Читать книгу "Орудие Немезиды - Стивен Сейлор"

Я допил вино и отставил кружку.

— Марк Муммий, вы можете наконец сказать мне без обиняков, кто вас послал и что я должен сделать?

— Я уже и так сказал слишком много. — Он покачал головой. — Возможно, к тому времени, как мы приедем, кризис закончится, проблема будет разрешена, и ваших услуг вообще не понадобится. И в этом случае будет лучше, если вы не узнаете об этом ни теперь, ни когда-либо впоследствии.

— И не будет никакого объяснения?

— Никакого. Но вам заплатят независимо от результата. Пять дней, — заверил меня он, — а потом вы сможете возвратиться в Рим. Если не раньше. Но во всяком случае не больше чем через пять дней. Именно за это время все будет кончено — так или иначе…

— Понятно, — заметил я, ровным счетом ничего не понимая. — А теперь скажите, куда же мы едем? — перешел я в наступление.

Муммий крепко сжал губы.

— Потому что, — продолжал я, — мне вовсе не улыбается мысль о том, чтобы прямо сейчас тащиться куда-то по сельской местности, не имея ни малейшего понятия о том, куда меня везут. В округе продолжается восстание рабов — мы, кажется, только что о нем говорили. Мои источники из окрестностей предупреждают меня о том, что любые поездки в высшей степени нежелательны.

— Вы будете в полной безопасности, — авторитетно заявил Муммий.

— Значит, вы даете мне слово солдата, что я не окажусь в зоне опасных действий?

— Я же сказал, что вы будете в безопасности.

— Вот и прекрасно. Тогда я, пожалуй, оставлю Бельбона здесь, пусть охраняет Вифанию. Ваш наниматель наверняка найдет для меня телохранителя, если это потребуется. Но Экона я намерен взять с собой. Могу я рассчитывать на то, что щедроты вашего хозяина распространятся на обеспечение его питанием и ночлегом?

Он скептически посмотрел через плечо на Экона:

— Но он же еще совсем мальчик.

— Эко восемнадцать лет, и он надел мужскую тогу больше двух лет назад.

— Он немой, не так ли?

— Да. Идеально для солдата, как мне кажется.

Муммий крякнул.

— Полагаю, что вы сможете взять его с собой.

— Когда мы едем? — спросил я.

— Как только вы будете готовы.

— Так, значит, утром?

Он взглянул на меня так, как если бы я был легионером, попросившим разрешения вздремнуть перед боем. В его голосе снова зазвучала командирская нота:

— Нет, едем как только вы будете готовы. Мы и так уже потратили много времени!

— Превосходно, — зевнул я. — Пойду, скажу Вифании, чтобы собрала кое-что из моих вещей…

— Это вовсе не обязательно. — Муммий выпрямился в полный рост, все еще с усталым видом, но довольный тем, что наконец мог действовать. — Вы получите все, что вам понадобится.

Разумеется, клиент, готовый платить четыреста сестерциев в день, может предоставить и предметы первой необходимости, например смену одежды, или гребень, или раба-носильщика.

— Тогда мне потребуется всего лишь минута, чтобы проститься с Вифанией.

Когда я выходил из комнаты, Муммий откашлялся.

— Да, кстати, надеюсь, что никто из вас не страдает морской болезнью?

Глава вторая

— Но куда он тебя увозит, этот человек? — потребовала ответа Вифания. (Да, именно «потребовала», хотя и была рабыней. И если эта ее дерзость представляется вам совершенно неподобающей, то лишь потому, что вы никогда с ней не встречались.) — Кто он такой? Почему ты думаешь, что ему можно доверять? А что если он подослан кем-нибудь из твоих старых врагов, чтобы выманить тебя из города, а потом без свидетелей перерезать глотку?

— Вифания, если бы кто-то захотел перерезать мне глотку, это можно было бы сделать без таких больших хлопот, прямо здесь, в Субуре. Убийцу можно нанять на любом углу.

— Правильно, поэтому-то ты и держишь Бель-бона, который тебя охраняет. Почему же ты не берешь его с собой?

— Потому что ему лучше остаться здесь, чтобы охранять тебя и остальных рабов, пока меня не будет. Так мне будет спокойнее.

Даже разбуженная среди ночи, Вифания была великолепна. Роскошные черные, тронутые серебром, нерасчесанные волосы обрамляли ее лицо, которое даже в эти минуты крайнего недовольства дышало тем неколебимым достоинством, что с первого взгляда привлекло к ней мое внимание на рынке рабов в Александрии пятнадцать лет назад.

Как всегда при расставании с ней во мне шевельнулось сомнение. Мир так небезопасен, так ненадежен, а выбранный мной образ жизни часто чреват откровенным риском. Я давно научился скрывать свои чувства. Вифания в этом смысле была полной моей противоположностью.

— Речь идет о хороших деньгах, — сказал я ей.

— Если он не обманывает, — она фыркнула.

— Я думаю, что он говорит правду. В таком городе, как Рим, невозможно прожить так долго, как я, ничему не научившись. Марк Муммий честен в такой мере, в какой это возможно в его положении. Правда, не слишком общителен…

— До такой степени, что даже не желает сказать, кто его послал!

— Да, это так, но он мог солгать, однако не скрывает правду.

— Ты говоришь так, как этот странный Цицерон, утверждающий, что истина есть ложь, а ложь — истина, однако это тебя иногда устраивает.

— Верь мне, Вифания. Как видишь, я все еще жив, не так ли? — Я посмотрел ей в глаза, и мне показалось что в их холодном огне мелькнула искорка тепла. Я положил руку на ее плечо. Она стряхнула ее и отвернулась. Так бывало всегда.

Шагнув ближе, я положил ладони ей на шею и провел ими по водопаду ее волос. Она не имела права отказывать мне и не уклонилась, но словно застыла при моем прикосновении, с высоко поднятой головой, когда я нагнулся, чтобы поцеловать ее ухо.

— Я вернусь, — сказал я. — Через пять дней буду дома. Так обещал этот человек.

Ее подбородок дрогнул. Она быстро взглянула на меня из-под опущенных ресниц, и я заметил расходившиеся веером морщинки, собранные временем у внешних уголков глаз.

— Было бы совсем другое дело, если бы я знала, куда ты едешь, — проговорила она, уставившись в белую стену.

Я улыбнулся. Вифания знала только Александрию и Рим и кроме переезда из первой во второй не выходила ни разу за их пределы. Так, что Кумы, что Карфаген — разницы для нее не было.

— Хорошо, — вздохнул я, — если это тебя хоть как-то утешит, мы с Эконом проведем несколько дней где-то поблизости от Байи. Тебе случалось слышать о таком городе?

Она кивнула.

— Это прекрасное место на побережье, — продолжал я, — мыс Мизены, на берегу залива, который местные жители называют Чашей, а с противоположного берега видны Путеолы и Помпеи. Богатейшие римляне строят на берегу прекрасные дома и купаются в целебном иле.