Читать книгу "Ключ от незапертой двери - Людмила Мартова"

– Вот черт! – Василий тоже сжал руку в кулак и стукнул по дверному косяку с такой силой, что на пол посыпалась какая-то древняя труха. – Плохо будет, Генка. Война – это всегда плохо. Ч-черт. Надо в военкомат идти. Я же военнообязанный.

– Нас всех убьют, – Генрих всхлипывал, дрожа.

– Да ладно тебе. Мы, несомненно, победим. Война будет короткой. Месяц, максимум полгода. Ты же знаешь, что Красная армия – самая непобедимая в мире. Все хорошо будет, Генка.

– Ничего не будет хорошо, – Генрих уже не плакал, только крупная дрожь по-прежнему сотрясала его тело. – Особенно у нас. Мы же немцы, ты что, Васька, не понимаешь? Нас всех арестуют. И отца, и маму, и меня, и Магду, и Анну.

Слово «Анна» отозвалось в груди Василия болезненным толчком сердца, запрыгавшего в ускоренном темпе, что оно, впрочем, делало всегда при упоминании этого имени. К остальным словам Генриха он, что называется, не пристал, потому что они казались ему невыносимой глупостью.

– Да брось ты, – миролюбиво бросил он. – Никто вас не арестует, вы же к Гитлеру никакого отношения не имеете. Тебя по состоянию здоровья даже в армию не возьмут. Так что останешься в Ленинграде вместе с молодой женой. Заодно и за Анной присмотришь.

– Зря она за тебя замуж не выходит! – неожиданно бухнул Битнер, и сердце Василия снова заметалось в груди, как подстреленный заяц. – Дура она, счастья своего не понимает. Ты бы был ей хорошим мужем.

– Чего сейчас об этом говорить, – голос Васи звучал по-прежнему спокойно. – Меня-то точно в армию заберут. Так что свататься приду уже после войны. Глядишь, не выгонит. Ладно, ты иди сейчас, Генка, я быстро соберусь и в институт сгоняю, узнать, что к чему.

До выхода из дома пришлось не только наскоро умыться и выпить чаю, но и дать корм поросятам, которые жалобно пищали на дворе, не понимая, почему хозяин так припозднился их кормить. Вообще-то это была не его забота, но неделю назад родители уехали в Белоруссию, проведать жившую там бабушку, и все заботы по хозяйству легли на Васины плечи.

Включив радио и прослушав повторяющееся с утра сообщение, зачитываемое диктором Левитаном, он с тревогой подумал, что немцы с утра бомбят как раз территорию Белоруссии.

Отгоняя тревожные мысли, он наполнил тяжелую деревянную бадью, стоящую в загоне, насыпал корма курам и уткам, натянул штаны и тенниску, запер дом и быстрым шагом направился к институту. Что делать дальше, нужно было решать вместе с друзьями.

Наши дни

Сегодня вечером Вася шла в театр. Вообще-то она приехала в Москву специально для того, чтобы неделю отпуска потратить на театры, музеи и просто прогулки по старым улочкам внутри Садового кольца.

Москву она знала хорошо и очень любила. Когда-то даже собиралась учиться именно в Москве. Вернее, сначала в ее планах значился Первый питерский мед, который оканчивал дед. В Питере, точнее тогда еще Ленинграде, Вася побывала в пятилетнем возрасте и ничего, кроме фонтанов Петергофа, не запомнила.

В Ленинград ее привезла бабушка, которая мечтала своими глазами увидеть город, в котором родился и прожил большую часть своей жизни ее обожаемый муж. Сколько потом Вася ни просилась туда, уже учась в школе, столько мать под любыми предлогами отговаривалась, лишь бы не ездить в Питер. Да и бабушка, раз побывав, тоже больше не выказывала ни малейшего желания туда возвратиться. Свое мнение она составила, большего ей не требовалось.

Именно поэтому, заканчивая школу и готовясь поступать в медицинский, Василиса объявила родным, что учиться будет в Питере. И встретила жесткий и решительный мамин запрет.

