Читать книгу "Пляски простаков - Лариса Соболева"

– Нет, спасибо, у меня машина. Меня зовут Виктор Иванович.

Руслан и Сева тоже представились, записали адрес и телефон. Он же аккуратно вывел в маленьком блокноте их телефоны, бережно сунул во внутренний карман пиджака, еще и проверил, надежно ли лежит в кармане блокнот, встал:

– Одна она у нас. Что там с ней случилось? Жене с сердцем плохо из-за этого, в больнице лежит. Нам без дочки и жить незачем… Так я скажу жене? Ну, что нам найдут Настю? А? Хоть как-то поддержать ее…

– Говори, – согласился Руслан, потупившись. – Пусть надеется.

Распрощались. Руслан и Сева смотрели ему вслед, как торопливо он садился в отечественную машину, вырулил на дорогу, очевидно, спешил к жене. Постояли молча.

– Ладно, едем за «сэмом», – сказал Руслан. – Я предпочитаю качественный самогон поддельной водке. Что-то паршиво стало.

– Ты серьезно собрался искать девчонку, пропавшую в Турции? – скептически спросил Сева по дороге к автомобилю.

Руслан нажал на пульт, сел в машину, только когда завел мотор, ответил:

– Во всяком случае, надо посмотреть, что можно сделать.

– Ясно. Опять будем подпольно работать, раз деду отказали все.

– Я тебя пока в напарники не звал.

– Так я все равно пойду. Без приглашения, – расплылся в улыбке Сева.

Руслан остановился в переулке частного сектора, достал деньги:

– Беги вон в тот дом, скажешь, от меня.

– Ну да, мы теперь майоры, нам бегать за водкой не по чину, – проворчал тот, вылезая из авто. – И дедушка у нас был дипломат. Интересно, а кто была бабушка?

– Иди, иди, – поторопил его Руслан.

Он положил скрещенные руки на руль, а на них подбородок. Перед глазами стоял Виктор Иванович – большой мужчина, который плакал. Случается, мужики льют слезы. И по пьяни от жалости к себе, и когда их берут с поличным – от злобы, и от страха по слабости. Виктор Иванович плакал от безнадежности, отчаяния и любви к дочери.

3

Тяжелое это бремя – звездочки, обмывали их три дня. Жена Руслана беспрестанно зудела, а Сева старался не попадаться ей на глаза, потому что на него она вываливала жалобы со стонами. Что-то не клеилось у Руслана дома, только он ни словом об отношениях с женой не обмолвился, лишь сутками торчал на работе. Лезть в душу, когда тебя не просят, – последнее дело, Сева и не лез. Они бы продолжили обмывать звездочки, если б утром четвертого дня не позвонил Виктор Иванович. Он пригласил к себе, притом тысячу раз извинился, что отвлекает их от работы.

Дом у Виктора Ивановича кирпичный, ухоженный, сразу было видно – хозяин он крепкий. И беседка из виноградника во дворе, и ограда железная, и небольшой сад с побеленными известью стволами деревьев, и дорожки вымощены, и гараж капитальный. В этом краю усадьба – надежное капиталовложение, посему рачительные хозяева берегут и тщательно обустраивают частную собственность. Внутри дом был ничуть не хуже, чем снаружи, соответствовал уровню людей, у которых богатства нет, однако нужды они не испытывают. Как всегда в таких домах, по стенам висят ковры, диваны и кресла бережливо накрыты покрывалами, дорогая посуда в серванте практически не используется, потому выглядит как из магазина. В самой большой комнате на видном месте висели фотографии молодого человека в военной форме с траурной лентой на уголке и красивой девушки.

– Вот она, Настя, – указал Виктор Иванович на снимок девушки. – Фотографировалась в день совершеннолетия. А то сын. Вы садитесь, садитесь.

Руслан и Сева расположились на диване, а Виктор Иванович надел очки и подал исписанный лист:

– Здесь я записал адреса и фамилии, как вы просили.

– Документы есть? – спросил Руслан, беря лист. – Я бы хотел посмотреть на контракт, который подписала Настя. Второй экземпляр должен быть у вас.

– Контракт дочка с собой увезла. Других документов, кроме свидетельства о рождении и российского паспорта, нет. Ну, еще аттестат зрелости, хотите посмотреть? Она хорошо училась…

– Не надо, – сказал Руслан, беря паспорт. – Аттестат нам не нужен. Скажи, отец, в какой город Турции повезли группу танцоров?

– В Стамбул, – вздохнул Виктор Иванович. – А потом собирались перевезти в другой город, оттуда Настя должна была позвонить, но так и не позвонила.

– Название группы знаешь? Кто руководитель?

– Названия не было, а руководитель… Главной была Берта Станиславовна, полька по национальности – так говорила Настя. А занимался с ними танцами Яков Олегович.

– Фамилии знаете?

– Не знаю, – опустил голову Виктор Иванович. Ему было стыдно, что доверил дочь неизвестным людям. Словно в оправдание пробормотал: – Так быстро все произошло… Настя такая счастливая была… бегала на репетиции, допоздна танцевала. Рассказывала мало, уставала сильно. Не мог я лишить ее счастья… Виноват, знаю теперь…

– Откуда ты, отец, узнал, что вернулась одна из танцовщиц?

– Недели три назад ее встретил школьный товарищ Насти. А Роза сделала вид, что не знает его, убежала. Паренек говорил, что Роза очень худая была и сама не своя. Испугалась его. Он даже засомневался: она или не она. Девушку зовут Роза, а фамилия Ибрагимова. Она татарка. Я там написал, – указал он подбородком на список в руке Руслана, – и ее адрес написал, и адрес парнишки. Я всех записал…

Руслан, читая список, проговорил удрученно:

– Негусто, отец. Сведений о тех, кто увез твою дочь, фактически нет.

Тот мгновенно потемнел, большие руки затряслись, задрожал и подбородок. Для него слова майора явились приговором, а надежда растаяла так же быстро, как и возникла три дня назад. Тем временем Руслан уставился на портрет Насти.

На снимке серьезная, золотоволосая и голубоглазая девочка, которой очень хочется выглядеть взрослой. Но широко распахнутые глаза выдают не только возраст, а и наивное отношение подростка к миру, людям, всему, что ее окружает. Или окружало. Вполне вероятно, что ее вообще в живых нет. Или держат девочку в грязном притоне в чужой стране – именно такие слухи давно ходят по городу. Второй вариант, наверное, лучше – думать, что она жива, – однако все равно безнадежный. В данном случае есть один выход – найти тех, кто занимается вывозом групп на «танцульки». Люди эти наверняка нездешние, пользуются фальшивыми ксивами. Если б хоть физиономии были…

– Фотографии есть, где Настя с теми, кто увез ее? – спросил он.

– Нет, – едва вымолвил Виктор Иванович. – Фотоаппарат остался, Настя забыла его взять, а фотографий…

– Где фотоаппарат?

– В ее комнате. Идемте туда.

Комната Насти – типично девчоночья. Много полок с книгами и безделушками, на кровати рядком… куклы, мягкие игрушки. Заметив усмешку на губах Севы, Виктор Иванович извинился за дочь:

– Она у нас бережливая, хранила любимые игрушки. А вон с той обезьяной спала. Так она ж ребенок еще.