Читать книгу "Оправдание - Константин Бушуев"

Вот такой возможностью и воспользовались Настя и ее друзья… Приехали в субботу около шести часов вечера на двух машинах, в одной за рулем Максим Трофимов, в другой − Миша Григорьев. Машины оставили на стоянке, прямо на территории базы, разложили привезенные вещи и продукты в домике. Не знаю уж, чем они там занимались, как себя развлекали и что между ними происходило, но на двадцать два часа местного времени картина вырисовывается такая: все шестеро сидят у самой воды, кто на гранитных валунах, кто на раскладных стульчиках, употребляют салатики, шашлык и алкогольную продукцию, любуются закатом солнца… На ровном месте вдруг разгорается какой-то конфликт между Настей и Колей Абрамовым, и распсиховавшийся парень уходит в домик. До него совсем недалеко, метров тридцать от берега. Кто-то из компании идет за ним, пытается успокоить и вернуть, но мальчик всех посылает к черту и остается в домике. Спустя какое-то время Настя идет вслед за ним, заходит в домик и… А вот дальше непонятно. По мнению Сергея, она обнаружила там труп своего молодого человека с проломленной ударом топора головой, и то ли потеряла сознание, то ли выскочила из домика и позвала остальных ребят на помощь. А вот по мнению дежурного следователя, который прибыл на базу в составе оперативно-следственной группы около двадцати трех часов, никакой труп она в домике не находила, зато собственноручно обработала топором своего обидчивого молодого человека, нанесла ему несовместимые с жизнью ранения и только после этого позвала на помощь. Следователь ей не поверил и прямо с пикника отправил в следственный изолятор, где она и пребывает по сей момент.

Понятно, что Сергей Волков не сообщил мне всех подробностей. Он и не мог их знать, его ведь там не было. У меня в голове носилось множество вопросов, на которые очень хотелось бы получить ответы. Но для того чтобы получить ответы, нужно общаться с непосредственными участниками разыгравшейся на озере драмы, и в первую очередь с самой Настей.

− Если ее задержали вечером в субботу, то есть позавчера, значит, сегодня должны либо освободить, либо отправить в суд для решения вопроса о дальнейшем содержании по стражей. До суда гражданин может находиться в камере не более сорока восьми часов…

− Да был уже суд, сегодня, в двенадцать! − раздраженно перебил меня Сергей. − Вынесено решение о заключении под стражу на два месяца. Мне ее брат по телефону рассказал про этот фарс, и про судью-крысу, которая Настю и не слушала даже, бумажками пошуршала, сама с собой посовещалась и вынесла решение… Ни чистую биографию в расчет не приняла, ни положительные характеристики с места учебы! Я не знаю, кем надо быть, чтобы такую девочку в камеру отправить, в вонь и грязь…

− Как фамилия судьи? − поинтересовался я.

− Не знаю, Макс не сказал. Из районного суда Западного района, маленького роста, лет пятьдесят с небольшим… Вот зачем надо было Настю в камеру, что, неужели нельзя было под залог или под подписку освободить?

Я только вздохнул. Несмотря на все разговоры о гуманизации правосудия, реальная практика наших судов остается прежней, заточенной на обвинение и досудебное содержание под стражей. Подписку или залог суд может применить в качестве меры пресечения, если речь идет либо о пустяковом преступлении типа кражи бутылки коньяка в магазине самообслуживания, либо об экономическом преступлении, когда обвиняемым является высокопоставленное уважаемое лицо, которое клятвенно обещает вернуть в бюджет все украденные деньги, до копейки. А уж если человек, обычный среднестатистический гражданин, обвиняется в тяжком насильственном преступлении, и прокурор ходатайствует о заключении под стражу, то можно не сомневаться: в девяти из десяти случаях судья ходатайство удовлетворит. В случае же с Настей Трофимовой не было даже одного шанса из десяти, учитывая личность судьи. Сергей не знал фамилии, но пол и возраст говорят сами за себя. Ну не может пятидесятилетняя женщина с сединой в волосах, климаксом и налевоходящим мужем гуманно отнестись к молодой стройной красавице! Не может! Она в этой красавице будет видеть потенциальную соперницу, потенциальную стерву, которая того и гляди уведет непостоянного мужа-теленка из постылого семейного стойла… Не раз и не два я наблюдал в разных судах мерзкие картины сведения счетов с молодыми девушками и женщинами, и мне как мужику в такие моменты хотелось вообще отправить на досрочную пенсию всех женщин-судей старше тридцати пяти лет.

− Она красивая? − вдруг спросил я.

− Кто?

− Твоя Настя.

И опять Волков сглотнул, подумал немного, достал из сумки фотографию и положил на стол. Осторожно взяв ее в руки, я несколько минут смотрел на запечатленную на снимке стройную блондинку. Все мужское взыграло во мне… Настя Трофимова была непостижимой, умопомрачительной красавицей.

− Валькирия…− с нескрываемым восхищением произнес я. − Настоящая Валькирия из древнегерманской легенды. Мне жаль, что ты ее потерял, Сережа.

− Валькирию она и мне тоже напоминала, белокурую деву-воительницу… Но чаще всего я называл ее Снежной Королевой.

* * *

− Добрый вечер, Снежная Королева.

Девушка изящно повернулась, и Волков потонул в океанах ее глаз. Возле огромного здания городской филармонии было довольно людно, но он никого не видел, кроме той, с которой неделю переписывался на сайте знакомств и вот наконец встретился в реальности.

− Здравствуй, Сережа, − Настя улыбнулась, и Волков молча восхитился ее голливудской улыбкой.

− Хорошее место мы с тобой выбрали для первой встречи, да?

− Очень хорошее… Я здесь часто бываю, на разных концертах, и всегда получаю море удовольствия. Знаешь, мне часто говорят, что я не похожа на меломанку, любительницу классической музыки. Говорят, слишком уж я беззаботная, жизнерадостная и современная, чтобы восхищаться «Гибелью богов» и «Лунной сонатой»… Но что же поделать, если я от них и правда летаю?…

«Ничего не надо делать, ангелу и положено летать, хоть с музыкой, хоть без музыки», − подумал Волков.

− Музыкальные пристрастия отдельно взятого индивидуума далеко не всегда соответствуют его личности, − изрек он вслух. − Вот у меня нет никакого музыкального образования, да и слух тоже хромает, хотя попеть в караоке могу иногда, под настроение… Кстати, а мне часто говорят, что мои вкусы чуть ли не шизофренические, настолько широкий диапазон, от Моцарта до Виагры.

− Я думаю, нам будет интересно друг с другом, − опять улыбнулась Настя. − Куда мы сейчас пойдем?

− Поблизости есть одно прекрасное местечко, называется «Парадиз». Я бы предложил тебе немного посидеть там. Пойдем, нам вон туда, через сквер.

− «Па-ра-диз», − по слогам произнесла девушка, когда они проходили мимо начинающих зеленеть кустов сирени, − на некоторых языках это слово означает «рай».

− Так оно и есть, − кивнул Сергей. Когда Настя упомянула про языки, он смутно ощутил в ее речи легкий, едва уловимый акцент. Как будто нечто прибалтийское, то ли латышское, то ли литовское.