Читать книгу "Фрэнсис Скотт Фицджеральд - Алан Кубатиев"

В 1908 г. Эдварда уволили из Procter and Gamble, что подкосило его окончательно, семья вернулась в Миннесоту, чтоб жить на деньги Молли, и некоторое время они переезжали с места на место в Сент-Поле, затем осели в том самом весьма престижном районе. Родители, истовые католики, учили его в католических школах, и это не прошло даром – школьное воспитание у католиков, особенно у иезуитов, поставлено очень действенно, к тому же и Скотт оказался умным, нервным и талантливым мальчиком, жадно и много читавшим, обожавшим театр и вовсю пробовавшим писать. Время у него было – мать почему-то добилась для него разрешения посещать школу только для половины занятий, и он сам выбирал каких.

Школьный журнал Now and Then напечатал его первый текст, детективный рассказ, – ему тогда было пятнадцать, и он безудержно подражал А. К. Дойлу. Успешный оратор и диспутант, завсегдатай элитного танцкласса, яхт-клуба, ФСФ ставит для себя и своих друзей спектакли по собственным пьесам, собирающим все больше зрителей. Когда ФСФ перебирается в Нью-Джерси, в еще более знаменитую католическую Newman School, он то и дело уезжает в Нью-Йорк, чтоб посмотреть очередной спектакль уже в профессиональном театре. Забегая вперед, можно сказать, что Фицджеральду и потом хотелось стать знаменитым драматургом, а театр казался ему надежнее и с точки зрения заработка, но… взрослому не прощалось то, что умиляло в вундеркинде.

На каникулах в Сент-Поле он ставит новую пьесу, «Пойманная тень», о джентльмене-взломщике – успех и очень солидные сборы, но гонорар автору не предполагался, спектакль был благотворительный. Светская хроника местных газет одобрила юного автора и юных актеров. Еще успешнее прошла следующая «каникулярная» пьеса, «Трус», уже историческая и, само собой, о Гражданской войне: просторный зал YWCA, Ассоциации молодых христианок Сент-Пола, дал аншлаг, и потребовался второй спектакль для элитного яхт-клуба.

В Нью-Джерси Скотт играет в сборной футбольной команде школы Ньюмена; мечту стать звездой американского футбола он оставил только в университете – не хватило массы и роста. В той же школе ему встретился преподобный Сигурни Фэй, отличный педагог и самоотверженный воспитатель, делавший все, чтобы Скотт не оставлял литературу. Их дружба продолжалась до самой смерти Фэя в январе 1919 г. Узнав о ней, Скотт писал своему другу Шейну Лесли: «Не могу даже сказать, что чувствую, узнав о смерти монсеньора Фэя – он был лучшим из моих друзей в этом мире…»[6][7, 43]. Скотт посвятит ему свой первый роман, первый вариант которого монсеньор успел прочесть и даже похвалить: «…чем дальше я читаю, тем замечательнее он мне кажется…»

(А в «Великом Гэтсби» мелькнет непоявившийся персонаж, тетя Джордан Бейкер, мисс Сигурни Хауорд. Ее имя потом возьмет юная школьница Сьюзен Александра Уивер и станет под ним кинозвездой, но в его экранизациях так и не сыграет. Зато сыграет Джессику по фамилии Фицджеральд в неплохой французской комедии…)

Закончив школу, ФСФ решает остаться в Нью-Джерси и в 1913 г. стать студентом одного из самых известных американских университетов, Принстона. На вступительных экзаменах он недобрал баллов, но сумел убедить апелляционную комиссию, что без него слава Принстона будет неполной. Слава звезды университетского футбола уже не суждена, значит, оставалось стать славой американской литературы. Но это требовало упорства и постоянства, а монсеньора Фэя рядом уже не было. Зато был прославленный студенческий музыкальный и театральный клуб «Треугольник», друзья – будущий знаменитый критик Эдмунд Уилсон и Джон Пил Бишоп, будущий известный поэт и романист. Каждый год «Треугольник» ставил музыкальную комедию, где, как некогда, все роли играли только юноши; после премьеры в университете труппа гастролировала по городам страны. Сперва ему не везло, но в 1914–1915 гг. ФСФ уже пишет тексты песен и диалоги для новой комедии года, а потом пробьется и в авторы.

