Читать книгу "Любовь... с двух сторон - Ник Сполдинг"

Все внимание на сиськи, Джейми. Они помогут тебе не осрамиться.

Улегшись на кровать, Изабель раскинула ноги и отодвинула тоненькую поперечину стрингов. После чего отдала приказ:

— Действуй!

Круто… даже мой настырный бодрячок приуныл. Но отступать было некуда. Я подчинился, я очень старался.

К счастью, только речь у Изабель была далека от чистоты, а с гигиеной моя командирша дружила. Иначе все семь пинт пива изверглись бы наружу обильным фонтаном.

Схватив меня за уши, Изабель прижала мою голову к своему мыску. Так крепко, что я живо представил картину завершения родов младенца с ягодичным предлежанием. С жалким усердием страдающего артритом престарелого пса я вылизывал Изабель, тревожась о поникшем торчуне, которому вскоре предстояло вступить в бой вместо языка.

Картина прискорбная: пьяный обалдуй, стоя на карачках рядом с кроватью, пытался довести Изабель до оргазма, одновременно теребя свой член, чтобы тот хоть немного взбодрился, — иначе как он пробьется в недра распаленной парикмахерши? Изабель успела плотно обхватить ногами мою шею и откинуть голову в предвкушении шквального наслаждения.

— Давай! — гаркнула она свирепо, как сержант на плацу.

— Сию минуту! — Я вскочил, продолжая усердно надраивать свой инструмент. Ура! Он привстал, теперь можно было штурмовать неведомое пространство.

Штурмовать Черный туннель под Темзой жалкой сосиской? Это фарс…

Не знаю, каков в сражении почти уже бывший супруг Изабель, но среди его предков имелись жеребцы, это несомненно.

Вопреки моим скромным параметрам и довольно вялой эрекции, Изабель разомлела, дыхание стало знойным и уже настолько зловонным, что я предпочел бы оказаться в тот момент распятым на кресте.

— Так… м-м… еще… дрючь ее, горяченькую… ты-ы… козлище долбаный!

Извольте, мэм! Только, пожалуйста, не учите ученого!

— Какой он у нас большой!

Тебе показалось, милая, но все равно благодарю за вотум доверия.

— Пронзи меня, ублюдок! Добей нафиг!

Загнать кол в сердце и окропить тебя потом святой водичкой? Да запросто!

— Целься в лицо, когда подкатит! И чтобы в рот! Хочу тебя мня-мня… мм.

Поэтому, наверное, у нее так воняет изо рта…

Скорее бы кончить… и свалить отсюда. Вырваться из чертога с тоннелем. Вот что станет истинным блаженством. Бежать! Прочь из этого ада в безгрешное уединение скромного холостяцкого жилища с одной спальней. Я прожил на свете тридцать один год, но никогда еще не чувствовал себя столь беспомощным.

…Изабель извивалась и подпрыгивала, точно камбала, выброшенная на берег. И вдруг замерла. Просверлила меня взглядом.

— Я уже все. Вынь шланг и полей меня.

Я где-то читал, что вселенная представляет собой единство противоположностей: добро противостоит злу, свет — тьме, любовь — ненависти, ну и далее по списку. И если есть в этом мире оазисы, где правит любовь, нежность и страсть, то… в общем, спальня этой женщины в тот вечер, в тот четверг, тем январем была абсолютной противоположностью благословенному оазису.

Изабель широко распахнула рот. Возникло ощущение, что меня заставляют излиться в мусорный бачок.

С унылым рыком завершения стал послушно поливать. Промахнувшись, попал в глаза. Окропил лицо и груди остатками семени, чувствуя, как вместе с влагой быстро иссякает мое уважение к себе.

Засунув своего пострела обратно в штаны, я посмотрел на Изабель. Кураж иссяк вместе с исторгнутыми сперматозоидами. Робко прошелестел:

— Я, пожалуй, пойду, а?

Блаженная улыбка удовлетворенности сменилась гримасой гневного отвращения.

— Какой лапусик! Я устроила нам забойный досуг, а ты отымел — и сразу хочешь смыться?

Я промямлил, что мне наш досуг показался не вполне удачным, но сил на дальнейшие оправдания не было. И я лишь понурил голову, вроде как соглашаясь.

Изабель соскочила с кровати.

— Вон отсюда! — Она выбросила указательный палец в сторону двери.

Движение получилось таким резким, что с ее ладони (я и туда пальнул!) сорвался сгусток спермы и, пролетев через комнату, врезался в аляповатый портрет Иисуса, висящий над туалетным столиком.

Знал бы, что вечерок завершится метанием моего семени, которое будет потом стекать с пречистой щеки Спасителя нашего, клянусь — сидел бы дома с компьютерной игрой Gran Turismo, гонял бы на виртуальной машине.

Изабель, помешанная на сексе и стремительная, как болид «Формулы 1» (причем с неисправными тормозами), оказалась до чертиков набожной.

Издав страдальческий вопль, она подбежала к портрету и стала свирепо тереть Божественную щеку своей блузкой. Портрет был написан маслом, оскверненная моим семенем и похожая на поджаристый гамбургер щека размазалась. Изабель утробно рыдала.

— Прости! — надрывно возопил я, как будто преднамеренно испоганил Лик Всевышнего.

— Вали, я сказала. Кати-и-ись! — заорала Изабель, и на этот раз я подчинился с удовольствием.

— Ладно… тогда пока! — вяло махнув рукой, я быстренько ретировался.

Перепрыгивая через две ступени, за три секунды сбежал вниз, и тут в парадное вошла мать Изабель. Что я мог ей сказать? «Добрый вечер, мадам, я только что отдрючил вашу дочку и надругался над Сыном Божьим»? Поэтому я и ей просто помахал рукой и растерянно улыбнулся.

Резво перебирая ножонками, я выскочил на подъездную дорожку, надеясь, что мамуля Изабель не разглядела моей ополоумевшей физиономии и вряд ли сумеет внятно описать дежурному-полицейскому особые приметы проникшего в ее дом садиста.

На следующий день я получил от Изабель письмо. Читал, не веря собственным глазам:

«Душевно мы вчера вечером отарвались. Ты прикольный. Как тебе штобы ищё? Давай перисечемся где-нибудь в укромном мистечке. Чмоки-чмоки-чмоки».

И что, скажите, можно было на это ответить?

Дневник Лоры

Среда, 2 февраля

Дорогая мамочка!

Твоя дочь все-таки презренное создание.

Вчерашний вечер как нельзя лучше подтверждает это. Раньше я имела право себя уважать, а теперь… Никогда не прощу себе этого позорища. В качестве оправдания могу сказать лишь одно: я пошла на это только ради того, чтобы «не нарушить романтическую атмосферу». Потому и взялась на первом же свидании массировать Брайану его мужское достоинство. В тот момент это казалось самым лучшим выходом из сложившейся ситуации. На то имелись причины.

Почему я решилась вдруг так конкретно ублажить агента по недвижимости с потускневшим блуждающим взглядом? Сама теперь не понимаю.

Подобная экстравагантность не в моем характере.