мышка. – Она так переживает из-за предстоящих гастролей, что могла сказать что-то лишнее. Советую вам обо всём забыть. Советую вам заняться придумыванием нового сюжета для нашего нового спектакля. Не теряйте зря времени, милый господин великий актер. И улыбайтесь, улыбайтесь, улыбайтесь. У вас та-а-кая очаровательная улыбка, я просто очарована вами, – Мышка ущипнула Петрушку за щеку и пропищала:

– Не забывайте, вы наше всё, всё, всё!

Огорченный Петрушка вышел из театра и поплелся куда глаза глядят. Он не заметил, как пришел к ручью, у которого впервые повстречался с Мышкой.

Ручеек так же весело прыгал по камешкам и напевал:

Я прозрачный ручеек.Я по камешкам прыг-скок.Пробегу туда-сюда, чтоб холодная водаЗдесь на солнышке согрелась.Ну, а мне, чтоб звонче пелось!

Петрушка присел на берегу ручья и задумался, вслушиваясь в слова веселой песенки.

– Что загрустил, длинноносый? – кто-то хлопнул Петрушку по плечу.

Он обернулся и увидел маленькую растрепанную девочку в серо-коричневых лохмотьях. Нос у девочки был раза в два больше, чем у Петрушки, и напоминал сломанный, крючковатый сучок.

– Что, длинноносый, грустишь? – ещё раз задала свой вопрос растрепка и улыбнулась во весь рот.

– Понимаешь, – вздохнул Петрушка, – раньше я был нужен всем: и детям, и взрослым… А теперь я никому не нужен. Ни-ко-му… Это очень грустно осознавать.

– Глупости, – строго сказала растрепка. – С чего ты взял, что ты никому не нужен? Ты оч-чень даже ещё можешь пригодиться.

– Интересно, кому? – Петрушка посмотрел на растрепку с интересом.

– Мне! – заявила она. – Ты мне сразу понравился, длинноносый, потому что ты оч-чень тактичный. Ты, длинноносый, не стал меня дразнить, хотя мой нос длиннее твоего раза в три…

– В четыре, – вежливо поправил Петрушка.

– Точно, в четыре, – обрадовалась растрепка.

Она хлопнула Петрушку по плечу, шлепнулась рядом с ним на траву и беззаботно рассмеялась. Смеялась растрепка так заразительно, что Петрушка не выдержал и тоже рассмеялся.

– Как тебя зовут, длинноносый? – вдоволь насмеявшись, спросила растрепка.

– Петрушка. А тебя, длинноносая в четыре раза?

– Будем знакомы, Кикиморка! – проговорила она и протянула ему тонкую, похожую на веточку, руку. – Значит так, ты сейчас пойдешь со мной к старой Кикиморе и уговоришь её назначить меня главной среди младших Кикимор. Понял?

– Не совсем, – честно признался Петрушка. – Зачем тебе надо быть главной?

– Зачем? – Кикиморка вскочила. – Да это же вопрос жизни и смерти! Это знаешь, как «быть или не быть». Я однажды слышала, как человек кричал на весь лес: «Быть или не быть – вот в чём вопрос! Умереть, уснуть и видеть сны, быть может…»[1] Меня его слова поразили в самое сердце, – Кикиморка приложила руку ко лбу. Наверное, по её понятиям сердце находилось именно там. А может, у Кикимор оно именно там и находится?

– Ладно, – спохватилась она, – об этом потом поговорим. Сейчас главное добиться успеха. Ты должен будешь мне помочь, потому что я самая маленькая и меня все гонят так же, как и тебя. Но, если нас будет двое, то никто не посмеет нас обижать. Значит, мы должны стать неразлучными друзьями. Согласен, длинноносый?

– Согласен, в четыре раза длинноносая!

Кикиморка взяла Петрушку под руку и повела в свои владения. Всю дорогу она мурлыкала, как котенок, рассказывая ему о нравах Кикимор, о порядках, которым они подчиняются, о традициях, которые они соблюдают, о важных и не важных делах, но намеренно не упомянула про несносный характер всех Кикимор, про бесконечные распри, скандалы и склоки.

Появление Петрушки произвело настоящий фурор. Оказывается, Кикиморам уже давно хотелось хоть одним глазком взглянуть на великого актера Петрушку, о котором сороки тараторят с утра до ночи. Извечная лень мешала им добраться до мышиного театра. И хорошо, что мешала, потому что теперь Петрушка пришел к ним сам!

Старшая Кикимора попросила его стать беспристрастным членом жюри и решить, кто же из младших Кикимор победит в танцевальном марафоне? Кого, по мнению Петрушки, можно будет назвать лучшей?

Петрушка выбрал свою знакомую смешную, растрепанную Кикиморку с длинным носом, похожим на крючковатый, сломанный сучок, с которой познакомился у ручейка. Старшая Кикимора одобрила его выбор и назначила Кикиморку главной среди младших.

Что тут началось! Кикиморка принялась крутить сальто, носиться по опушке, петь песни, танцевать «Канкан», потом заставила всех без исключения кикимор кружиться в хороводе до тех пор, пока они не попадали от усталости.

– Не расслабляемся, – кричала Кикиморка. – Подъем! У вас плохо получается па-деде. Повторим ещё раз. Я из вас сделаю Галатей, дайте только время.

Бедные Кикиморы поднимались, и всё начиналось сначала: сальто, песни, «Канкан» и хоровод до упада. Петрушка был уже не рад, что застрял во владениях Кикимор. Ему ужасно хотелось домой. Он выбрал удобный момент, решительным шагом подошел к Кикиморке и…

– Длинноносый! – радостно воскликнула она, не дав ему открыть рта. – У меня к тебе сногсшибательное предложение. Мы создадим музыкальный театр и назовем его моим именем! Ты мне должен помогать, длинноносый. Помнишь наш уговор? И не вздумай мне возражать, не смей со мной спорить, понял?

Петрушка и не думал с ней спорить. Он молча смотрел на всё происходящее и с грустью думал: «Зачем я во все это ввязался? Сидел бы себе на берегу ручейка, да придумывал сказки…» И тут его осенило.