Читать книгу "Великая Отечественная. А был ли разгром? - Марк Солонин"

А давайте-ка посмотрим — может быть, кому-то был выгоден отказ и последовавшая за ним война?

Ну, в первую очередь он, конечно, был выгоден Советскому Союзу — однако у нас не было никаких рычагов влияния на польское правительство. Однако у поляков имелся союзник, отношения с которым напоминали отношения Российской империи с Антантой перед Первой мировой войной. Старый союзник — поляки еще на Москву в 1812 году ходили в составе наполеоновского войска. И теперь, едва в 1918-м появилось на свет польское государство, как оно тут же обрело друга в лице Франции. По крайней мере, военное снаряжение и военных советников французы полякам поставляли.

Так вот: Парижу союз Варшавы и Берлина был ни с одной стороны не выгоден. Франция и Германия являлись врагами старыми, многовековыми. Войдя в военно-политический блок Гитлера, Польша автоматически подписывалась на все его авантюры. Если она даже и не будет участвовать во франко-германской войне, которая непременно произойдет (кошка с собакой все равно сцепятся) то ведь и в спину немцам не ударит. С другой стороны, если немецкий фюрер начнет войну с Польшей, он хоть немного, да ослабит свою армию, а уж коли совсем повезет, и в эту заварушку влезет СССР… Чуете перспективы? Да и британцам с их системой «сдержек и противовесов» на европейском континенте тоже невыгодно было такое ослабление Франции.

Вы спросите: а как же Польша? Судьбы союзников лукавых европейцев не волновали никогда. В 1914 году англичане и французы, накопив в Российской империи неплохие группы влияния, втравили нашу страну в абсолютно не нужную ей войну. Кого-нибудь, вы думаете, волновала судьба России? Так и судьба Польши в 1939-м французов волновала ровно в той степени, в какой ее можно было использовать к собственной выгоде. А вы как думаете? Ничего личного, только политика.

Поэтому, едва в польско-германских отношениях наметилась трещинка, как французы, так и англичане обещали поддержать поляков в случае нападения Гитлера. Так что расчеты Рыдз-Смиглы понять несложно: Польша не принимает условия фюрера, а тому деваться некуда, граница с СССР ему нужна. Согласится без всяких условий — отлично! Стало быть, польский маршал сумел поставить наглых тевтонов на место. Если же не согласится, если Германия начнет войну с Польшей, то Франция и Англия, выполняя обязательства, ввяжутся в конфликт, оттянут на себя основные силы германской армии и победят (французская армия считалась сильнейшей в Европе). Германию поставят на место и еще раз на протяжении XX века ограбят, полякам тоже что-нибудь достанется — победа-то общая. В общем, расчет-то правильный, за одним исключением: заключая такие союзы, следует оговаривать конкретные размеры помощи и сроки ее предоставления.

Итак, немецкий фюрер оказался перед выбором. Договариваться с поляками на их условиях? В таком случае ни Данцига, ни дороги ему уже не видать — если не отдали перед войной, то после нее тем более не отдадут. Боеспособность польской армии была близка к нулю, зато амбиции польского правительства стремились к бесконечности. Единственным стратегическим смыслом этого договора был выход на советскую границу. Но ведь существовал и другой способ на нее выйти…

Тем временем конфликт развивался. В марте 1939 года немцы еще думали, что им дальше делать, а польская пресса уже начала антигерманскую кампанию, правительство приняло решение о частичной мобилизации. 26 марта Польша ответила окончательным отказом на германские предложения, а 28-го заявила, что любое изменение положения Данцига будет рассматривать как нападение.

Стремясь не допустить того, чтобы Польша, обеспечивавшая безопасность западноевропейских стран, стала германским сателлитом, Англия совершила роковую для себя ошибку. Она решилась в одностороннем порядке гарантировать ее независимость, чем еще больше укрепила в намерениях оную независимость продемонстрировать. Буквально только что, в середине марта, Гитлер захватил остаток Чехии, наплевав на все гарантии европейских держав. Англия и Франция… да, они протестовали. Правда, их протесты не произвели ни малейшего впечатления на фюрера — но ведь протестовали же! Но даже пример Чехии не образумил Рыдз-Смиглы — он поверил английским гарантиям. 13 апреля и Франция подтвердила франко-польский договор 1921 года. Это был уже совершенно самоубийственный шаг — зачем?

В общем, Польша нарывалась, нарывалась — и нарвалась. Война началась 1 сентября 1939 года. И оказалось, что не все расчеты воплощаются в жизнь.

Нет, 3 сентября Франция и Англия объявили Германии войну — но выглядела она в высшей степени странно (впрочем, полноценно участвовать в большой континентальной войне могла только Франция).

Французы начали мобилизацию уже 23 августа, к концу сентября сосредоточив против Германии 70 пехотных, 7 мотопехотных, 2 механизированные и 3 конно-механизированные дивизии, усиленные 50 танковыми и 20 разведывательными батальонами. А толку? На линии франко-германской границы французским войскам было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами — куда там Сталину с его «на провокации не поддаваться»! У Саарбрюккена[1]висели плакаты: «Мы не сделаем первого выстрела в этой войне». Ну, а немцам зачем было делать первый выстрел? Абсолютно незачем!

Так что войска «воюющих» сторон успешно ходили друг к другу в гости, выпивали, обменивались сигаретами. Польские дипломаты уговаривали, настаивали, от них отделывались обещаниями, что боевые действия вот-вот начнутся, но в действительности французы не делали вообще ничего, а британцы — почти ничего.

О том, насколько реальны были обещания, поляки узнали уже после начала войны. Выяснилось, что Франция может оказать помощь Польше в 1940 году, а начать военные действия не раньше 1941-го. Французский главнокомандующий генерал Гамелен попросту не пожелал принять польского военного атташе. В Британии получилось еще занятней. 9 сентября польская военная миссия встретилась с начальником английского Генштаба генералом В. Айронсайдом и с удивлением узнала, что у Англии нет никаких конкретных планов помощи Польше, поскольку этим должна была заниматься Франция[2].

К тому же времени относится и легендарная фраза, принадлежавшая британскому министру авиации Вуду. В ответ на предложение нанести удар по Шварцвальду, чтобы создать у немцев трудности с лесом, он услышал: «Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы еще попросите меня бомбить Рур!».

Правда, европейцев можно понять. Несмотря на все патриотические фразы Рыдз-Смиглы, польская армия продержалась… неделю. 5 сентября немецкие войска прорвали фронт, 7-го Рыдз-Смиглы покинул Варшаву, а поскольку связь рухнула практически сразу, этот день можно считать концом организованной польской армии. Дальше уже шла зачистка. 17 сентября правительство покинуло страну. Так что вполне понятно нежелание французов и британцев ввязываться в защиту уже несуществующего государства.

Вот и вопрос: а зачем им вообще понадобилось объявлять эту войну, если они не собирались воевать? Есть разные версии ответа. Самая несерьезная — выполнение ранее данных обещаний. Великие державы уже давали гарантии Чехословакии после Мюнхенского сговора — много это помогло весной 1939-го? Да и обещания, данные полякам, они ведь тоже не выполнили…