Читать книгу "Алина - Сергей и Дина Волсини"

Как и я, она очутилась здесь случайно и чувствовала себя чужой на этом празднике. Мы с легкостью разговорились, и тут я понял, что она была на редкость внимательной собеседницей. Рассказывала о себе самую малость, только то, чего требовал вопрос, и незаметно переводила разговор на меня, спрашивая «а вы как думаете? У вас тоже так было? По-вашему, это плохо?» А как она слушала! Заинтересованно, без тени кокетства, забыв об угощении и обо всем вокруг, обдавая меня прямым и немного детским взглядом своих чудесных огромных глаз; я и сам не заметил, как втянулся в беседу и стал с жаром говорить ей о чем-то. Как раз в такой момент к нам подошел мой друг.

– О, я вижу, ты попал в надежные руки. А еще не хотел идти! Теперь ты снова мой должник, – шутливо сказал он мне и обратился к Алине со всей серьезностью, – еле заставил его прийти сюда. Вы не смотрите, что он тут шутками сыплет. Это он так, бодрится. Вы уж, пожалуйста, позаботьтесь о нем, не оставляйте его одного. Ему сейчас как никогда нужна женская забота.

– Почему? – так же серьезно спросила его она.

– Он не сказал вам? От него только что ушла жена.

Так, с первых минут нашего знакомства Алина узнала обо мне всю правду.

Мой развод с женой, с одной стороны, был мне на руку и прибавлял очков в глазах Алины: мужчина, имевший опыт семейной жизни, всегда смотрится выигрышней, чем тот, что ходил бобылем. С другой, доставлял некоторые неудобства. Алина оказалась чуть взрослее, чем я подумал – ей было двадцать семь, мне только что исполнилось тридцать девять. По мне, так разница несущественная, однако Алина трактовала ее по-своему. Она все время сравнивала себя с моей теперь уже бывшей женой, и часто ей казалось, что она не так хороша, как жена, что ей недостает опытности, веса в глазах окружающих, успешной карьеры за плечами. Это было абсолютной неправдой, и я ни разу не давал Алине повода думать в таком ключе, однако временами на нее что-то находило, взгляд у нее тускнел, глаза опускались и грустнели, и как ни старалась она придать себе обычный вид, не получалось. В голове у нее поселилась неизвестно откуда взявшаяся мысль о том, что она не сможет составить конкуренцию моей бывшей жене и рано или поздно это отворотит меня от нее. В такие минуты бесполезно было переубеждать ее в обратном.

Наверно, свою роль сыграло и то, что мы довольно много времени проводили среди моих друзей. Алина долго не торопилась вводить меня в свой круг, по-видимому, опасаясь, какое впечатление я произведу на ее знакомых, я же сразу представил ее всем и всюду брал ее с собой. Отчасти я делал это, потому что мне этого хотелось – не то чтобы меня сразила любовь с первого взгляда, но я быстро понял, что хочу быть с Алиной, и, не раздумывая, впустил ее в свою жизнь; отчасти из-за того, что этому ничто не препятствовало, и я не испытывал угрызений совести, ведь моя бывшая жена тоже устраивала свою жизнь с новым кавалером.

Алину приятно удивляла такая моя решимость, у нее не было причин сомневаться в серьезности моего отношения к ней, однако ей все время приходилось сталкиваться с невидимым присутствием моей жены: кто-нибудь в разговоре нет-нет, да и произнесет ее имя. Оно и понятно, мы прожили столько лет, что я не мог требовать от друзей не вспоминать о ней и вычеркнуть ее из нашего общего прошлого. Но Алина чутко реагировала на всякое упоминание о моей прежней жизни, и почему-то – я никак не мог взять в толк, почему, – все, связанное с бывшей женой, она воспринимала как упрек в свой адрес. Зайдет речь об отдыхе, и кто-нибудь вспомнит невзначай, как весело мы проводили зиму, катаясь в горах, так Алина всю ночь не уснет, расстроенная тем, что не умеет стоять на лыжах. Услышит она в разговоре, что жена моя понимала по-турецки, и станет переживать, мол, она-то и английский никак не выучит. Поначалу я ошибочно считал, что таким способом она желает добиться от меня комплиментов, только и всего, пока не увидел, что она огорчается всерьез. Кто-то из друзей, вернее, их спутниц, однажды обмолвился при ней, что моя бывшая жена отлично готовила и что я якобы жить не мог без ее ужинов. Это было так давно, что сейчас не имело для меня никакого значения, но Алина уже взялась за дело, и остановить ее я не мог: она с головой погрузилась в кулинарные книги. По утрам теперь меня ждал завтрак, вечерами ужин. Однажды, вернувшись с работы, я застал ее в слезах, а квартиру – в дыму от подгоревшей еды, которой пахло еще за дверями, на кухне я увидел гору перепачканной посуды и большой квадратный противень с тем, что должно было стать лазаньей. Я с трудом успокоил Алину и уговорил ее отправиться со мной в ресторан, где мы чудесно поужинали, заказав лазанью у Николо, итальянского шеф-повара, в тот вечер как раз оказавшегося на своем посту. С тех пор так и повелось; каждый раз, когда Алине не удавалось какое-то блюдо, я скорее хватался за телефон, чтобы заказать нам столик у Николо.

