Читать книгу "Слишком много подозреваемых - Нэнси Гэри"

– Родители Луизы Льюис являются главными спонсорами нашего традиционного турнира в честь Дня независимости. Они лично пригласили нескольких знаменитых профессионалов. Четвертого июля они будут открывать турнир, – обратился с очередным доводом к собравшимся Джордж.

– Турнир? Да-да… Не Луиза ли выиграла его однажды? – очнулся Питер Паркс и пошевелился, изменив позу в удобном кресле у окна.

Багроволицый, с округлым животиком, он походил на изрядно постаревшего Шалтая-Болтая из детского стишка. Гейл, как и другие, знавшие его издавна, помнила, как он покорял всех десять лет назад жизнерадостным юмором и темпераментом. Однако постоянное пьянство сделало его тихим и пассивным. Он почти никогда не высказывал своего мнения насчет какой-либо кандидатуры и голосовал неизменно вслед за большинством. Упоминание о летнем праздничном турнире пробудило в нем интерес, так как по этому случаю коктейли подавались публике с более раннего, чем обычно, часа. Он уже предвкушал, как это будет происходить и какое приятное времяпрепровождение его ждет.

– У нее еще был отличный партнер, парень из Пайлиг-Рок. Не припомню его фамилию…

– Генри – зять Банкрофтов. О нем мы и толкуем. Неужто ты забыл? – Джордж, надеясь получить от Питера поддержку, несколько воспрял духом. – Луиза попала в списки, едва ей исполнилось двадцать пять, всем на радость, и, как я помню, никто не проголосовал против.

– То было до того, как она выбрала себе муженька, – пробормотал себе под нос Питер.

Устав предусматривал, что дети членов клуба, достигнув двадцати пяти лет, автоматически становились младшими членами и обладателями всех прав и привилегий. Когда же младший член клуба сочетался браком, то новая семейная пара должна была обратиться с прошением в приемную комиссию.

– Ни одного младшего члена мы до сих пор не завернули, кого бы они себе ни выбрали в спутники жизни, не так ли, Гейл? Как там обстоит дело со статистикой?

Уоллес старался сделать так, чтобы обмен мнениями не привел к ссоре.

Протоколы Гейл подобного случая не зафиксировали, но она вспомнила, как однажды комиссия отказала наследнику некогда могущественной династии, который дважды арестовывался за употребление наркотиков.

– Я загляну в наш архив, но на моей памяти подобных случаев не было. Если это так важно, то я попытаюсь сделать как можно скорее…

Джордж неожиданно стукнул кулаком по столу, оборвав ее речь:

– Уолли не нужны твои архивные изыскания, Гейл. Он уже принял решение надеть на нас колпаки куклуксклановцев, повесить Льюиса и разжечь под его задницей костер.

– Это было бы неплохо, – ехидно заметила Клио. – Пеплом мы бы удобрили лужайки, а его черным собратьям было бы неповадно соваться к нам.

Гейл решила не заносить подобное высказывание в протокол, да и все присутствующие сделали вид, что в этот момент оглохли. Клио сама поняла, что перегнула палку, и заговорила более спокойно:

– Допустив Генри в члены клуба, мы уже на этом не остановимся. И не сможем помешать ему приводить своих гостей.

– А если как-то ограничить это его право?.. – неуверенно предложил Джек.

– У нас такое предусмотрено в уставе, – тут же вмешалась Гейл. – Один и тот же гость допускается лишь дважды в течение месяца или трижды за сезон, чтобы не загружать корты. Это относится ко всем членам клуба без Исключения.

– А у Генри куча дружков. Он популярен среди людей своей расы. Что ж, давайте откроем шлюзы и посмотрим, какого цвета вода сюда потечет, – не унималась Клио.

– У него есть все законные права вступить в клуб, а у нас нет формального довода, чтобы отказать ему. Да, он не такой, как мы, но это не причина, чтобы отгородиться от него, – продолжал рассуждать Джек. – Мы не вправе и не в силах изолировать его от общества.

