Читать книгу "Черный красавчик - Анна Сьюэлл"

Охотники вскочили опять на коней и поскакали в разные стороны. Один поехал за доктором, двое других – сообщить горестную весть сквайру, третьи – за ветеринаром для раненых лошадей.

Вскоре наш ветеринар мистер Бонд уже склонился над вороным, который лежал на поле. Ощупав коню ногу, мистер Бонд мрачно покачал головой.

– Нога сломана. Несите ружье, – велел он.

Один из слуг побежал в дом хозяина и вернулся с ружьем. Грянул выстрел. Вороной вскрикнул и замер навеки.

– Этот конь был породистым, смелым и добрым. Его звали Роб Рой, – всхлипнула мама.

Она больше никогда в жизни не ходила на ту часть луга, где разыгралась трагедия.

Несколько дней спустя мы услышали скорбный звук церковного колокола. Потом на дороге показалась повозка, обитая черной материей. В нее были запряжены черные лошади. За ней ехали другие повозки – тоже черного цвета. Мама мне объяснила, что это хоронят бедного Джорджа Гордона. Через некоторое время колокол смолк, и люди в повозках вернулись обратно. Только молодой Гордон остался на сельском кладбище. Больше ему уже никогда не пойти на охоту. Роб Роя тоже, наверное, похоронили. Только не знаю где. Вот что может произойти всего из-за одного зайца!

Глава III

Объезженный конь

Я рос и хорошел на глазах. Белый чулок на передней ноге и белая звезда во лбу красиво оттеняли мою черную шерсть, которая стала теперь шелковистой и мягкой. Все окружающие восхищались моей красотой. Многие из хозяйских друзей мечтали меня купить, но хозяин пока о продаже не думал.

– Не люблю, когда детей или жеребят слишком рано заставляют работать, – повторял он.

Когда мне исполнилось, наконец, четыре года, на луг вместе с хозяином пожаловал мистер Гордон. Это тот самый сквайр, у которого погиб на охоте сын. Мистер Гордон долго смотрел на меня, проверил мне зубы, ощупал ноги. Потом хозяин попросил меня побегать. Я двинулся шагом, перешел на рысь, потом на галоп.

– Когда его объездят как следует, должен получиться неплохой конь, – многозначительно поглядел на хозяина мистер Гордон.

Хозяин ему в ответ объяснил, что будет объезжать меня сам.

– Не хочу, чтобы такого замечательного коня кто-нибудь напугал на самых первых порах, – произнес серьезно хозяин.

Он не стал откладывать свое решение и на следующее же утро начал меня объезжать. Так кончилось мое детство. С того самого утра я считаю себя на службе.

Должен заметить, что стать хорошо объезженным не такое легкое дело, каким оно представляется многим людям. Во-первых, совсем не просто после вольного и счастливого детства приучиться ходить под седлом и в уздечке, носить на спине любого, кто захочет на тебе ехать, и не выказывать ровно никакой раздражительности. Но и это еще не всё. После седла тебя учат ходить в упряжке. Поначалу это подлинное мучение. Сзади вас катится повозка или легкая бричка. Куда ни повернешь, она вас преследует, потому что ее к вам накрепко прицепили. Подобные вещи раздражают на первых порах даже самых выдержанных и спокойных из нас. Но шарахаться вам на службе никто не позволит. Беседовать с лошадьми за работой тоже нельзя. Брыкаться или кого-нибудь укусить – тем более. В часы службы ты должен забыть о своих желаниях и подчиниться воле хозяина. Даже если страшно проголодался – изволь потерпеть. Ни в коем случае нельзя во время работы ржать. Такое может сойти с рук разве что обыкновенным ломовым лошадям. У тех же, кто благородных кровей, такое поведение считается признаком невоспитанности. А самое неприятное, что, когда тебя во что-нибудь запрягут, нельзя ни лечь, ни попрыгать, ни порезвиться. Лишь вернувшись с работы, ты можешь на какое-то время забыть о службе и предаться всем этим простым, но таким милым радостям. Думаю, теперь всем понятно, что быть хорошо объезженной лошадью и верно служить хозяину не так-то легко.

