Читать книгу "Снежная слепота - Алексей Калугин"

Марсал прошел не меньше километра по лазу снежного червя. Временами он останавливался и внимательно прислушивался, не слышно ли негромкого потрескивания, предвещающего возможную подвижку континентальных льдов. Однако все было спокойно, и он продолжал уверенно двигаться вперед. Тем более что на пути ему не встретилось ни одного разветвления ходов, а значит, не было опасности заблудиться.

Примерно через каждую сотню метров Марсалу приходилось ударять светящимся цилиндром о ладонь, чтобы свечение его сделалось ярче. После того как Марсал в очередной раз подзарядил цилиндр и его призрачный зеленоватый свет озарил своды ледяной пещеры, человек увидел то, что искал: под коркой льда отчетливо различались грозди ярко-красных ягод размером с ноготь большого пальца каждая.

Положив светящийся цилиндр на пол, Марсал ухватил обеими руками нож и принялся долбить лед. Вскоре его усилия увенчались успехом. Поставив у ног открытый мешок, он стал бросать в него куски льда с вмерзшими гроздями красницы. Ягоды сидели на тонких, но чрезвычайно прочных бесцветных нитях. Иногда, когда нитей было слишком много, Марсалу не удавалось их оборвать, и тогда приходилось рубить ножом.

Все, кого знал Марсал, называли красницу ягодами, и только один старый Бисаун упорно и упрямо продолжал твердить, что это вовсе не растение, а насекомые, живущие большими колониями и питающиеся отходами жизнедеятельности снежных червей. Именно поэтому спелую красницу можно было отыскать только в лазах, покинутых снежным червем не более пяти дней назад. Когда червя поблизости не было и насекомым нечем было питаться, красница впадала в состояние анабиоза, превращаясь из спелых, налитых соком «ягод» в сухие, сморщенные, совершенно непригодные в пищу комочки.

На этот раз Марсалу повезло – он нашел большое скопление спелой красницы. Набивая вмерзшими в лед ягодами мешок, Марсал настолько явственно представлял себе кисловатый, немного терпкий вкус красницы на языке, что ему то и дело приходилось сглатывать слюну. Он слышал, что «снежные волки» давили ягоды, добавляли в нее закваску и оставляли стоять возле теплогенератора, в результате чего настой начинал бродить и через неделю превращался в слабоспиртовой напиток. Но в хибаре старого Бисауна из красницы варили только компот да еще для вкуса добавляли в лепешки и кашу из закваски.

Марсал набрал уже почти полный мешок красницы, когда неожиданно над головой у него что-то тяжко ухнуло. Марсал непроизвольно втянул голову в плечи, хотя и понимал, что, если своды лаза обрушатся, у него в любом случае не будет ни малейшего шанса остаться в живых. Ледяная корка, покрывающая стены, выдержала удар, зато метрах в ста от того места, где находился Марсал, сверху посыпался снег – сам собой открылся еще один выход из лаза, – и Марсал успел заметить, как по стенкам уходящей вверх ледяной трубы скользнул розоватый отсвет. Ошибки быть не могло: где-то совсем неподалеку объявился новичок.

Забыв о мешке с красницей, Марсал кинулся к выходу.

Остановившись под отверстием, он запрокинул голову и посмотрел вверх. Глубина лаза в этом месте была всего около пяти метров, и, если повезет, брошенный крюк мог зацепиться за ледяную корку на краю выходного отверстия.

Бегом вернувшись к оставленному мешку, Марсал достал из бокового кармана моток веревки с привязанным самодельным крюком, выгнутым из какой-то старой, проржавевшей скобы. Вернувшись к выходу, он размотал веревку, кинул ее на пол и, как следует прицелившись, метнул крюк вверх. Бросок получился неудачным: ударившись о стенку, крюк упал вниз. Тихо выругавшись, Марсал повторил попытку. И снова неудачно.

Только после шестого броска крюк оказался на краю отверстия и за что-то там зацепился. Пару раз осторожно дернув веревку, Марсал поджал ноги и повис на ней всей тяжестью своего тела. Опора, за которую цеплялся крюк, выдержала. Это вовсе не означало, что она не обломится в тот момент, когда Марсал начнет взбираться, но выбора у него не было. Если бы Марсал решил вернуться к тому выходу, через который забрался в лаз снежного червя, скорее всего новичок, как обычно, достался бы «снежным волкам». Впрочем, даже если новичка удастся увести, с ним еще будет немало проблем: «снежные волки» не откажутся так просто от добычи, которую они считают безраздельно своей. Однако пока Марсал даже и не думал о том, как и где будет прятать новичка. Сейчас у него был шанс, который, возможно, уже никогда больше не представится, – по воле случая он оказался гораздо ближе к тому месту, где появился новичок, чем «снежные волки», – и Марсал не собирался упускать такую удачу. Подтянувшись на руках, он зацепился кошками за нижний край ведущей вверх ледяной трубы и начал выбираться на поверхность.

Веревка была тонкой, без узлов, и к тому моменту, когда Марсал добрался до верхнего края вертикальной трубы, пробитой в снегу червем, руки и колени его дрожали от напряжения. Он старался даже не думать, за что зацепился брошенный им крюк, потому что, если бы он сорвался, падение с пятиметровой высоты на толстую ледяную корку могло закончиться весьма плачевно.

Уцепившись пальцами за кромку льда, Марсал перевалился через окружающий выходное отверстие невысокий вал из спрессованного снега. Перекатившись на спину, он замер, раскинув руки в стороны: нужно было перевести дух.

До ослепительно голубого безоблачного неба, казалось, можно достать рукой. А протянув руку в сторону, можно попробовать поймать в ладонь зависший почти у самого горизонта крошечный желто-коричневый шарик солнца. Марсал всегда удивлялся, как такое маленькое светило дает столько света, что от него воспаляются глаза? Или во всем виноват снег?

Вокруг царила мертвая тишина. Только легкая поземка, которую гнал по тоненькой корочке наста ветер, едва слышно шуршала возле уха. Казалось, Марсал находился совершенно один в холодном, застывшем мире, где не было и не могло быть места ни для чего живого.

Почувствовав, как даже сквозь доху мороз начинает добираться до спины, взмокшей во время непростого подъема, Марсал приподнялся, опершись на локоть. Ничто не изменилось в мире с тех пор, как он примерно час назад спустился в лаз снежного червя. И все же он знал, что где-то неподалеку находится новичок – испуганный до смерти человек, который не помнит, кто он и каким образом очутился в этом холодном, неприветливом мире белого безмолвия.

Марсал поднялся на ноги и сразу же увидел на ровном белом фоне темное инородное пятно. Человек лежал на боку, свернувшись, словно зародыш в материнской утробе. На нем была такая же серая доха, что и у Марсала, только совсем новенькая. На голове – шапка из синтетического меха с широкими, плотно прикрывающими уши краями. На ногах – серые стеганые ватные штаны и высокие меховые ботинки с толстой кожаной подошвой. В двух шагах от новичка лежал, наполовину утопленный в снегу, туго набитый вещевой мешок, из-под верхнего клапана которого высовывались концы новеньких плетеных снегоступов и черная пластиковая рукоятка какого-то инструмента.

Увидев эти сокровища, Марсал в первый момент испытал желание схватить мешок новичка и скрыться вместе с ним в лазе снежного червя, оставив незнакомца дожидаться «снежных волков». Искушение было велико – утаить мешок с вещами куда проще, чем спрятать живого человека, – и все же Марсал сумел устоять, вспомнив слова Татауна.