Принадлежностью к университету он всегда гордился, но все же потом с горечью писал: «Никаких почетных жетонов, никаких наград…»[7][7, 60].

В Принстоне он укрепляет в себе «…прочное недоверие, враждебность к классу бездельников – не убеждения революционера, а затаенную ненависть крестьянина. В последующие годы я никогда не мог перестать думать о том, откуда появлялись деньги моих друзей, не мог перестать думать, что однажды нечто вроде права сеньора может быть использовано одним из них по отношению к моей девушке»[8][7, 232].

Сент-Пол тоже не забыт. Летом 1914 г., невзирая на тревожные события в Европе, он пишет свою последнюю пьесу для Елизаветинского театрального клуба, с привычным успехом прошедшую в городе двумя представлениями. Городская пресса восторгается семнадцатилетним автором, но он много позже вспомнит свое тогдашнее ощущение какого-то конца: «Толпа еще только расходилась, и последние несколько зрителей еще разговаривали с ним, а он уже чувствовал, как огромная пустота наполняет его сердце. Все кончилось, все совершилось и ушло – вся эта работа, весь интерес и поглощенность ею. Пустота, подобная ужасу»[9][6, 144].

Но и это было не все. Успех в Сент-Поле, несомненно, сыграл важную роль в решимости Скотта писать профессионально. Он лучше многих чувствовал, на что способен. Но и многие тоже это чувствовали. Его избирают секретарем «Треугольника», что почти автоматически означало через год президентство в клубе, а это уже «место наверху», его приглашают в Коттедж-Клаб, элитный обеденный клуб выпускников, – похоже, Фицджеральд удостоился статуса, которого так жаждал. The Tiger, юмористический журнал старшекурсников, Скотт с другом иногда за ночь сочиняли целыми выпусками. С Эдмундом Уилсоном он работает над следующим шоу года: Уилсон пишет сценарий, Скотт стихи, и «Дурной глаз» (The Evil Eye), спектакль 1915–1916 гг., оказывается одним из самых ярких. Но в остальном дела шли далеко не так блестяще.

Оценки были низкими, экзамены, даже самые формальные, ФСФ заваливал по нескольку раз. Это лишало его права избираться в любые студенческие организации Принстона. Шанс быть президентом «Треугольника» исчез. Скотт был раздавлен. В одном из поздних эссе он признавался, что «колледж уже никогда не был для меня прежним».

Уилсон и Бишоп редактировали Nassau Literary Magazine, самый старый университетский литературный журнал страны и самый серьезный в Принстоне. Он уже писал туда, но только весной 1917 г. сосредоточился на этом издании. Маленькая пьеса, пять рассказов, три стихотворения, пять критических обзоров: помимо количества, едва ли не впервые написанное свидетельствовало о настоящем уровне дарования Фицджеральда.

Стихи и обзоры были пустяковыми, а вот пьеса и особенно рассказы уже напоминали будущего, зрелого, печального и зоркого ФСФ. Пьесу в переработанном виде позже напечатал знаменитый критик, издатель и журналист Генри Льюис Менкен. Это была первая коммерческая публикация Скотта, да где – в популярном журнале The Smart Set. Он сделал из нее кусок первого романа. Рассказ «Тарквиний из Чипсайда» (Tarquin of Cheepside) – очень любопытная вариация на шекспировские темы: в ней Бард сублимирует в поэме «Лукреция» собственный опыт насильника… Скотту, несмотря, а может, и по причине отчетливой скандальности, он нравился; он включит его в свой первый сборник «Сказки века джаза» (1920).