Читать книгу "Стихия боли - Иван Стрельцов"

— Куда же я их всуну, — растерянно забормотал командир «Витязей». — Командная фигура у нас же слётана, «ромб» — наша визитка. А эти две… не пришей кобыле… — полковник со вздохом развел руками.

— А может, пустишь их вперед командной группы? — предложил начальник Кубинской авиабазы. — В прошлом году в Москве на параде военных оркестров я видел построение кавалеристов президентского полка, так впереди эскадрона двигались двое «пионэров» на вороных пони. Я вам скажу, эффектно смотрелись.

— А где я им пони найду? — недоуменно проворчал Кирилл.

— Какие пони? — вскинул на него глаза командующий. — Ба… в смысле женщины, должны летать на тех же машинах, что и твои «Витязи». И не хуже, заметь.

— Взвейтесь, соколы, орлами, — буркнул в сторону Шостак, но до слуха генерала реплика дошла.

— Вот именно. И еще, кроме летной подготовки твоим амазонкам предстоит еще и специальная.

— Что еще за специальная? — сейчас Кириллу почему-то показалось, что он попал под проливной дождь с градом. Причем вместо горошин льда на него лавиной повалились неприятности, и конца и краю им не было видно.

— Занятия с этими, как их там, всякими стилистами, визажистами и прочими пи… Хм, в общем, женщины должны выглядеть прекрасными созданиями, а не солдатами… без этих самых. Типа фотомоделей.

— Так, может, действительно взять фотомоделей? — с надеждой ухватился за последнюю фразу командующего Шостак, как за спасательный круг. — Летать на «сухих» будут мужики, а девки перед папарацци всякими будут вертеть задницами, обтянутыми бриджами.

Генерал-полковник внимательно посмотрел на полковника, будто про себя колеблясь, что же тому ответить. Наконец решился.

— В царские времена шулеров нещадно били канделябрами. Так вот, если наш обман откроется, бить будут по закону переходного периода, со всей капиталистической беспощадностью. Так что, Кирилл Евгеньевич, доверь разбор полетов своему заместителю, а сам отправляйся домой изучать кандидаток. И не забудь о пожеланиях вышестоящего руководства…

Кандидаток оказалось не два десятка, как обещал командующий, а всего лишь чертова дюжина. Впрочем, ничего удивительного: за время развала СССР произошло множество негативных изменений. Пробиться в небо не могли даже мужчины, офицеры, окончившие летные училища, так что уж говорить о женщинах? И, тем не менее, в российских ВВС отыскались тринадцать амазонок в возрасте до тридцати пяти лет.

Биографии у всех были схожи и отличались разве что мелкими деталями да налетом часов. Поэтому Кирилл полностью сосредоточил все свое внимание на внешних данных, благо к каждому досье прилагалось несколько фотографий и характеристики физических данных.

— Блин, как они в этих рекламных агентствах только подбирают контингент для своих роликов, — ворчал Кирилл, до глубокой ночи засидевшись над ноутбуком. После долгих размышлений и терзаний наконец взор полковника остановился на досье двух миловидных женщин, которых он выбрал на контрасте белого и черного…

Часть I

Служили два товарища

Ум свой, дух и тело тренируй с пользой для военного дела.

В. В. Маяковский

Глава 1 Курс молодого бойца

— Ну и что она вытворяет, — раздраженно проговорил маленький краснолицый человек с округлым брюшком, стоя в стеклянном куполе на башне КДП и наблюдая за фигурами высшего пилотажа, которые выполнял реактивный самолет со скошенным носом.

Немолодой мужчина совершенно не героической внешности был главным инженером Иркутского авиастроительного завода. А самолет под не боевыми прозвищами «Утконос» и «Крокодил Гена» из-за странного носа был легендарным истребителем-бомбардировщиком «МиГ-27», особо отличившийся во время афганской войны. Десять лет назад, когда эта крылатая машина была снята с вооружения, в разгар второй чеченской кампании неожиданно стало ясно, что с «Крокодилом Геной» поторопились. Во время боевых действий в горах легкие штурмовики «Су-25» и фронтовые бомбардировщики не всегда могли справиться с поставленной задачей. Необходим был самолет, привычный для боевой работы в условиях гор. Именно таким и был «двадцать седьмой». Только возвратить в строй еще не успевшего состариться бойца оказалось весьма проблематично. За годы недофинансирования армии, отсутствия топлива и зарплат, а также всеобщего бардака основная масса «утконосов» была отправлена на металлолом. Но кое-что все-таки отыскать удалось. Правда, около полусотни обнаруженных бортов для боевой работы не годились. Все эти экземпляры были отправлены в Иркутск, где их собирали во времена Советского Союза. Теперь завод специализировался на самолетах фирмы «Сухого», но тем не менее нашлись специалисты, помнящие работу по «двадцать седьмому». Был выделен цех, и процесс пошел. За год предстояло восстановить ударный полк из трех десятков истребителей-бомбардировщиков.

Спустя четыре месяца первую дюжину «утконосов» выкатили на заводской аэродром для «обкатки»…

Выпустив шасси, «МиГ-27» пошел на снижение; едва коснувшись колесами взлетно-посадочной полосы, самолет покатился по бетонным плитам, и почти сразу же за его хвостом распустился букет из нескольких разноцветных тормозных парашютов.

Едва боевая машина, развернувшись на рулежке, плавно вкатила на самолетную стоянку и откинулся стеклянный колпак фонаря кабины, из огромного серого «колокола» громкоговорителя, подвешенного к столбу освещения, донесся голос руководителя полетов.

— Болотина, срочно на КДП к главному инженеру!

— Началось, — устало буркнула молодая женщина. Стащив массивный шлемофон, она кивком головы разбросала по плечам длинные золотистые кудри. Проворно спустившись по алюминиевому трапу, девушка озорно подмигнула подоспевшим к самолету механикам и упругой походкой направилась в сторону башни командно-диспетчерского пункта.

Едва летчица оказалась в куполе башни, как внутри раздался истерический возглас инженера:

— Ты что это делаешь, дрянная девчонка?

Главный инженер стоял перед ней пунцовый от собственного крика, казалось, он сейчас закипит и из ушей повалит пар. Он метался по кабинету боевого управления на своих коротеньких ножках, отчего напоминал нервного колобка.

Светлана Болотина стояла перед главным инженером, понурив голову, как провинившаяся девчушка, и смиренно слушала его упреки, лишь время от времени поднимала на начальника большие изумрудные глаза, опушенные длинными ресницами. Ярость шефа ей была хорошо понятна — «двадцать седьмой» был его первой производственной «любовью». На завод он пришел после окончания института, как раз, когда там начали работу над «МиГами». За это время он даже успел получить несколько конструкторских патентов, улучшающих работу некоторых агрегатов истребителя-бомбардировщика. И когда было принято решение о реанимации «Крокодила Гены», лучшей кандидатуры трудно было предложить. Главный инженер лично влезал на каждый борт, обследуя его, как педиатр больного ребенка, и самолично следил за ремонтом.