– В Ленинград ты не поедешь, – сказала как отрезала ее обычно мягкая и ласковая мама.

– Почему? – изумилась Василиса. – Ты же сама туда поступала, почему же ты не хочешь, чтобы я окончила твой институт? И дедушкин!

– Не хочу, и все, – мама была категорична и непреклонна. – Если тебе так приспичило учиться в столицах, поезжай в Москву. Вот где город больших возможностей.

Именно так Вася и сделала. Назавтра после выпускного в школе, где она получила свою заслуженную золотую медаль и аттестат с одними пятерками, сложила в рюкзачок чистое белье, зубную щетку, папку с необходимыми документами, кошелек со скромными сбережениями, которые к ее поступлению накопила мама, натянула поверх заправленной в старенькие джинсы футболки шуршащую непромокаемую курточку, пешком дошла до автостанции в родном Погорелове, где окончила школу и куда каждый день ходила по полям по десять километров в одну и другую сторону, на рейсовом автобусе доехала до райцентра и там села на проходящий поезд Архангельск – Москва.

Мама в тот момент, когда она собиралась, была на работе, а бабушка недоглядела за внучкой, поэтому пакет с заботливо собранными на дорогу пирожками и стеклянной бутылкой молока, заткнутой газетой и завернутой в полиэтилен, так и остался в сенях. Хватилась его Вася только в Вологде, когда голодный желудок напомнил о том, что в последний раз она ела только утром.

Поезд стоял на третьем пути, бежать в видневшийся вдали киоск за пирожками было страшно, и Василиса маялась еще четыре часа, пока наконец не случилась большая остановка в том городе, которому по воле судьбы было суждено стать ее пристанищем на долгие годы.

Выскочив из вагона, она побежала к видневшемуся невдалеке стеклянному кафе. Конечно, по перрону ходили бабульки, толкающие перед собой детские коляски, доверху наполненные всякой снедью, но к тому моменту Вася была уже голодна так сильно, что мечтала о чем-нибудь более существенном, чем пирожок с чаем.

В привокзальной стекляшке в холодильной витрине стоял заветренный салат из капусты, при виде которого у Василисы помутилось в голове. Она взяла и салат, и холодную, покрытую толстым слоем жира котлету, и два кусочка хлеба, и жареный пирожок с картошкой, и стакан сладкого растворимого кофе с молоком. После чего, урча от наслаждения, стала быстро поглощать все это великолепие, пристроившись за столиком у окна, чтобы видеть поезд, покорно ожидавший ее на первом пути.

Ей было так вкусно, что она решила взять еще одну котлету с хлебом в дорогу, чтобы потом поесть перед самой Москвой и, заселившись в общежитие, уже не думать об ужине. Расплатившись, Вася вышла на крыльцо кафе и не сразу поняла, что произошло. Поезд, на котором она ехала в Москву поступать в институт, ушел. Первый путь был свободен, и лишь красные огни исчезали вдалеке, расплываясь в непрошеных слезах, навернувшихся на глаза.

Положение ее было аховым. Денег в кошельке (какое счастье, что она побоялась оставить рюкзачок без присмотра в купе, а значит, все ее вещи сейчас были при ней) хватало лишь на то, чтобы продержаться в чужом городе во время вступительных экзаменов. Обратный билет домой был куплен заблаговременно и лежал в паспорте. Конечно, купить новый билет до Москвы она могла, но тогда две недели пришлось бы жить в столице впроголодь.

Выросшая в деревне Василиса была хозяйственной и обстоятельной. Вариант две недели питаться хлебом и водой ее не устраивал, поэтому, немного подумав, она не стала покупать билет на следующий поезд, а отправилась искать выход на привокзальную площадь. В городе, в котором она так неосмотрительно отстала от поезда, тоже был мединститут. Это она знала еще с той поры, когда листала справочники для поступающих, выбирая вуз и прикидывая, где же ей все-таки учиться. То, что это будет медицинский, сомнений не вызывало, а вот с географией она помучилась изрядно, решая, замахиваться на Москву или все-таки выбрать что-нибудь попроще.