Читать книгу "Страшнее пистолета - Анна Ольховская"

— От…бись, — лениво отмахнулась квадратная девица с реденькими платиновыми волосенками, подстриженными ровным каре. — Что там портить? Как была фигня, так фигней и осталась. Только теперь это фигня с дыркой, как бублик. По‑моему, так даже прикольней! Я случайно ее проткнула, хотела прилипшую хрень соскоблить, а ногти вон какие, — короткие толстые пальцы украшали алые клинки, — твоя тряпка бумс — и насквозь. А упала она нечаянно, я от неожиданности уронила. Не фиг так плохо вешать.

— Охрана! — завибрировал от злости художник. — Вызовите охрану!

— И что? — девица нагло ухмыльнулась и сложила руки на совершенно плоской груди. — Бить будете?

— Нет. — Голос у синьора Черепашки иссяк, осталось только шипение, как в пересохшем кране. — Охрана проследит, чтобы вы не сбежали, пока подъедет милиция. Потом составим протокол о намеренной порче имущества, свидетелей больше чем достаточно. К примеру, руководство финансовой группы «Монблан» в полном составе, господа Витке.

Мощная девица, пренебрежительно фыркнув, сфокусировала взгляд на озвученных господах.

И внезапно к ней в гости заглянула метаморфоза, сдернув с физиономии маску наглой хабалки и нацепив что‑то приторно‑слащавое.

— Ой, ну ладно вам! — жеманно хихикнула скандалистка, переходя вдруг на «вы». — Чего привязались к слабой девушке!

— К слабой?! — захлебнулся от возмущения маэстро кисти. — Вы ничего не путаете?

— Вы… Вы намекаете на мою комплекцию? — старательно задрожала губами девица. — Я же не виновата, что такой родилась! — показательно‑глубокий шмыг носом, перенасыщенная аляповатыми кольцами рука потянулась к глазам, но, наткнувшись на три килограмма косметики, быстренько вернулась на исходную позицию. За спину. — Да куплю я вашу дурацкую картину, куплю, успокойтесь! Сколько она стоит?

Черепашки покосился на собравшихся вокруг посетителей выставки и, подхватив «виновницу торжества» под внушительный локоток, отвел даму в сторонку и что‑то зашептал ей на ухо.

Собравшиеся разбрелись по галерее, дабы снова и снова нырять в высокое искусство по самые… самую маковку.

А потом появились обещанные Аристархом полезные знакомства, и Кирилл забыл о забавном происшествии, равно как и о несуразной девице.

А вот она о поразившем ее в самое сердце (или все же в печень?) красавчике не забыла. И, узнав от брата, что Кирилл Витке узами брака не обременен, с целеустремленностью возбужденной слонихи ломанулась на охоту за вожделенной дичью.

И пусть обычно в природе слонихи за дичью не охотятся, но когда Маня чего‑то хотела, слово «обычно» следовало исключить из лексикона. Как, впрочем, и адекватность с нормальностью.

А Кирилла она не просто хотела — мадмуазель Скипина совсем свихнулась, желая заполучить красавчика в законные мужья. Себе, разумеется.

Сорвавшейся с крыши гигантской сосулькой эта девица вонзилась в устоявшуюся жизнь мужчины, искорежив и изуродовав эту жизнь до неузнаваемости.

Правда, изуродованной оказалась не только жизнь…

Буквально через два дня после выставки один из деловых партнеров пригласил Кирилла на деловой ужин. В ресторане, где ужинали партнеры — вот неожиданность! — за соседним столиком оказались Мария Борисовна и Виктор Борисович Скипины, хорошие знакомые делового партнера.

Само собой, господа и дама были взаимно представлены друг другу, после чего ужин продолжился за общим столом.

И спокойной жизни Кирилла пришел громоздкий, крашенный в «платиновый блонд» конец.

Мадмуазель Скипина поначалу инсценировала «случайные» встречи, довольно неуклюже разыгрывая смущение. Но Кириллу удавалось довольно вежливо избавляться от обузы, поскольку способная смущаться дама, дабы не выпасть из образа, должна послушно идти в пень, когда ее об этом культурно просят.

И тогда Маня сменила тактику. Вернее, сбросила с себя тесную и жмущую в подмышках шкурку трепетной лани и стала самой собой.

Нет, не коровой. И не наглой броненосихой. И даже не упертой носорожихой.

Мария Борисовна Скипина была гиеной. И не только из‑за несуразной фигуры, но и по сути — гнилой и хищной.

После того как Маня пошла на вожделенного мужчину в лобовую атаку, Кирилл какое‑то время еще пытался оставаться джентльменом.

Но очень трудно им, джентльменом, оставаться, когда поздно вечером, вымотанный до предела после очень трудного дня, ты возвращаешься в свою просторную холостяцкую квартиру, предвкушая приготовленный домработницей вкусный ужин, теплую расслабляющую ванну и блаженный сон, а вместо этого обнаруживаешь наполовину съеденный ужин, а в кресле перед телевизором одетую лишь в твою любимую рубашку рыхлую деваху.

Которая, потягивая из бокала твой любимый коньяк, эротично (по мнению девахи) гундосит:

— Ну, где же ты так долго ходил, милый? Я с ума схожу от страсти!

И выполняет трюк Шарон Стоун из «Основного инстинкта» целлюлитными, неопрятно побритыми ногами.

Кирилл молча, не обращая внимания на вопли и рыдания, выволок Манюню за волосы из квартиры, пошвырял следом ее тряпки и сумку, после чего кратко, пусть и не совсем цензурно, обрисовал собственное видение перспективы развития их отношений.

Которое заключалось в полной бесперспективности в связи с отсутствием оных. Оные — это отношения.

Говорят, от любви до ненависти один шаг. В Манином случае это оказалась сотая доля шага.

Почти мгновенная трансформация.

Глава 3

Пустить в квартиру это чучело мог только один человек — домработница Наташа, молчаливая женщина неопределенного возраста, опрятная, с туго стянутыми в гулю седеющими волосами мышиного оттенка. До сих пор претензий к ней не было — она безупречно справлялась со своими обязанностями: вкусно готовила, поддерживала порядок, вела хозяйство. А самое главное — не надоедала Кириллу болтовней, строго соблюдая дистанцию. И никогда не позволяла себе вмешиваться в личную жизнь хозяина.

До сих пор.

Ужинать объедками, оставшимися после Манюни, Кирилл не стал. Его тошнило от самой мысли, что эта паршивка пользовалась его посудой и столовыми приборами. И любимую рубашку теперь придется выбросить.

Кирилл соорудил себе бутерброды с сыром, колбасой и помидорами и отправил их на борьбу с голодом. Бойцы с поставленной задачей справились, хотя желудок, отвыкший от еды всухомятку, возмущенно бурчал всю ночь, мешая спать.

Если честно, главным препятствием на пути здорового крепкого сна было раздражение. Концентрированной кислотой оно капало на душу, выжигая в ней дыры.

И к моменту появления домработницы похожая на сетку душа не в состоянии была держать накопившиеся за ночь отрицательные эмоции.

Услышав щелчок замка на входной двери, зеленый от недосыпа Кирилл вышел из спальни и, сложив на груди руки, прислонился к дверному косяку. А потом пустил в ход свой фирменный прессующий взгляд, которым обычно пользовался в бизнесе.