Читать книгу "Лев пустыни - Юлия Галанина"

Главной ценностью в сундуке было не платье, не веер, не ларец с притираниями, помадами и прочими штучками, а скромная нижняя юбка. Та нижняя юбка.

Именно с этой деталью туалета связывала Жанна свои планы на будущее.

Как только они сели в Нанте на борт «Святой Маргариты», Жаккетта под чутким руководством Жанны соорудила из двух нижних юбок одну, в которую зашила большую часть драгоценностей. И теперь в тугих складках скрывались золотые цепочки, жемчужные ожерелья, рубиновые, сапфировые и изумрудные сережки.

Именно эту юбку нужно было оставить, не вызывая подозрений.

* * *

Надежды Жильбера еще раз посетить пленниц не оправдались: сундук принесли два других моряка. Капитан пришел вместе с ними – он тоже был не пальцем делан и собирался лично проследить, что именно возьмет Жанна.

Матросы поставили сундук и ушли, а капитан по-хозяйски уселся на деревянный бочонок.

– Как, господин капитан желает присутствовать при столь деликатном деле? Даже мой супруг, покойный герцог Барруа, не позволял себе подобных вольностей… – деланно удивилась Жанна.

– С каких это пор копание в тряпках стало деликатным делом? – сплюнул на пол капитан.

Он был до странности похож на Жильбера. Но не той похожестью родственников, когда в одинаковых братьях угадывается индивидуальность каждого, а той схожестью, что часто объединяет, казалось бы, совсем разных людей.

Видимо, капитан с Жильбером были из одного селения, да и почти вся команда состояла из крепкой кучки односельчан, одинаково слаженно и трудолюбиво промышлявшей рыбной ловлей, перевозкой грузов или морским разбоем. Не забывающих свой приход и церквушку местного святого, и живущих в полном ладу с собственной совестью.

Среди всех нерадостных событий последних часов, Жанну больше всего почему-то донимала мысль, что если бы она попала на этот же корабль в качестве пассажирки, то ее честно, солидно и добросовестно довезли бы до места.

Это было обиднее всего. Хотя почему обиднее – Жанна понять не могла. Наверное, потому что легче сопротивляться открытому врагу, чем человеку, который видит в тебе только товар.

* * *

– Как, господин капитан? – сделала большие глаза Жанна. – Я же должна буду померить платья! Не могу же я оставить себе наряд, который плохо на мне сидит?!

– Дело твое, герцогиня, – кивнул капитан. – Только я с места не сдвинусь. Меня не проведешь!

– Как хотите, капитан! – пожала плечами Жанна. – Тогда будете держать зеркало.

Такого оборота капитан не ожидал и несколько растерянно сжал в руке небольшое зеркальце.

«Ну, погоди, милый!» – злорадно думала Жанна, оглядывая себя в зеркале. – «Ты меня до гроба помнить будешь! Будешь продавать на восточном базаре и локти кусать от досады, что себе оставить нельзя! А то команда тебе голову отрежет! У, рожа противная! Я – слишком дорогая жемчужина для такого навоза, как ты!»

– Жаккетта, открывай сундук! – скомандовала она.

Безмолвная, с кровоподтеком на виске Жаккетта проковыляла к сундуку. Вместо растерзанных в клочья юбок, Жанна дала ей свою нижнюю. И Жаккетта путалась теперь в слишком длинном подоле.

Да и без этого походка ее ровней бы не стала. Во влажном соленом воздухе каморки, который отвели пленницам под каюту, раны заживали плохо. И каждый шаг давался с трудом.

Жаккетта не боялась и не ненавидела команду. Просто перестала их воспринимать. Весь внешний мир для Жаккетты замкнулся на госпоже Жанне, кроме нее не существовало ничего. Ни моря, ни корабля, ни пиратов… Жаккетта спряталась внутри себя.

Скользнув по капитану пустым взглядом, Жаккетта открыла сундук, и принялась доставать наряды госпожи.

– Достань мою любимую рубашку!

Жанна, не торопясь, принялась ослаблять шнуры корсажа дорожного платья…

Помощь камеристки здесь не требовалась – шнуровка шла по переду лифа и Жанна превратила этот процесс в целое представление.

– Вы не возражаете, капитан, против моей болтовни? – ласково спросила она.

– Валяй! – милостиво разрешил капитан, уставившись на расползающиеся в стороны края корсажа.

– А говорят, моряки такие стойкие мужчины?! – щебетала Жанна, порхая пальцами по шнуркам.

– Угу… – согласился капитан, нервно покашливая в кулак.

– И сколько их не соблазняй, они всегда сами решают, когда принять участие в турнире любви. Правда?

– Ну-у, правда… – не стал отрицать капитан.

– Это так необычно! – мурлыкнула довольная Жанна, снимая пояс и распутывая завязки юбки. – Значит, как Вы сказали, мы встречаемся сегодня вечером после ужина?…

– Сказал, – значит, сказал! – мотнул головой капитан.

– Вы – настоящий морской волк!

Юбка с шелестом опустилась вниз, Жанна вышагнула из нее. Подоспела Жаккетта и помогла госпоже снять корсаж.

Лишь на мгновение Жанна осталась в одной рубашке, но и рубашка последовала за платьем.

У капитана дернулся кадык.

Поздно, но капитан сообразил, что он настоящий морской волк. А моряки такие стойкие мужчины. Нипочем не поддаются на провокации. И сколько их не соблазняй, всегда сами решают, когда принять участие в турнире любви. То есть вечером после ужина! Морской дьявол!!!

А Жанна была прелестна.

В сумраке тесной каюты ее бледное тело мягко сияло. Проникающие в щели двери полоски света тепло подсвечивали его точеные контуры. Длинная шея, покатые плечи, маленькая грудь… Тонкие руки, стройные ноги, узкие ладони и ступни… Золотистые волосы мягко обрамляли высокий лоб и волнами скатывались по плечам и спине.

В ней не было бушующего здоровья легко продолжающих род человеческий женщин. Изгиб спины, чуть сутулые плечи и прогнутая вперед поясница, сформированные согласно неписаным канонам красоты знатных дам, рождали ощущение надломанности, хрупкости неземного, надземного создания. Если бы пленница вдруг оторвалась от земли и заскользила по воздуху, капитан бы даже не удивился, настолько легким и воздушным был силуэт Жанны в темноте каморки…

Жаккетта накинула на госпожу рубашку тончайшего полотна – и нагота не исчезла.

Наоборот, стала еще отчетливей, еще вызывающей. Водопад полупрозрачной ткани окутал тело, обрисовывая без единой морщинки все выпуклости и укладываясь мелкими складками в ложбинках.

Глаза у капитана горели каким-то фанатичным блеском. Единственное похожее, что он видел в жизни, было изображение в деревенской церквушке святой блудницы, возле которой он еще мальчишкой застывал на долгие-долгие мгновения, силясь понять, почему ее скромность переворачивает душу значительно больше, чем любые заигрывания местных, промышляющих любовью девиц.

И сейчас Жанна казалась капитану вживую сошедшей с образа Марией Магдалиной, под напускным смирением скрывающей все радости телесного мира.