Читать книгу "До встречи в Венеции - Элизабет Адлер"

— Да, верно. Но чудо-ребенок не спал всю ночь. Преш, что ты мне посоветуешь? Твоей трехлетней крестнице снятся страшные сны. Может, показать ее психиатру?

Преш рассмеялась:

— Не давай ей на ночь сладкого — и все будет в порядке.

Трехлетняя Лора, «чудо-ребенок», была крестницей Преш. Супруг Дарьи Том преподавал физику в университете. Дарья часто звонила Преш — интересовалась, нашла ли она себе «подходящего мужа». И этот звонок не был исключением.

— Сегодня суббота, — начала Дарья. — Что думаешь делать вечером?

— На этой неделе дел было невпроворот, и можно наконец побыть одной. Но сегодня открытие выставки, на которую я не могу не пойти. Хотя картины этого художника мне не нравятся.

— Преш, тебе давно пора наладить личную жизнь, — решительно сказала Дарья. — Помни, жизнь нам дается один только раз. Может, приедешь к нам в гости? Я познакомлю тебя с одним очень симпатичным профессором.

— И что дальше? Ведь он живет в Бостоне, а я в Париже.

— Ну, тогда пусть Сильвия подыщет тебе кого-нибудь.

У Сильвии в Париже был собственный ресторан «Верлен».

— Сильвия знакома только с поварами, а они у плиты с утра до ночи. Кому нужны такие кавалеры? — попыталась отшутиться Преш. — Послушай, разве тебе не приходило в голову, что я, быть может, вполне счастлива? У меня насыщенная жизнь, я свободна и провожу время, как мне хочется…

— С кем проводишь? — перебила ее Дарья. — Вот что важно. Так что давай, дорогая, приезжай ко мне. Не пожалеешь.

Преш ответила, что подумает, потом они немного поболтали о том о сем. Повесив трубку, Преш подошла к полке, на которой стояла фотография в серебряной рамке. Три юные девушки улыбались ей со снимка.

Посередине — Дарья, светлые локоны разметались на ветру. Слева — Сильвия, черноволосая, стриженная под пажа, взгляд темных глаз серьезный. Она уже тогда начала полнеть — видно, сказывалась работа в кафе.

Сама Преш, высокая и худощавая, стояла справа, ветер взъерошил золотистые кудри, в серых глазах — улыбка.

Они втроем тогда отдыхали несколько недель у моря, в коттедже родителей Дарьи. Домик был старенький, ветхий, но им, проводившим в беспечной праздности летние дни, казалось, что жизнь прекрасна и так будет всегда. С Сильвией Преш познакомилась в парижской школе, куда она время от времени ходила, когда приезжала в Париж. А с Дарьей подружилась в другой школе, в Бостоне. Преш любила обеих как родных сестер.

Она поставила снимок на место, рядом со свадебной фотографией дедушки и бабушки. Улыбающийся Хеннесси держал под руку красавицу блондинку, на шее у новобрачной сверкало изумительной красоты ожерелье. Судя по всему, там были бриллианты, рубины, изумруды, а посередине — великолепная жемчужина. Странно, что Преш видела это украшение только на снимке: среди вещей, доставшихся ей по наследству, его точно не было.

Рядом стояла фотография ее родителей, их она помнила смутно. Чуть поодаль несколько снимков тетушки Гризельды. На одной тетя с бокалом в руках любезничает с принцем Монако Райнером где-то на Лазурном берегу, на другом она, в платье из алого шифона, красуется среди знаменитостей на благотворительном приеме в Монте-Карло. Рядом с тетей стояла ее ближайшая подруга Мими Москович, стройная блондинка, бывшая танцовщица варьете, а ныне вдова богатого банкира.

Гризельда обожала Французскую Ривьеру, показы мод, званые вечера и прочие светские мероприятия. В последние годы две вдовы снимали вместе роскошные апартаменты в Монте-Карло. Обе они были бездетны и негласно считали Преш своей дочерью. Вероятно, поэтому они баловали ее как могли.

«Давай посмотрим правде в глаза, дорогая Мими, — призналась однажды Гризельда. — Девочка совершенно не поддается на наши уловки. Ее не интересуют ни драгоценности, ни модная одежда, ничего. Все ее мысли только о каком-то пыльном, скучном антиквариате. Она даже не думает всерьез о замужестве!»

Что ж, возможно, тетя права, подумала Преш и улыбнулась.

Тем не менее, помня недавний разговор с Дарьей, она решила сегодня вечером надеть помимо привычного черного платья и туфель на каблуках изящное бриллиантовое колье — подарок тети Гризельды. В этом колье Преш всегда чувствовала себя элегантной дамой — по выражению Дарьи, оно придавало ей аристократический лоск.

Преш вздохнула. Хочешь не хочешь, а придется ей идти на вернисаж. Ну а когда все закончится, можно будет поужинать вместе с Сильвией в «Верлене». В общем, все идет как обычно — очередной субботний вечер в Париже.

Глава 2

Шанхай

Дом, в котором жила Лили, был построен в колониальном стиле. В конце XIX — начале XX века в этом районе селились французские дипломаты, промышленники или европейские аристократы, приехавшие за восточной экзотикой. После революции настали тяжелые времена. Но жизнь возвращалась в эти места: традиционные китайские мастерские и лавки чередовались здесь с дорогими ресторанами, барами и бутиками.

Дом Лили стоял в узком проулке, на одной стороне которого был ночной клуб, а на другой — лавка, где продавали лапшу. В этом старинном доме с красной черепичной крышей, просторной верандой и небольшим двориком сохранилось что-то от размеренной атмосферы прошлых веков. Здесь жили несколько поколений семьи Сун — и это было единственное, что досталось Лили в наследство от отца, промотавшего все свое состояние.

Отец Лили, заядлый картежник, не чурался и финансовых махинаций, но ему не везло. Пока Генри Сун сидел за игорным столом, мать Лили, чтобы прокормить семью, продавала дешевые копии старинных вещей. Когда Лили исполнилось шестнадцать, отец умер, пришлось ей бросить школу и заняться торговлей жалкими поделками. Через пять лет скончалась и мать. Лили осталась одна на целом свете, кроме себя, ей не на кого было рассчитывать.

Лили разыскивала и за бесценок скупала старинные вещи у сельских жителей — доверчивые люди даже не подозревали об их настоящей цене. Лили считала это бизнесом, а не воровством. Совсем недавно, когда начали строить новую плотину на реке Янцзы, сотни крестьян вынуждены были переселиться в другие места, и банды грабителей принялись разорять древние захоронения возле брошенных деревень.

Будучи суеверной, Лили поначалу переживала, но потом подавила в себе угрызения совести, этот новый источник древностей приносил ей отличный доход. Она перепродавала находки посредникам, действовавшим от лица богатых коллекционеров. Однако Лили продолжала торговать и дешевыми копиями, это было удобное прикрытие. Она по-прежнему поставляла владельцам сувенирных киосков статуэтки Будды, бюсты Мао и фигурки китайских воинов из терракоты.

Лили въехала во двор и электронным ключом закрыла ворота. Хотя дом был выдержан в колониальном стиле, дворик и сад выглядели традиционно китайскими: там был пруд с толстыми золотыми рыбками, символизирующими богатство, и маленький фонтанчик, тонкие струйки которого с тихим журчанием падали на розовые лепестки лотоса. Когда выдавался свободный вечер, она любила посидеть возле пруда наедине со своими мыслями, слушая песенки любимой канарейки.