Читать книгу "Семья О’Брайен - Лайза Дженова"

Все называют здешние места Городом, но Чарлс-таун на самом деле не город, даже близко нет. Это пригород Бостона, из небольших, всего квадратная миля земли между реками Чарлс и Мистик. Но, как любой ирландец скажет про свое мужское достоинство, кто размером не вышел, повадкой доберет.

Чарлстаун, в котором Джо вырос, неофициально делился на два района. У Подножия Холма жили бедные ирландцы, а на Вершине, возле церкви Святого Франциска, ирландцы с кружевными занавесками. Жившие на Вершине могли быть так же бедны, как голодранцы у Подножия, да в большинстве случаев и были, но считалось, что у них дела идут получше. Так до сих пор считают.

Жило там и несколько черных семей, и итальянцы, перекочевавшие из Норт-энда, но так Чарлстаун равномерно заселяли рабочие ирландцы с семьями, обитавшие в тесно составленных колониальных и «трехпалубных» домах. Городские. И каждый городской знал в городе всех. Если Джо ребенком вытворял что-нибудь эдакое, а он это проделывал часто, кто-нибудь вечно кричал с веранды или из открытого окна: «Джозеф О’Брайен! Я тебя вижу, и с твоей матерью мы знакомы!» Тогда не приходилось вызывать полицию. Дети боялись родителей больше, чем властей. Джо боялся матери больше всех на свете.

Двадцать лет назад все в Чарлстауне были городскими. Но в последнее время здесь все сильно переменилось. Джо и Джес плетутся к вершине холма, по Кордис-стрит, а похоже, что свернули за угол и вышли в местах с другим почтовым индексом. Все дома на этой улице отреставрировали. Они или кирпичные, или выкрашены в яркие, исторически устоявшиеся цвета. Двери новые, окна заменены, аккуратные рядочки цветов высажены в медные вазоны под окнами, а на тротуарах расставлены очаровательные газовые фонари. Взбираясь на холм, Джо смотрит на марки припаркованных машин: «Мерседес», BMW, «Вольво». Прям Бикон-Хилл, твою мать.

Встречайте вторжение понаехавших. Джо их не винит за то, что появились. Чарлстаун отлично расположен – у воды, быстренько перебраться через мост Зейкем и ты в центре Бостона, через Тоубин – ты на севере, по туннелю на южный берег, а если сесть на милый старый паром, попадешь в Фанейл-Хилл. Вот они и поехали сюда, со своими затейливыми должностями в корпорациях, с толстыми бумажниками, скупили недвижимость и подняли класс района.

Но понаехавшие, как правило, не задерживаются. Когда они только стали сюда переселяться, большинство было ОЗДН – Оба Зарабатывают, Детей Нет. Потом, через пару лет, могли обзавестись ребенком, потом, может, родить еще одного, для равновесия. Когда старшего было пора отдавать в детский сад, они снимались и уезжали в пригород.

Так что все это временно, с самого начала, и понаехавшим наплевать на то, где они живут, не то что тем, кто знает, что останется здесь, пока в ящик не сыграет. Понаехавшие не идут волонтерами в Y[1], не тренируют команды Младшей лиги, и большинство из них – пресвитерианцы, или унитарианцы, или вегетарианцы, или какая-то еще хрень. Они не поддерживают католическую церковь, поэтому Святую Екатерину и закрыли. Они так и не вливаются в общину по-настоящему.

Но куда большая беда в том, что из-за понаехавших Чарлстаун стал притягательным для людей извне, и они тут раздули рынок недвижимости. Теперь, чтобы жить в Чарлстауне, надо быть богатым. А городские всем хороши, но богатых среди них нет, если только банк не ограбят.

