Читать книгу "Меч в рукаве - Роман Глушков"

То, что на Старом Арбате считалось в порядке вещей – а именно рисование в общественных местах, – здесь, в отдаленном от Москвы провинциальном Староболотинске, выглядело немного экзотично. А потому возле Мефодиева этюдника, который очень скоро намертво вписался в ландшафт парковых аллей, наблюдалось постоянное оживление. Праздно гуляющую публику неподдельно интересовало таинство превращения белого ватмана в портретный лик желающего увековечить себя добровольца. Иногда, правда, попадались критически настроенные субъекты, в массе своей нетрезвого вида, не соглашающиеся с художником по поводу схожести того или иного изображения с оригиналом, но до вырывания карандаша из рук дело еще ни разу не доходило. Так что к вечеру у Мефодия в кармане пиджака стабильно нарисовывался некоторый прожиточный минимум.

Раиса подошла к Мефодию под вечер, когда художник уже собирался уходить и складывал в сумку рабочий инструмент, а также маленький раскладной стульчик, на который он усаживал свою клиентуру.

– Я опоздала, да? – с сожалением проговорила девушка, грустно наблюдая большими и печальными карими глазами, как Мефодий пакует свой нехитрый скарб.

– Да, уже слишком темно, – сочувственно ответил Мефодий, – а фонари на этой неделе почему-то не зажигают.

– Мэрия теперь экономит на всем, – вздохнула девушка, явно знавшая причину отсутствия в парке электричества. – Должают энергетикам, потому так и делают… Ну что ж, значит, не судьба; приду как-нибудь в другой раз…

И она, повесив нос, собралась было удалиться восвояси.

Мефодий вдруг почувствовал жуткую неловкость оттого, что отказал этой прекрасной темноволосой особе, хотя в парке и правда было хоть глаз выколи – то есть именно те условия, в которых ничего, кроме вышеупомянутого «черного квадрата» и не получилось бы.

– Подождите! Подождите минутку! – закричал он вслед незнакомке.

Девушка Мефодию понравилась, и он уже представил, насколько эффектнее будет выглядеть она при нормальном освещении. Ну а так как сам Мефодий был на данный момент ни от кого, кроме кредиторов, не зависим, а девушка в этот поздний час пришла одна, то это вселяло некоторую надежду…

«Почему бы и нет?» – подумал Мефодий.

– Вы знаете, наверное, это прозвучит бестактно, – начал он, – но я снимаю квартиру в паре остановок отсюда, и дома у меня что-то типа мастерской. Так что если вас не пугает перспектива провести вечер в компании грубого волосатого создания, то я сочту за великую честь, если вы…

И заткнулся, встретив ехидно-снисходительный и ничуть не смущенный взгляд невезучей клиентки.

– А ваших натурщиц это не побеспокоит? – игриво поинтересовалась она.

– Я дал им на сегодня выходной, – включился в игру Мефодий.

– И что же вы собираетесь получить от меня за мой портрет? – Взгляд девушки стал еще ехиднее и задиристее.

– Ну… в качестве аванса, может быть, разрешите сводить вас в кафе?

Такой аванс девушку вполне устроил.

Звали ее Раисой. Раиса была Мефодию почти ровесница и так же, как и он, после окончания института осталась здесь, в большом цивилизованном городе, искать работу и по мере возможностей устраивать себе жизнь.

– Мефодий? – переспросила Раиса, когда настал черед представляться ему. – А вашего брата зовут случайно не Кирилл?

– Да, Кирилл, – признался Мефодий. – Так вы его знаете?

– Вас все знают, – улыбнулась Раиса. – Вы книжки на пару печатаете.

– Нет, мой брат книгами не интересуется…

Мефодий говорил ей чистую правду. У него, названного родителями именно в честь второго русского книгопечатника, действительно был старший брат Кирилл, и он действительно проживал здесь же, в Староболотинске.

Кирилл Ятаганов был старше Мефодия Ятаганова на пять лет, но ни к книгам, ни к другим видам искусства не имел никакого отношения вообще.

Сфера интересов Кирилла заключалась в другом. Он являлся владельцем трех супермаркетов в Северо-Восточном районе Староболотинска и за счет этого мог позволить себе такое, о чем Мефодию приходилось только грезить: добротную квартиру в престижном районе, солидный «БМВ» и ежегодную поездку на так любимый им Тенерифе. И не надо было обладать особой проницательностью, чтобы догадаться, кто из братьев являлся истинной родительской гордостью, кого из них кому всегда ставили в пример и какова была температура личных отношений между стаптывающим последние башмаки художником и ужинающим исключительно в ресторанах предпринимателем. А в довершение ко всему следует добавить, что Раиса через год ушла от Мефодия не к кому-нибудь, а именно к Кириллу…

Единственным связывающим братьев звеном оставалась квартира, в которой проживал Мефодий. Не имея возможности платить за съем жилья, художник спрятал свою гордость подальше и после окончания университета воспользовался предложением брата занять эту выигранную им в карты однокомнатную квартиру в центре. Предложение вряд ли было сделано Кириллом из братских чувств. Сдача квартиры в аренду постороннему не обогатила бы и без того не страдающего безденежьем бизнесмена, а Мефодий человеком являлся хоть и недомовитым, но за сохранность жилья и своевременное внесение платежей на него можно было положиться с полной гарантией.

Портрет Раисы Мефодий написал не в день их знакомства, а немного позже – когда они, почувствовав друг к другу нечто большее, чем просто симпатию (как хотелось Мефодию тогда надеяться), и будучи попросту двумя одинокими душами в огромном городе, стали жить вместе у него на квартире.

Со стабильной и хорошо оплачиваемой работой Мефодию не везло, даже несмотря на заметный с первого взгляда талант молодого художника. В творчестве своем Мефодий не тяготел к непонятному широким массам абстракционизму, а предпочитал ставить во главу угла реалистичность (порой даже излишнюю) и динамизм изображаемого в красках действия. Подобное творческое кредо вырабатывалось у Мефодия со школьной скамьи, когда после очередного похода их подростковой компании в кинотеатр его глаза загорались жаждой отобразить на бумаге скачущих на мустангах индейцев или бьющихся на мечах рыцарей. И так уж получалось, что первыми холстами молодого дарования становились ученические тетрадки или страницы учебников.

«Здорово!» – говорили одноклассники после просмотра первых Мефодиевых работ, выполненных обычной авторучкой, поскольку художественное мастерство большинства одноклассников лежало где-то на уровне «точка, точка, запятая…» либо еще ниже. Единственные, кто не разделял по этому поводу восторгов, были учителя, раз в семестр заставлявшие Ятагановых-родителей раскошеливаться на новые учебники взамен доиллюстрированных сыном старых.

Больше всего надежд возлагал Мефодий на контракт со староболотинской звукозаписывающей компанией «Спектрум», заинтересовавшейся его работами и пожелавшей украсить ими обложки дисков целой плеяды звезд и звездочек местного масштаба. Три месяца проходил Мефодий в ожидании крупного заказа. Уже были выполнены зарисовки к обложкам для двух десятков аудиоальбомов, готовых вот-вот отправиться на суд заказчика. Раиса в предвкушении ожидаемого Мефодием аванса оставила за собой право потратить его на новую дубленку и – если что-то останется – на зимние сапоги. Но…