Читать книгу "Инквизитор. И аз воздам - Надежда Попова"

– А сосед? – уточнил Бруно; Курт усмехнулся:

– Вот на его счет я сомневаюсь; до счастья ему далеко. Он, само собою, был тогда вправе защищаться, но как ни крути – пределы он превысил. А тот факт, что захват им чужой собственности прошел без препон и столько лет никем не замечался, – означает, что есть у него и сообщник в кругах, близких к имперскому канцлеру, который и протолкнул нужные документы… Впрочем, сие уже вовсе не мое и не наше дело, пускай разбираются императорские дознаватели.

– Вот только очередного барона-разбойника Рудольфу для полного счастья и не хватает, – хмуро заметил кардинал. – У Императора сейчас деньки веселые: с австрийским герцогом назревает уже прямое столкновение, в Гельвеции бунт, герцог Баварский пытается удержаться за власть на фоне слухов о том, что к власти этой пришел через убийство родичей…

– Забавно вы поименовали наследника императорского трона, Сфорца, – усмехнулся Курт; кардинал пожал плечами:

– Это все дальние планы, в то время как необходимость удержать герцогство – насущная проблема.

– Фридрих хоть и мальчишка, но мальчишка рассудительный и цепкий, – сказал Курт уверенно. – Да и слухи эти не столь уж популярны, куда популярней другие – «враги Императора истребляют лояльную знать».

– Популярней нашими стараниями, – уточнил Бруно недовольно. – До чего дожили: перешибать лживые сплетни правдой приходится все тем же методом распускания сплетен…

– Не суть. Пусть и с нашей помощью, наследник неплохо справляется, и главное сейчас – попросту не хлопать ушами… Так что ж с делом Эльзы? Я его закрываю?

– Уже закрыл, – вскользь улыбнулся Висконти. – Не могу не выразить тебе благодарность за удачное разрешение ситуации.

– Отчет…

– Позже напишешь, забудь.

– Даже так, – отметил Курт, медленно обведя взглядом лица собравшихся. – Стало быть, стряслось нечто и впрямь необычное… Что у вас случилось и по какому поводу было заседание?

– Быть может, сперва передохнешь? – возразил Бруно; он усмехнулся:

– Конечно. Сейчас я пойду есть да спать, и разумеется, я спокойно усну, не терзаясь любопытством и не пытаясь угадать, отчего у членов Совета столь постные физиономии, будто завтра наступает Конец Света… Говорите уж. Что происходит?

Бруно переглянулся с Висконти, бросил взгляд в сторону молчаливого кардинала и, помедлив, поднялся.

– Сейчас вернусь, – вздохнул он, направившись к двери. – Услышишь все из первых уст.

В комнату Бруно возвратился спустя несколько минут; войдя, посторонился, пропуская вперед своего спутника, выглянул в коридор, окинул взглядом обе его оконечности и плотно прикрыл дверь.

– Курт Гессе, следователь первого ранга, особые полномочия, – сообщил он, снова усаживаясь к столу, и кивнул на табурет рядом с собою: – Прошу вас.

Вошедший молча кивнул, тяжело опустившись на сиденье, и оперся о стол локтями, перенеся на него вес и как-то неловко отставив ногу в сторону. Итак, больная спина и что-то не так с коленом; рана? Просто суставные боли, возраст?.. Вполне вероятно; лет ему не меньше сорока пяти – сорока семи, и, судя по изможденному лицу, – годы эти проведены не в тиши и скуке скриптория…

Знакомое лицо…

– Дитер Хармель… – продолжил Бруно, и Курт оборвал, договорив:

– … curator rei internae[3].

– Знаете меня? – поднял бровь вошедший; он усмехнулся:

– В некотором роде. Одиннадцать лет назад, когда я был начинающим двадцатидвухлетним следователем, вы пытались затащить меня на помост за халатность или преднамеренное саботирование дела. Кельн, расследование убийства студента университета…

– … погибший на допросе соучастник.

– После допроса, – возразил Курт с нажимом. – Повесился ночью в камере. Отто Рицлер, университетский переписчик. Вам не терпелось доказать, что я должен разделить его судьбу.

– Вашим обидчиком опасно становиться, – усмехнулся Хармель. – Какая нехристианская злопамятность.

– Просто хорошая память. Злобность прилагается в довесок.

– Да, я вижу, – уже серьезно согласился куратор. – Память и впрямь отличная; я бы спустя столько лет имя не вспомнил. Я и не вспомнил, собственно… Оправдываться за свою ошибку не стану: надеюсь, вы понимаете спустя столько лет службы, что я не мог не предположить самого худшего.

– Даже не представляете, насколько хорошо, – согласился Курт, не задумавшись. – И как я понимаю, вы здесь для того, чтобы привести еще один пример этого худшего?

– В том числе, – кивнул Хармель и, помедлив, спросил: – Скажите, Гессе, когда вы в последний раз слышали от осужденного «я невиновен»? Не от подозреваемого, не от обвиняемого, не в процессе расследования, а в минуту, когда он уже стоит перед палачом, – когда?

– Занятный вопрос, – осторожно заметил Курт, искоса бросив взгляд на хмурые лица начальствующих. – Должен заметить, что я вообще такое слышал нечасто. Если подумать, то последний такой случай имел место несколько лет назад, да и то – мне стало об этом известно из рассказов свидетелей и случилось не после моего расследования.

– Я здесь не для того, чтобы снова попытаться навесить на вас служебное несоответствие… – начал куратор, и Курт оборвал, не дав ему договорить:

– Я это понял, Хармель. Я лишь имел в виду, что в последние годы Конгрегация работает так, что невиновные на костре практически не оказываются. Разумеется, я не исключаю ни судебных ошибок, ни халатности, ни сознательного вредительства, но все ж основная часть осужденных поднимается на помост не просто так. Я бы даже сказал, эти самые ошибки и недобросовестность – явление редчайшее.

– А если я вам скажу, что за последний год таких случаев отмечено больше десятка?

– Больше десятка случаев, – уточнил Курт, помедлив, – это statistica по Империи, по Германии или какому-то региону?

– По одному городу.

– По городу, – повторил Курт размеренно. – Занятно. На мой взгляд простого oper’а, здесь возможны лишь два варианта: внезапная активность малефиции или грубейшая corruptio; и, судя по тому, что вы сидите здесь, – уже доказан именно второй. Но в таком случае не вполне понимаю, как это касается меня.

– Не скромничайте, – хмыкнул куратор. – «Простой oper»… Это касается вас именно потому, что вы – это вы. Гессе Молот Ведьм, известный во всех уголках Германии и практически по всей Империи; да вашим именем того и гляди начнут изгонять бесов.

– Кхм, – многозначительно проронил кардинал, и Хармель покаянно склонил голову:

– Простите, мессир Сфорца.

– Давайте от славословий к делу, – поторопил Висконти, – покуда вы не возвели его в чин святых.