К тому времени как хозяин решил меня объезжать, я уже был немного приучен к уздечке. Правда, раньше ее на меня надевали без трензеля и без повода. Хозяин, видимо, чувствовал, что я должен испытывать, когда окажусь в полной сбруе. Поэтому он сперва мне задал овса. Пока я ел, хозяин гладил меня и говорил очень ласковые слова. Только когда я совсем успокоился, он ловким движением засунул трензель мне в рот и быстро натянул на голову уздечку.

Чувства, которые меня охватили, удовольствием назвать никак не могу. Трензель – это не что иное, как холодная металлическая штуковина толщиной в человеческий палец. Лошадям трензель закладывают в промежуток между зубами. Когда трензель у тебя во рту, края его выступают по обе стороны рта. К ним прикрепляются ремешки, которые охватывают всю твою голову, подбородок и нос. Очень неприятное ощущение. Во всяком случае, когда испытываешь его первый раз.

Хорошо еще, я совсем не боялся. С самого юного возраста я узнал, что сбруя не опасна для здоровья и жизни. Ведь ее надевали на матушку. К тому же хозяин в тот день был со мной особенно добр, и я без единого возражения позволил ему как следует закрепить на мне трензель со всеми противными ремешками.

Затем я первый раз в жизни познал седло. Это оказалось не столь уж противно моему естеству. Надевал мне хозяин седло с большими предосторожностями. Он не переставая со мной разговаривал, а старый Дениэл держал меня под уздцы. Хозяин тщательно затянул подпругу и дал мне еще немного овса. Я подкрепился, потом вместе с Дениэлом и хозяином несколько раз обогнул луг. Так повторялось несколько дней подряд. Каждый раз перед тем как проделать что-нибудь для меня неприятное, хозяин давал мне вкусный овес. В результате я просто привык к седлу и сам просил, чтобы его надели. Ведь я знал, что за этим последует угощение.

Спустя еще несколько дней хозяин залез мне на спину, и мы поездили с ним по лугу. Я его вез и чувствовал что-то совершенно новое. Ныне я стал личностью зрелой и с высоты богатого опыта могу объяснить свои тогдашние ощущения. Мне было не то чтобы тяжело, но не очень удобно. И все-таки я гордился, что везу самого хозяина.

Вскоре я и с этим совершенно свыкся. Тогда хозяин повел меня к кузнецу.

– Возможно, тебе не очень понравится в кузнице, – говорил он мне по дороге. – Но ничего страшного нас с тобой там не ждет. Потерпи немного, и у тебя на копытах появятся замечательные подковы.

Я всецело доверился воле хозяина. Как он велел мне, так я и сделал. Даже сейчас, спустя годы, могу сказать с гордостью: мой первый визит к кузнецу прошел безупречно. Впрочем, и больно мне не было. Сперва кузнец подровнял мне ножом копыта. Потом принес железные загогулины в форме копыт, которые люди между собой называют подковами. Убедившись, что они по размеру подходят мне, кузнец прибил к каждой моей ноге по одной такой штуке.

Когда мы с хозяином возвращались домой, идти мне было совсем неудобно. От подков ноги сильно отяжелели. Их словно тянуло вниз, и каждый шаг давался с усилием. Но со временем я привык и к этому. Привыкнуть вообще ко многому можно. Особенно если с тобой по-доброму обращаются.

Я надеялся, что на подковах мои мучения кончатся, но не тут-то было. Не успел я привыкнуть к железной обуви, как хозяин стал приучать меня к упряжи. Всякие там трензеля ничего не значили по сравнению с множеством неприятных вещей, которые на меня надевали, прежде чем запрячь в экипаж.