Джо из третьего поколения ирландцев в Чарлс-тауне. Его дед, Патрик Завьер О’Брайен, приехал из Ирландии в 1936-м и работал на военной верфи докером, содержал семью из десяти человек на сорок долларов в неделю. Отец Джо, Фрэнсис, тоже работал на верфи, зарабатывал на жизнь тяжелым, но уважаемым трудом. Джо на зарплату полицейского тоже не жирует, но прожить можно. Они никогда себя здесь не чувствовали бедняками. А вот понаехавшие, через поколение, большей частью не смогут себе позволить тут жить. Вот это никуда не годится.

Он проходит мимо таблички «Продается» перед колониальным особняком одним из немногих, у которых есть собственный двор, и пытается угадать, какую несусветную цену за него заломили. Отец Джо купил их дом, «трехпалубный» у Подножия Холма, в 1963-м за десять штук. Такой же трехпалубник через два квартала от Джо и Роузи продали на прошлой неделе за целый миллион. Каждый раз, как он об этом подумает, у него просто мозг к черту закипает. Иногда они с Роузи говорят о том, чтобы продать дом – странные, нелепые разговоры, словно представляешь себе, что станешь делать, если выиграешь в лотерею.

Джо купил бы новую машину. Черный «Порше». Роузи не водит, но она бы накупила новой одежды, и туфель, и настоящие драгоценности.

Но где бы они стали жить? Переехали бы в какой-нибудь жуткий дом в пригороде, с огромным участком. Ему бы пришлось купить газонокосилку. Все братья Роузи живут в сельской местности, по меньшей мере в сорока пяти минутах езды от Бостона, и, кажется, все выходные пропалывают, копают, надрываются, возясь с травой. Кому это надо? И ему бы пришлось уйти из полицейского управления Бостона, если бы они переехали в пригород. А этого не будет. Да и, вернемся на землю, на такой машине он бы тут ездить не смог. К слову о мишенях. Так что машину он бы не купил, а Роузи и так неплохо, с поддельными брильянтами. Кому это надо, трястись из-за того, что потеряешь драгоценности или их украдут? Потому-то, хотя разговор всегда начинается живо, он вечно описывает широкий круг и решительно возвращает их туда, где они есть. Им обоим тут нравится, и никакие деньги в мире не заставят их переехать. Даже в Саути.

Им повезло, что «трехпалубник» достался им по наследству. Когда девять лет назад отец Джо умер, то оставил дом Джо и его единственной сестре, Мэгги. Пришлось поработать сыщиком, чтобы отыскать Мэгги. Она во всем была полной противоположностью Джо и поставила себе цель уехать из Чарлстауна, едва окончит школу, и никогда не возвращаться. Джо отыскал ее на юге Калифорнии, разведенную, без детей, и дом ей был совершенно не нужен. Джо ее понимает.

Они с Роузи занимают первый этаж, и с ними по-прежнему живет двадцатитрехлетний Патрик. Второй их сын, Джей Джей, и его жена, Колин, живут на втором этаже. Кейти и Меган делят третий. Все, кроме Патрика, платят Джо аренду, но минимальную, куда ниже рыночной стоимости, просто чтобы ответственность чувствовали. И так легче закладную выплачивать. Они пару раз перезакладывали дом, чтобы все четверо детей смогли ходить в приходскую школу. Пришлось туго, но черта с два его дети стали бы ездить автобусом в Дорчестер или Роксбери.

Джо сворачивает за угол и решает срезать путь через парк Догерти. Воскресным утром, в этот сонный час, в Чарлстауне тихо. Бассейн Клогерти закрыт. На баскетбольных площадках никого. Дети или в церкви, или еще в постелях. Разве что машина иногда проедет, а так единственный звук – это позвякиванье жетона на ошейнике Джеса и мелочь в кармане Джо, бренчащая ему в такт.

Как и ожидал, он видит на дальней скамейке в тени восьмидесятитрехлетнего Майкла Мерфи. При нем трость и бумажный пакет с черствым хлебом для птиц. Он сидит тут весь день, каждый день, если только погода не слишком мерзкая, и за всем вокруг наблюдает. Он все в жизни видел.