Читать книгу "Маскарад на семь персон - Олег Рой"

Конечно, Алла ни спрашивать, ни говорить ничего не станет. Она всегда предпочитала промолчать, скрыв от противника торжествующий блеск в глазах. Главное ведь – чувствовать себя победителем, а демонстрировать этот согревающий душу восторг проигравшему совершенно без надобности.

Алла позволила себе только одну, совсем мимолетную – но полную понимания – улыбку, брошенную в сторону снисходительно разглядывающей Копылову Кристины. Вот та своих чувств не скрывала: ни явного самодовольства, ни отдающей насмешкой жалости, ни несколько брезгливого любопытства: что это тут у нас? Ну прямо как кошка, оценивающая съедобность пойманной мыши. И взгляд, брошенный бывшей первой красавицей курса в сторону вальяжно развалившегося на диванчике Игоря, был тоже вполне кошачий. Правда, насмешками тут уже не пахло – скорее предвкушением.

За несколько дней до…

– А я, наоборот, люблю, когда зима! Мороз щиплет за щеки, все хрустит, обалдеть! – Нини подпрыгнула, дернула нависающую ветку, обрушив небольшую лавинку, еще раз подпрыгнула, отряхиваясь, расхохоталась – звонко, совсем по-детски.

Во время их совместных прогулок она каждый раз как будто превращалась в маленькую девочку – вертелась юлой, смеялась от любого пустяка, щурилась, забавно морща носик, повизгивала. Какой там предвыпускной класс – чистый детский сад!

Игорю это ужасно нравилось – он словно бы и сам, обрызганный этим безудержным детским весельем, возвращался туда, где был восторженным молодым отцом. Впрочем, восторженным отцом он так и остался.

Дочерей – целых двух, подумать только! – Игорь обожал. И ничуть не смущался, называя их «мои звездочки» или «мои жемчужинки», – хотя, казалось бы, в солидном мужчине такая сентиментальность смешна. Но Игорь не чувствовал себя смешным. Стоило сказать или хоть подумать «Лизанька и Аннинька», и где-то под горлом теплело, щекотало – нежно, сладко, томительно. От «Лизаньки и Анниньки» веяло девятнадцатым веком, дворянской усадьбой, блеском паркета в двухсветной бальной зале, садовыми аллеями, в просветах которых стремительно мелькают белые девичьи платья, и прочим аристократическим бытом. Впрочем, «Лизаньку и Анниньку» он проговаривал только мысленно – в семье «дворянские» именования так и не прижились. Лизавета превратилась в Люку – то ли от малолетне-картавой «руки», то ли само вышло, он уж и не помнил. Сейчас старшая – студентка уже, страшно подумать, как время летит, того и гляди жениха приведет – делала вид, будто гордится тем, что ее зовут, как английскую королеву (даже двух королев, не хухры-мухры!), и экспериментировала с английскими вариантами вроде Бетси и Элси. От «Анниньки» осталось умилительное «Нини»: маленькой она, отказываясь от чего-нибудь или запрещая что-нибудь воспитываемым куклам, говорила не «нет-нет», а «ни-ни-ни».

– Ты куда поступать-то собралась? – Игорь слепил рыхлый снежок, бросил в сторону дочки, не попал, сделал вид, что так и надо. – Определилась уже? Или вся в каникулярных восторгах?

– Да ну! – Дочь скорчила гримасу и фыркнула. – Никуда не пойду. Сессии эти – ужас ужасный. Тут такая красота, а фигушки, давай в учебники втыкай. Люка жаловалась вчера – у них кто-то из преподов какой-то прям ужасающий зверь, всех валит, а она ж принципиальная. Если вдруг завалю, говорит, что ж мне, на встречу не идти? А идти тоже как-то не фонтан будет…

– На какую встречу? – Игорь озадаченно покрутил головой.