– Генри и Луиза не окажутся в изоляции, как бы мы этого ни хотели, – не преминул заметить Джордж. – А вот мы – да, причем в скором времени. Если мы будем отгораживаться колючей проволокой, то попадем в устроенный нами самими для себя концлагерь.

– Можно еще раз проштудировать наши протоколы и отыскать некоторые прецеденты, – вставила свое слово Гейл.

Ее прервал Джек:

– Генри не вписывается в мое представление о том, каким должен быть член нашего клуба. Он слишком напористый.

Джордж вскочил с места, не в силах сдерживать свои эмоции.

– А каким он должен быть, если со всех сторон дураки и расисты пинают его, заталкивая обратно на хлопковые плантации?

– Сядь, Джордж, – воззвал к нему председатель. – Предмет дискуссии – вовсе не его принадлежность к черной расе.

– А в чем же? В том, что у него мозгов в голове побольше, чем у вас всех, вместе взятых, и что у него руки не дрожат с похмелья, когда он вскрывает грудную клетку пациента?

– Давайте закончим на этом дискуссию о расовой проблеме. Сядь на место и остынь, если это возможно при такой жаре. – Председатель невольно стал повторяться, как заевшая пластинка. – Лучше последуем совету, который высказала наша уважаемая Гейл. Давайте просто решим этот вопрос голосованием. Клио тут же заявила:

– Зачем голосовать? Я уже бросила «черный шар». Гейл едва не задохнулась от изумления. «Черный шар»

означал, что любые итоги голосования аннулируются, а кандидату запрещено подавать в будущем заявления о приеме в члены клуба. Хотя официально члену приемной комиссии раз в год разрешалось выкинуть «черный шар», на памяти Гейл такого еще не случалось. Даже кандидат, который был выпущен из тюрьмы под огромный залог и явно догуливал последние дни на свободе, прежде чем окончательно надолго засесть в камеру за махинации с налогами, не удостоился «черного шара».

Мысли Гейл из-за нервного потрясения пришли в такой беспорядок, что она не могла сейчас вспомнить, подавал ли тот мошенник заявление повторно после того, как отбыл положенный срок в тюрьме, и ставился ли его вопрос на голосование.

– Это уже переходит все рамки! Ты даже не член нашей комиссии! – У Джорджа от возмущения кровь прилила к лицу. Оно стало багровым, и казалось, что вот-вот капилляры лопнут и все станут свидетелями кровавой драмы. – Ричард никогда себе такого не позволял! – выкрикнул он наконец.

Напоминание о супруге Клио сразу же заставило всех проглотить язык и подавить в себе желание участвовать в споре. Ричард Пратт был председателем приемной комиссий на протяжении более двух десятилетий. Гейл, заставшая его в последние дни пребывания на этом посту, восхищалась умением пожилого джентльмена сглаживать острые углы, быть приятным для всех и во всех отношениях, мудрым, справедливым, жестким, но не жестоким, и потому она преданно служила ему. Пусть частенько установленные им правила и законы воспринимались некоторыми как драконовские, она подобное мнение категорически не разделяла.

Гейл окинула взглядом сидевших за столом, затем повнимательней всмотрелась в лицо Джека. Опухшее от пьянства лицо, лишенное всякого выражения. А ведь она помнила жаркие дискуссии Ричарда с ним на расовую тему и то, как Ричард постепенно смягчал свою позицию под давлением тогда еще красноречивого Джека, и соглашался, что цвет кожи не есть непреодолимое препятствие для вступления в клуб. Соглашался Ричард Пратт нехотя, потому что в глубине души, – а Гейл считала, что ей удалось разгадать, что там пряталось на дне, – он предпочитал замкнутость во всем и новых для него людей воспринимал с большим усилием, но предпочитал не раскрывать свою истинную сущность.