Читать книгу "Те слова, что мы не сказали друг другу - Марк Леви"

Нью-Йорк был залит золотистым светом июньского дня. Друзья пересекли Девятую авеню и направились к «Пастису» — французскому ресторану с настоящей французской кухней в стремительно менявшемся квартале Meat Packing District.[2]За последние годы старинные склады уступили место роскошным магазинам и бутикам ультрамодных кутюрье. Престижные отели и торговые центры вырастали тут как грибы. Бывшая заводская узкоколейка превратилась в зеленый бульвар, который тянулся вплоть до Десятой улицы. Первый этаж старого завода, уже прекратившего свое существование, занимал рынок биопродуктов, на других этажах обосновались производственные компании и рекламные агентства, а на самом верху располагалась студия, где работала Джулия. Берега Гудзона, также благоустроенные, стали теперь длинной прогулочной зоной для велосипедистов, любителей бега трусцой и влюбленных безумцев, облюбовавших манхэттенские скамейки, — прямо как в фильмах Вуди Аллена. Уже с вечера четверга квартал заполоняли обитатели соседнего Нью-Джерси, они переправлялись через реку, чтобы побродить по набережной и развлечься в многочисленных модных барах и ресторанах.

Когда друзья наконец устроились на открытой террасе «Пастиса», Стенли заказал два капучино.

— Мне давно следовало бы позвонить Адаму, — виновато сказала Джулия.

— Если только для того, чтобы сообщить о смерти отца, то несомненно. Но если ты хочешь заодно сказать ему, что придется отложить свадьбу, что нужно предупредить священника, ресторатора, гостей, а главное, его родителей, тогда все это может немного подождать. Смотри, какая чудная погода, — пусть Адам поживет спокойно еще часок, прежде чем ты испортишь ему день. И потом, у тебя траур, а траур все извиняет, так воспользуйся этим!

— Как я ему скажу?..

— Дорогая моя, он должен понять, что довольно трудно и похоронить отца, и выйти замуж в один и тот же день; но даже если ты сама сочтешь это возможным, то скажу тебе сразу: другим эта мысль покажется совершенно недопустимой. Господи боже мой, и как это могло случиться?!

— Поверь, Стенли, господь бог тут совершенно ни при чем: эту дату выбрал мой отец — и только он один!

— Ну-у-у, я не думаю, что он решил умереть вчера вечером в Париже с единственной целью — помешать твоей свадьбе, хотя признаю, что он проявил вполне изысканный вкус, выбрав такое место для своей кончины!

— Ты его не знаешь, он способен на все, лишь бы заставить меня поплакать!

— Ладно, пей свое капучино, наслаждайся жарким солнышком, а потом будем звонить твоему будущему супругу!

2

Колеса «боинга-747» компании «Эр Франс» со скрежетом коснулись посадочной полосы аэропорта Кеннеди. Стоя у застекленной стены зала прилетов, Джулия смотрела на длинный гроб из красного дерева, плывущий по транспортеру вниз к катафалку. Офицер полиции аэропорта пришел за ней в зал ожидания. Джулия, секретарь ее отца, ее жених и ее лучший друг сели в мини-кар, который подвез их к самолету. Чиновник американской таможенной службы ждал ее у трапа, чтобы передать пакет, где были деловые бумаги, часы и паспорт покойного.

Джулия перелистала паспорт. Многочисленные визы красноречиво говорили о последних месяцах жизни Энтони Уолша: Санкт-Петербург, Берлин, Гонконг, Бомбей, Сайгон, Сидней… Сколько городов, где она никогда не бывала, сколько стран, которые ей так хотелось повидать вместе с ним!

Пока четверо мужчин суетились возле гроба, Джулия думала о далеких путешествиях отца в те годы, когда она, еще совсем девчонка-забияка, по любому поводу дралась на переменках в школьном дворе.

Сколько ночей провела она без сна, дожидаясь возвращения отца, сколько раз утром, по дороге в школу, прыгала по плиткам тротуара, играя в воображаемые классики и загадывая, что, если вот сейчас она не собьется, сегодня он уж наверняка приедет. А иногда ее горячая ночная молитва и в самом деле сотворяла чудо: дверь спальни открывалась, и в яркой полосе света появлялась тень Энтони Уолша. Он садился у нее в ногах и клал на одеяло маленький сверточек — его следовало распечатать поутру. Этими подарками было озарено все детство Джулии: из каждого путешествия отец привозил дочери какую-нибудь забавную вещицу, которая хоть немного рассказывала ей о том, где он побывал. Кукла из Мексики, кисточка для туши из Китая, деревянная фигурка из Венгрии, браслет из Гватемалы — для девочки это были подлинные сокровища.

А потом у ее матери появились первые симптомы душевного расстройства. Джулия помнила, какое смятение охватило ее однажды в кино, на воскресном сеансе, когда мать в середине фильма вдруг спросила, зачем погасили свет. Ее разум катастрофически слабел, провалы в памяти, поначалу незначительные, становились все серьезней: она начала путать кухню с музыкальным салоном, и это давало повод для душераздирающих воплей: «Куда исчез рояль?» Вначале она удивлялась пропаже вещей, потом стала забывать имена тех, кто жил с ней рядом. Настоящим ужасом был отмечен день, когда она воскликнула при виде Джулии: «Откуда в моем доме взялась эта хорошенькая девочка?» И бесконечная пустота того декабря, когда за матерью приехала «скорая»: она подожгла на себе халат и спокойно наблюдала, как он горит, очень довольная, что научилась добывать огонь, закуривая сигарету, а ведь она никогда не курила.

Вот такая была мама у Джулии; несколько лет спустя она умерла в клинике Нью-Джерси, так и не узнав родную дочь. Траур совпал с отрочеством Джулии, когда она бесконечными вечерами корпела над уроками под присмотром личного секретаря отца — сам он по-прежнему разъезжал по свету, только поездки эти становились все более частыми, все более долгими. Потом был колледж, университет и уход из университета, чтобы отдаться наконец своей единственной страсти — анимации своих персонажей, она сначала рисовала их фломастерами, а потом оживляла на экране компьютера. Зверюшки почти с человеческими чертами, верные спутники и сообщники… Достаточно было одного росчерка ее карандаша, чтобы они улыбнулись ей, одного клика мыши, чтобы осушить их слезы.

— Мисс Уолш, это удостоверение личности вашего отца?

Голос таможенника вернул Джулию к действительности. Вместо ответа она коротко кивнула. Служащий поставил подпись на бланке и печать на фотографии Энтони Уолша. Эта последняя печать в паспорте с множеством виз больше не говорила ни о чем — только об исчезновении его владельца.

Гроб поставили в длинный черный катафалк. Стенли сел рядом с шофером, Адам, открыв дверцу перед Джулией, бережно подсадил ее в машину. Личный секретарь Энтони Уолша примостился на скамеечке сзади, возле гроба с телом хозяина. Машина покинула летное поле, вырулила на автотрассу 678 и взяла курс на север.

В машине царило молчание. Уоллес не сводил глаз с гроба, скрывавшего останки его бывшего работодателя. Стенли упорно разглядывал свои руки, Адам смотрел на Джулию, Джулия созерцала серенький пейзаж нью-йоркского предместья.

— Вы по какой дороге поедете? — спросила она шофера, когда впереди показалась развязка, ведущая к Лонг-Айленду.