– Да ну, пап! – возмущенно завопила она. – Одноклассников же! Ну то есть в школе будет общий, их где-то в феврале проводят, наша классуха нас уже подписала на украшение актового, типа преемственность и все такое. А Люка со своими договорились пораньше, после сессии, ну то есть те, кто в вузах, как раз сессию сдадут, а кто нет, те просто от новогодних праздников оклемаются.

– То есть общешкольная встреча выпускников намечается в феврале, и ваш класс участвует в подготовке, – Игорь, как обычно, «перевел» скачущую скороговорку дочери на понятный язык, – а Люкины одноклассники, выходит, два раза хотят собираться?

– Ну типа того, – Нини опять подпрыгнула, обрушив очередной сугробик.

– Типа того, типа этого, – передразнил он. – Не понимаю логики. В смысле зачем такие сложности?

– Ну пап, ну как же! – Она аж руками затрясла. – Какие сложности, ты чего? Не, можно, конечно, просто повидаться, не проблема, но как бы официально договориться и встретиться – совсем другое дело.

– Все равно не понимаю, – хмыкнул он. – В школе же и будет такой официальный вечер…

– Фу-у-у… – Дочь сморщила носик. – В школе тягомотина. Ну то есть не то чтобы тягомотина, но как-то… – Она дернула плечом, словно завершая и поясняя этим жестом недоговоренную фразу. – А они соберутся в каком-нибудь тихом ресторанчике, нарядятся почуднее, приколы всякие приготовят, ну, розыгрыши. Ужасно весело будет! Все ж скучают, разве не понятно? Не в смысле им скучно, а друг по дружке. Вот ты ведь тоже скучаешь по своим одноклассникам? Или с кем в универе учился. Скучаешь, да?

От неожиданности Игорь несколько опешил, не зная толком, что отвечать:

– Во-первых, я учился в институте, это теперь, только ткни – сплошь университеты да академии…

– Ой, да знаю я! – Она нетерпеливо мотнула головой. – Я ж про другое! Не может же быть, чтобы ты не скучал по старым друзьям. Скучаешь ведь?.. Хотя… ты вроде бы и не встречаешься ни с кем… Или?

Он пожал плечами:

– Да у меня и так вся жизнь – сплошные встречи и разговоры, зачем еще какие-то турусы на колесах разводить?

– Не, ну ты чего, правда, не понимаешь? – Нини смешно округлила глаза, как бы придя в ужас от услышанного. – Это ж… ну… не… ну я не знаю даже… Даже представить не могу, как я без своих буду… Не, мы после выпускного точно не разбежимся. Да этого просто не может быть! Наш класс силой не разорвешь! Классная наша говорит, что таких, как мы, она и не видела, чтоб так накрепко. Не, я не знаю, может, в универе по-другому, но Люка твердит – то же самое: если уж учились вместе, то это на всю жизнь!

Игорь усмехнулся:

– Жизнь вообще-то довольно длинная штука…

– Ты просто прикалываешься, да? Везде же написано, что юношеская дружба – это на всю жизнь. И я точно знаю, что мы всю жизнь дружить будем! Вот ты же со своими дружишь?.. Дружишь? – требовательно повторила Аннинька, остановившись посреди парковой дорожки.

Игорь залюбовался. Румяная – то ли от мороза, то ли от возмущения, – глаза горят… Ах, хороша дочка!

– Ну… более-менее, – соврал он.

– Во-от! – удовлетворенно протянула дочь, повернувшись, чтобы продолжать прогулку, но не умолкая. – Нельзя же старых друзей забыть, этого просто быть не может. И ты не забываешь, просто я не знаю, да? Ну да, с чего ты будешь мне про это рассказывать. А интересно было бы поглядеть… Смешно, наверное…

Дочь убежала вперед, подпрыгивая на каждом шаге, как разыгравшийся щенок, и бормоча себе под нос какую-то песенку, потом так же вприпрыжку вернулась, сунула ладошку в узорчатой перчатке под локоть его дубленки и зашагала рядом – уже чинно и без скаканья. И носик повыше задрала, и узким личиком серьезность изобразила. Получилась почти пародия: благородный отец выводит на прогулку повзрослевшую дочь.