Читать книгу "Меч, дорога и удача - Алекс Орлов"

– Неужели сам герцог? – поразилась Генриетта.

– Да.

– Но почему? Что заставило его наведаться в наш скромный дом?

– Его светлость очень учтив и добросердечен, – со вздохом сообщил Каспар. – Он услышал, что я приболел, и нанес мне визит, чтобы пожелать скорейшего выздоровления.

– Правда? А то они заперли меня в кухне и велели не выходить. Я уже думала, ваша милость, что вас арестуют.

– За что же меня арестовывать, дорогая Генриетта? Я что, похож на вора?

– Да мало ли за что? – Генриетта вздохнула. – Когда появляется герцог – это неспроста и страшно. Такими вещами у нас в Ливене не шутят. Его светлость все боятся.

– Не нужно его бояться. На этот раз он принес нам немного денег. Посмотри…

И Каспар указал на огромный кошель.

– Ой, ваша милость! – немного испуганно произнесла служанка. – Там что же – золото?

– А ты сама посмотри.

Генриетта, все еще чего-то опасаясь, несмело подошла к столику, с трудом развязала тугой узел и, заглянув в мешок, прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

– Так много, ваша милость… Вы теперь настоящий богатей. Значит, мы все долги раздадим – и мяснику, и угольщику, и трубочистам…

– И портным за камзол, и белошвейкам за рубашки, – напомнил Каспар. – Больше всего меня тяготило, что я не платил этим бедным девушкам… Сколько у нас всех долгов?

– На семьдесят три золотых дуката, девять серебряных рилли и пять медных монет городской чеканки… Надо же, какое счастье – и ведь как много еще останется…

– Да-а, – невесело протянул Каспар. – Останется еще много.

Он не стал говорить Генриетте, что намерен отнести по пятьдесят золотых дукатов родственникам своих погибших солдат.

Каспар дал себе слово сделать это еще на старой дороге, преследуемый рейтарами лорда Кремптона. Он не был должен своим помощникам – те получили от него вперед по сорок монет серебром, однако за удачу требовалось платить, а семьям, оставшимся без кормильцев, это будет очень кстати.

4

Дома в своей постели Каспар провалялся еще целых три дня. Все это время он кушал приготовленные Генриеттой кашки и прозрачные бульоны, от которых, как уверяла служанка, быстро исцеляются и душа, и тело.

По заведенной после возвращения традиции, Каспар принимал перед обедом горячую ванну с травами, а затем Генриетта смазывала его раны бальзамом. Как видно, это доставляло ей большое удовольствие, потому что, когда Каспар заикнулся о том, что пора оставить такой режим и по-настоящему размять кости, Генриетта стала убеждать его, что подниматься ему еще рано и, чтобы выздороветь окончательно, его милости следует полежать еще недельку.

На недельку Каспар рассчитывать никак не мог. Хотя ему, конечно, хотелось продлить свой отпуск. Тем более что денег хватало и так скоро искать работу ему не требовалось.

Помнил Каспар и слова герцога, что через две недели тот ждет появления своего наемника в замке Ланспас. Только человеку несведущему герцог мог показаться добрым, Каспар же знал, что это не так, и хорошее расположение его светлости объясняется лишь тем, что пока Каспар Фрай по прозвищу Проныра успешно выполнял все задания.

Ему были известны и другие примеры, когда возвращавшийся ни с чем доверенный человек герцога заканчивал свои дни в сырых подвалах замка Ланспас или, если везло, ему сразу отрубали голову. Герцог не любил невезучих, и еще он не имел привычки оставлять в живых слишком информированных о его делах людей.

– И все же, Генриетта, – заметил Каспар в ответ на наставления своей экономки, – я наведаюсь в свой тренировочный зал…

– Не ходите, ваша милость. Вы еще слабы и зашибете себя до крови этим страшным драконом…

– Ты хотела сказать – «петлей дракона»?

– Да, «петлей дракона», будь она неладна.

– Не бойся, Генриетта, пока я не встану на ноги как следует и не обрету былую форму, я к «петле дракона» и близко не подойду.

На следующее утро, сразу после плотного завтрака, состоявшего из овсяных оладушек со сливками, Каспар пришел в зал.

Во время его почти месячного отсутствия Генриетта поддерживала в зале безупречный порядок. На деревянных брусьях, из которых были собраны тренажеры, хозяин не заметил ни одной пылинки. Все тренировочное оружие – от тупых зазубренных секир и до двуручных мечей – было ровно расставлено вдоль стены, поскольку никакие стенные крюки этой тяжести не выдерживали.

Каспар переобулся в мягкие туфли, надел холщовую простеганную рубашку и решил начать разминку с шестифунтового меча.

Первое упражнение было простым, и Каспар проделывал его на тренажере, называвшемся «каруселью». На «карусели» требовалось ударить по железке, имитировавшей меч противника, и тогда «карусель», совершив оборот, наносила неожиданно резкий и сильный удар закрепленным на цепи ядром. Опасность «карусели» состояла в том, что при разной силе удара ядро выскакивало под самыми разными углами и отразить его было сложно.

Это упражнение помогало отработать быстрый отскок.

Поработав на «карусели» до первой испарины, Каспар перебросил меч в левую руку и продолжил занятия. Когда «карусель» ему надоела, он перешел к «граблям».

На «граблях» после удара по железной подставке требовалось не только уворачиваться от ядра на цепи, но и подпрыгивать, избегая удара по ногам шестигранной дубовой палкой, которая и называлась «граблями».

Примерно через час непрерывных упражнений Каспар, тяжело дыша и обливаясь потом, присел на скамью возле стены.

В этот момент в зале появилась Генриетта.

– Ваша милость, – строго произнесла она, – вы еще слишком слабы, чтобы махать вашими железками.

– Я больше не буду, – ответил Каспар. А затем уточнил: – Сегодня больше не буду… Я размял кости, и этого на сегодня довольно. Чем мы еще с тобой займемся?

– Вы должны принять ванну с травами, ваша милость. А потом я натру вас бальзамом.

– Ну что ж, я готов, – усмехнулся Каспар. – Теперь я буду принадлежать только тебе.

В ответ на эту шутку на щеках Генриетты появился румянец. Каспар знал, что его экономка влюблена в него.

Он неоднократно предлагал ей хорошее приданое, с которым она могла устроить свою личную жизнь, благо женихи в городе водились, однако Генриетта отказывалась.

Каспар считал, что в этом была и его вина. Еще на первом году пребывания Генриетты в его доме он пару раз просыпался в ее постели. В этом отчасти были виноваты пьянки, которые устраивал советник герцога и начальник его канцелярии – граф Ратинер.

Сам Ратинер гордился тем, что ежегодно отправлял в деревню дюжину беременных служанок и набирал себе новых.

– Я уже настругал младенцев на две деревни! – хвастался он.