Читать книгу "Скользящие души, или Сказки Шварцвальда - Елена Граменицкая"

Почувствовав, что допустила бестактность, Ира дружески обнимет Машу и тихо скажет:

— Машуль, не парься, ты же не вращаешься в тех кругах, где следят, кто и во что был упакован год назад! Покупай куртку за трешник и не горюй! Для Подмосковья потянет.

Маша криво улыбнется. Утешать Ира тоже умеет по-особому, добавив горчинки и после этого снова как ни в чем ни бывало перейдя на доброжелательный тон:

— Слушай, Мань. А что ты вечером делаешь? Заходи к нам.

Динька индейку запечет, он мастер в этом деле. Камо-он, потрещим о бывших! Сто лет не виделись.

С той встречи все и началось.

Они жили совсем недалеко. Ира, работая на богатых мира сего, успела купить квартиру в благоустроенном кондоминиуме[4]. Подходя к многоэтажному сверкающему строению, Маша невольно сжалась. Пересекать границу между посредственностью и роскошью ей доводилось не часто. Кирпичный монолит с просторными застекленными лоджиями, с розарием у парадного входа и частной парковкой представлял собой островок благоденствия. Совсем другой мир.

Мария дождалась, пока бдительный охранник переговорит по телефону с хозяевами и соизволит пропустить ее к лифту. Под надменной улыбкой стража она почувствовала себя разносчицей пиццы.

Зато Денис, встретивший девушку на пороге, олицетворял саму любезность. С радостной улыбкой, моментально осевшей в сердце, он приветствовал ее и, не обращая внимания на Машино смущение, шепнул:

— Иры пока нет, сейчас я ее предупрежу, что ты пришла. Кстати, индейка почти готова, бегом, помоги мне!

Перед гостьей материализовались мягкие тапочки. Не понимая, что происходит, послушная овечка прошла на кухню.

Разговор завязался легко и непринужденно, любая тема находила отклик, мнения чаще совпадали, а возникшие разногласия сглаживались. Маша не переставала удивляться, глядя на Дениса. Где тот чопорный, рафинированный сноб, самовлюбленный нарцисс? Перед ней обычный, приятный в общении парень, который нравился ей все больше и больше. Но девушка ловила себя и на странной мысли, что любование объектом не связано с открывшимися положительными чертами характера, отнюдь. Оно происходит само по себе. Оставайся Денис холодным и надменным, его присутствие на расстоянии вытянутой руки все равно выворачивало бы душу наизнанку. Он был слишком близко. Попав в теплую ауру его обаяния, Маша потеряла способность к самоанализу. Лучики глаз, смущенная улыбка, невольное прикосновение руки — «Не урони тарелки!», — янтарная вспышка, тихий смех, снова лучики. Волшебный, зачарованный круговорот соблазнения.

И первый шаг в сладкую бездну был сделан без раздумий. Играючи.

Процесс очарования прервала Ирина, вернувшаяся с работы. Вечер продолжился уже втроем.

С того самого дня они не расставались дольше чем на неделю.

Марию постигло второе откровение. Ирина Кушнир — не высокомерная стерва, а счастливица, попавшая в круг небожителей. Выигравшая далеко не случайный джекпот. Единственного ребенка в семье мать-одиночка воспитала на особый лад, скормив девочке вместе с молоком идею, что она лучше, умнее и красивее всех остальных. Маска королевы навеки приросла к лицу и, что греха таить, позволила добиться определенных успехов в жизни. Мама заложила фундамент, сделала бесценный подарок — воспитала в Ире уверенность в себе. Она росла запрограммированной на успех.

Маша никак не могла взять в толк: что, кроме ума и умения слушать людей, привлекает к ней красавицу Ирину? В школе они не дружили, сторонились друг друга. Возможно, женщина привыкла играть на контрасте и выбрала в качестве выгодной декорации менее симпатичную подругу для самоутверждения? Задать вопрос в лоб Маша стеснялась. Позволила себе надеяться, что главную роль в их союзе играют ее душевные качества, а не заурядная внешность.

Время шло. Ирина становилась все откровеннее. Например, однажды поведала ей о безудержной страсти, вспыхивающей в самых неожиданных местах и удовлетворяемой незамедлительно. «Это такой экстаз, подруга, рисковать в любой момент быть замеченными…» Маша выслушивала подобные исповеди с отвращением и восторгом, желая прервать и одновременно наслаждаясь подробностями. Примеряя чужое тело и насыщаясь чужой похотью, она, как ни странно, чувствовала растущую симпатию к Ирине.

Пора признаться: Маша всю жизнь завидовала удачливой сверстнице. Пакостное чувство пустило корни в неискушенной страстями душе, разрослось всеядной полынью.

Но вдруг положение изменилось.

На одну чашу весов легла дружеская симпатия к знакомой с детства женщине, на другую — искушающее томление, желание утонуть в глазах ее мужа. Подобный мезальянс тяготил Марию Фогель, регулярно пропалывающую в душе огород.

Его глаза цвета виски, глаза цвета счастья…

Надо что-то решать. Только понятие «решать» предполагает наличие выбора, а его у Марии не было. Единственный выход — прекратить отношения, постепенно вырваться из колдовского обаяния Дениса. Иначе — тупик, катастрофа. Но для разрыва полагалось найти разумную причину.

Маша допускала возможность флирта с женатым мужчиной. С мужем незнакомой женщины, чужой, невидимой, далекой, а не приятельницы, уплетающей пирожки на ее кухне. Необходимо скорее, под любым, самым нелепым предлогом прервать эти встречи.

Мудрая мысль, рождающаяся каждое утро, в течение дня не достигала зрелости, не оформлялась в слова. Бедняга постоянно откладывала разговор, намеренно оттягивала момент откровения. Момент выбора.

А потом наступил день икс, когда Мария пересмотрела принятое решение. Или ее заставили это сделать? Сейчас уже трудно сказать.

Ведь не только Ирина раскрывала ей душу, но и Денис протер до дыр мягкий уголок на Машиной кухне. Он позволил пролистать собственную жизнь. Рассказал о хулиганском детстве, проведенном в бараке на окраине города, о вечно ободранных коленках, об уличных драках, о разоренных садах и первом украденном поцелуе под цветущей сиренью. Он жаловался на суровую мать, забросившую сына ради карьеры партийного работника. Жмурился от радости, вспоминая о службе в армии, о бережно хранящемся дембельском альбоме, о друзьях, которых раскидало по жизни. Вздыхал, рассказывая о неудачно сложившейся первой семье, о мучительном разводе. Признавался в одиночестве и безысходности. С чего бы?

О проблемах во втором браке Денис упомянул лишь раз. Жена оставалась объектом искреннего восхищения. Подобной павы он ранее не встречал, и до сих пор не понимает, как Ирина снизошла до сирого.

— Только тебе могу сказать, как бывает страшно. Накатывает пустота, могильный холод. Идет прямиком от сердца. Порой кажется: оно не бьется. Послушай! Застыло давным-давно. Я боюсь умереть, так и не поняв, для чего вообще жил. Умирать в одиночестве — страшно. Важно, чтобы кто-то держал тебя за руку.