Напрасно я объяснял ей, часами напролет, что полюбил именно ее и совсем не хотел бы, чтобы она становилась похожей на кого-то другого. Признаться, я вообще не мог понять причину ее переживаний – с ее-то молодостью, обаянием и душевными свойствами, которые так восхищали меня в ней, зачем ей было что-то в себе менять, да еще так мучительно? Однако в такие дни Алина словно не слышала меня, она находилась под воздействием какой-то собственной идеи, и я ничего не мог ей доказать. Я даже подумывал про себя, что это была, возможно, какая-то необъяснимая, неосознаваемая ею тяга к самобичеванию, а жена моя была лишь предлогом. Как бы там ни было, единственная размолвка, которая между нами произошла, случилась именно из-за моей жены. Это было на второй месяц наших с Алиной свиданий. Как-то вечером она пришла ко мне погасшая, молчаливая. Мы ужинали в ресторане, и она едва не роняла слезы в тарелку. Я не успокоился, пока не выведал у нее всего. Оказалось, она услышала от кого-то, что свадьба моей бывшей жены отменяется, и решила, что та вернется ко мне. Что я должен был на это ответить?

Откуда она вообще об этом узнала, если даже я, к примеру, ничего такого не слышал? Оказалось, она нарочно выуживала новости у одной нашей знакомой, которая продолжала близко дружить с моей бывшей женой. Почему она решила, что я захочу сойтись с женой? Ей намекнула на это другая приятельница.

– Зачем ты слушаешь их? Неужели ты не понимаешь, что я хочу быть с тобой? – воскликнул я. – Если бы я хотел быть с ней, я бы был с ней. Но я с тобой, какие еще доказательства тебе нужны? И почему я все время должен оправдываться, как будто в чем-то виноват?

Мы поссорились. Я попросил счет и уехал, оставив ей деньги на такси. Два дня мы провели раздельно, на третий Алина позвонила мне и тихим взволнованным голосом попросила о встрече. Мы помирились сразу, как только увидели друг друга. Она снова плакала, теперь уже от радости – она не на шутку перепугалась, от переживаний не могла ни есть, ни спать, вся дрожала и выглядела бледной и слабой, только глаза казались еще больше на белом как бумага лице. Я просил ее верить мне. Она согласно кивала. Я спросил, не пора ли нам перевезти ко мне ее вещи. Она снова расплакалась и, счастливая, упала в мои объятия.

И все-таки в нашей ситуации были и свои плюсы. Опыт семейной жизни научил меня азам обращения с женщиной, которые хорошо известны каждому мужчине, намеревающемуся прожить с женой если не в любви, то, по крайне мере, в мире. Я не забывал хвалить Алину и никогда не делал ей замечаний напрямую. Когда мне хотелось о чем-то попросить ее, я всегда начинал с комплимента и говорил «ты так хорошо это умеешь, сделай, пожалуйста, так же», и она с радостью делала; если я видел, что она собралась к гостям в вызывающем наряде, я не восклицал «ты с ума сошла?! Я запрещаю тебе идти в таком виде!», а просил как можно более непринужденным тоном «мне так понравилось на тебе то зеленое платье, ты не наденешь его сегодня?», и она с радостью переодевалась. Видя, что она долго собирается к выходу, я планировал время с учетом лишних сорока минут и не торопил ее – и она была мне за это благодарна. Что бы она ни готовила, я не отказывался пробовать, мужественно выдерживая все ее кулинарные опыты; какую бы прическу она себе ни придумывала, я заверял ее, что она выглядит прекрасно, и о чем бы она ни рассказывала, я слушал ее, не прерывая. Зная, что всякой женщине приятно, когда мужчина старается ей угодить, я, когда мы планировали что-либо, всегда предлагал Алине два-три варианта на выбор и оставлял последнее слово за ней. Хочет она отправиться за покупками завтра или через неделю? Или она уже передумала ехать? Хочет она, чтобы мы приняли приглашение и пошли в гости или отказались и провели весь день вдвоем? Это приводило Алину в особенный восторг. Создавалось впечатление, что она все решает за нас двоих, а я лишь покорно исполняю ее желания. Часто она не знала, что выбрать, и растеряно спрашивала: