Читать книгу "Африканский штрафбат - Антон Кротков"

Какое-то время подобные примеры действительно служили Игорю утешением. Как и инструктора, он тоже с надеждой ждал от себя прорыва. А пока в качестве кредита под будущие успехи принимал благожелательные отзывы учителей по пилотированию и воздушной стрельбе. Преподаватели теории тоже не хотели замечать скромных способностей курсанта и авансом ставили ему пятёрки.

Но постепенно росло разочарование в самом себе. И по мере того, как Игорь осознавал, что обладает весьма посредственными профессиональными способностями, громкая слава родителя начинала тяготить и даже раздражать молодого человека. Сын начал завидовать славе отца. А зависть посредственности по отношению к таланту всегда порождает озлобленность. И родственные связи тут редко идут в счёт. Игорь чувствовал себя обманутым. Отец обязан был разглядеть в нём бездаря и отговорить от выбора этой профессии. Но вместо этого Игорь вырос на рассказах отца о самолётах и лётчиках. Батя любил повторять, что у него лучшая в мире работа. Естественно, Игорь с ранних лет видел себя в будущем только лётчиком-истребителем.

Так гениальный отец, сам того не желая, уготовил своему отпрыску печальную участь вундеркинда, внезапно потерявшего однажды свой золотой голос. Ты выходишь на сцену, перед тобой полный зал публики, дорого заплатившей за возможность услышать божественное пение. А из твоего горла вдруг вырывается какое-то пошлое кукареканье!

Юноша всё чаще ощущал себя в похожей роли. Он видел, как все ждут от него чего-то экстраординарного. Ещё бы! Сын лучшего неофициального аса советских ВВС не может оказаться середнячком. Такое отношение быстрее самого махрового блата до опредёлённого момента открывало перед Игорем все двери. Но ведь асом по блату не станешь! А про то, что природе свойственно отдыхать на потомках гениев, все почему-то забывали.

Вот и в элитный полк асов Нефёдова скорее всего направили в уверенности, что среди лучших из лучших перспективный парень быстро себя покажет. Знаменитая фамилия стала для лейтенанта лучшей рекомендацией и пропуском в эскадрилью, занимающуюся демонстрационными полётами на высший пилотаж. Вообще-то сюда брали только опытных пилотов с квалификацией не ниже первого класса, имеющих за плечами тысячи часов налёта. Но для сына знаменитого «Анархиста» было сделано исключение. Он ни дня не пробыл в запасных, а сразу попал в основной состав элитной пилотажной группы, которую в западной прессе за яркую раскраску самолётов называли «красной пятёркой». И Игорь очень старался оправдать доверие. Его с детства легко было взять на «слабо». Если кто-то говорил, что этого сделать нельзя, парень непременно должен был взять обозначенный барьер, пусть даже ценой разбитого носа или исключения из школы. Как раз в этом их с отцом характеры были схожи.

Да вот напасть: чем больше молодой лётчик проявлял усердия, стремясь доказать всем, что может летать не хуже своего прославленного предка, тем чаще совершал непростительные ошибки. В жёстких условиях службы в особой эскадрилье асов количество этих ошибок нарастало с невероятной быстротой. Каждый раз на разборе полётов, опростоволосившийся новичок виновато кивал головой в ответ на замечания раздражённых партнёров, и с плохо скрываемым страхом поглядывал на командира. А тот постепенно накалялся, терпение его заканчивалось. «Сколько можно возиться с этим увальнем! А может убрать его к чёртовой бабушке? – уже не в первый раз задавался вопросом командир, и всё больше склонялся к такому решению. – Да, из этого лейтенанта, видимо, не будет толка. Пусть с ним нянчатся в другом месте».

Командир группы гвардии майор Фёдор Быков готовил своих людей по совершенно лютой программе. У этого мастера имелись собственные взгляды на подготовку пилотов высшего уровня и соответствующие этим представлениям драконовские воспитательные приёмы, за которые ему часто доставалось от начальства. Например, Майор мог заставить чем-то провинившегося заслуженного офицера несколько часов подряд бегать кросс или отжиматься до изнеможения под крылом своего самолёта на глазах у всего аэродрома.

Как руководитель особой авиагруппы Быков нередко пренебрегал полётными предписаниями, трактуя их на собственное усмотрение. Чтобы научить своих лётчиков не боятся летать в тесном строю, он использовал метод, придуманный ещё в середине тридцатых годов легендарным Валерием Чкаловым: приказывал на старте перед взлётом связать законцовки крыльев соседних самолётов стальными тросами. Так они и открутили пилотаж, крепко стянутые между собой «верёвочками».

Несколько раз Быкова отстраняли от командования эскадрильей, понижали в должности, а он продолжал гнуть свою линию. Но в итоге неудобному комэску всё прощалось, ибо заменить его было просто некем. Его авиагруппа умела так провести пилотаж на глазах пожаловавших на авиабазу важных персон, что часто практически сразу после окончания «авиашоу» решался вопрос с подписанием контракта на поставку истребителей.

А главное, Майор Быков был известен всему миру своими рекордами скорости. Установление рекордов скорости – было одним из важных направлений пропаганды в СССР, делом престижа, демонстрацией военной мощи. Фактически шла непрекращающаяся «Битва за скорость» с главным вероятным противником по будущей войне, в которой были свои жертвы и свои герои. Американцы тоже постоянно обновляли мировые рекорды скорости и высоты. Как только в распоряжении ВВС США или британских королевских RAF[2]появлялся хороший истребитель, они немедленно давали понять большевистской России и всему остальному миру, что отныне владеют верным средством для быстрого завоевания господства в воздухе. С 1945 по 1965 годы англосаксы 16 раз трубили на весь мир, что майор Ричард Джонсон на «Сейбре», сквадрон-лидер Невилл Дьюк на Hawker Hunter, подполковник Фрэнк Эверест на Super Sabre или кто-то ещё в очередной раз расширили представление человечества о предельной скорости полёта.

В Советском союзе отбить у главного конкурента очередной рекорд тоже поручалось самым лучшим лётчикам. Для этого готовились специальные модифицированные машины, с которых снималось всё лишнее для максимального облегчения. Ну а в случае успеха лётчики-рекордсмены обретали особый статус, почти как космонавты…

Так что, получив очередной нагоняй от начальства, майор спокойно продолжал свои «педагогические» эксперименты. Быстрота реакции – первостепенное качество для лётчика-истребителя, а для пилотажника особенно. У комэска имелись собственные профессиональные секреты воспитания у подчинённых нужной резвости. Бывало, что посреди стандартного тренировочного полёта он вдруг выходил на своем МиГе в лоб истребителю кого-нибудь из подчинённых, целенаправленно стараясь столкнуться с ним или опасно прижать к земле. Если атакованный таким манером лётчик успевал увернуться, он слышал после посадки скупую похвалу командира. Если же нет – то за мгновение до столкновения майор проскакивал мимо, матеря по радиосвязи не слишком ловкого подчинённого. Потом на земле комэск презрительно бросал провинившемуся офицеру, что сонной мухе не место в его команде, и если он в следующий раз снова позволит загнать себя в угол, то пусть лучше сам ищет себе более спокойное место службы, не дожидаясь пока его попросят из эскадрильи. Игорю уже не однажды приходилось слышать от командира нечто подобное в свой адрес.