Читать книгу "Фотография с обложки - Елена Миронова"

Всякий раз, когда Галина улетала на показы или съемки за границу, Линда переживала, украдкой плакала и обязательно заедала свои страдания чем-нибудь вкусненьким. А, как правило, все вкусненькое — непременно калорийное, жирное или сладкое. Потом, конечно, Линда садилась на диету, уничтожала наеденные лишние килограммы, но от четырех сантиметров на талии ей избавиться никак не удавалось: такова была характерная особенность ее фигуры. В последние месяцы Линда, прослышавшая о громком международном скандале в области модельного бизнеса, гордо заявляла, что никому не удастся сделать из нее жертву анорексии и погубить, как известную несчастную модель, умершую прямо на показе от истощения. Однако ничего не менялось: европейские контракты для Линды оказывались недоступными, но все такими же желанными.

Все агентство было в курсе этой проблемы и вечной распри. Вот почему Линда старалась лишний раз увеличить пропасть между собой и соперницей. Вот почему она делала вид, будто совсем не такая заносчивая, как Ковальчук. Даже, можно сказать, совсем наоборот. Если Галина никогда не здоровалась с обслуживающим персоналом, к которому причисляла и ассистентов модельера, Линда, наоборот, всячески подчеркивала свою лояльность. Если Ковальчук разговаривала со всеми сотрудницами холодно и снисходительно, Линда из кожи вон лезла, чтобы показать себя «своей девчонкой».

Ольга прекрасно понимала подоплеку. Если бы не соперничество, Линда даже не глянула бы в ее сторону. Но непостижимым образом она оказывалась рядом с теми, кто пострадал от отвратительного характера примы. Линда нашептывала жертве слова утешения и находила способ лишний раз уколоть ненавистную Галину, вырвать у пострадавшего слова о стервозности первой модели. Таким образом Линда перетянула на свою сторону большую часть моделей и персонала. Но, увы, для ее карьеры это оказалось бесполезным. Пусть Ковальчук — стерва, надменная и заносчивая, но ее талия составляет ровно шестьдесят сантиметров. Шестьдесят, а не шестьдесят четыре. И этим все сказано…

Ольга вздохнула, глядя, как последний кусочек вкуснейшего, пожаренного бабушкой пирожка исчезает во рту Линды. Нет, разумеется, ей не жалко пирожка, но… Зарплата через три дня, и на полноценный обед в кафе у нее нет денег. Почему-то у Ольги деньги всегда заканчивались за неделю до получения очередной зарплаты. То ли она не умела экономить, хотя ничего сверхъестественного не покупала, то ли зарплата была слишком мала, особенно с учетом постоянной инфляции.

Вероятно, Линда считала, что ее панибратское отношение дает ей право на обеды сослуживцев. Странно, но до сих пор еще никто не отказал Линде в шоколадке или пирожном. Только теперь многие сотрудники оставляли принесенные из дому «тормозки» не в холодильнике на кухне агентства, а в ящиках своих столов. Однако же замечаний Линде никто не делал. Ольга и сама не понимала, почему молча наблюдает за исчезающим в прожорливой глотке Линды пирожком.

— Эта дрянь, — с набитым ртом продолжала Линда, — имеет все: контракты, деньги, классного мужика. И вечно ходит с кислым выражением физиономии! Терпеть ее не могу!

Ольга молча сварила кофе, перелила его из джезвы в кружку, добавила немного сливок — и вернулась на рабочее место.

Ей нет дела до мнимо-сочувствующей Линды. Главное, что Ковальчук вернулась из Франции! Вернее, главное не это, а то, что вместе с ней вернулся и Федор. Ольга считала каждый день, пока его не было. Каждый рабочий час, каждая минута тянулись невыносимо долго. Обычно она знала, что может заглянуть к нему в студию или в течение дня увидеть его проходящего мимо ее стола. А вот без Федора ей было совсем тяжко. Поэтому она купила в магазине журнал с фотографией Ковальчук на обложке. Она знала, что снимает Галину только Федор. А глядя на его искусство, можно прикоснуться к нему самому, причем в буквальном смысле, проводя пальцами по его фамилии, напечатанной выпуклыми буквами вертикально сбоку страницы. Но теперь она может лицезреть не буквы в его фамилии на глянцевом листе, а самого Федора в натуральном виде!

Пытаясь унять сердце, которое стало биться в два раза быстрее, Ольга отнесла шефу его кофе и собралась немедленно посетить студию Федорчука. Подходя к вотчине Федора, услышала громкий и недовольный голос Галины:

— Мы с тобой были вместе, но такое чувство, будто я ездила одна! Мы и виделись-то не каждый день! Я соскучилась, понимаешь? У нас скоро свадьба, — от этих слов Ольга вздрогнула, — а ты ведешь себя словно мальчик на первом свидании… Да, я хочу тебя, и ничего противоестественного в этом не вижу!

Ольга опустила глаза. Она тоже не видела ничего противоестественного в желании обладать любимым человеком. Но, боже, как же ей хотелось быть на месте Галины!

Она сделала еще два шага, прильнула к щели в приоткрытой двери. Похоже, Ковальчук сумела убедить жениха, что секс на рабочем месте — не нонсенс, а необходимость, конечно, если двое так сильно любят друг друга, что не могут подождать до вечера.

Черное трикотажное платье Галины уже сползало по ее плечам вниз, а она сама виртуозно и чувственно помогала ему удалиться с собственного тела. Ольга подумала, что никогда бы не смогла так красиво раздеться, словно профессиональная стриптизерша. Впрочем, она даже и не пробовала! Одно дело, когда у тебя такое тело, за проход которого по подиуму платят кругленькие суммы. И совсем другое — когда ты имеешь совершенно обычную грудь, не самую тонкую талию и вдобавок обычные, а не растущие от ушей ноги.

Федор, сидя на стуле, нерешительно застыл с фотоаппаратом в руках. Ольга вначале решила, что он просто будет фотографировать невесту, но потом поняла, что произойдет дальше. Галина, эффектно сбросив платье и оставшись в одних тоненьких трусиках, медленно приближалась к Федору. Она остановилась в ореоле солнечных лучей, падающих из раскрытого окна. О, они тоже сразу влюбились в эту красивую женщину, они изо всех сил старались насладиться прикосновением к ее нежной коже. Они ласкали маленькую точеную грудь с острыми сосками, они проникали под атласную загорелую кожу, целовали аккуратный пупок, кружились в светлых волосах Галины, спускались ниже и ниже, окутывая ее солнечным светом, словно мантией. Ольга, завороженная этим зрелищем, не могла оторвать глаз от обнаженной девушки, хотя понимала, что подглядывать неприлично. Глядя на Галину, Ольга лишний раз ощутила собственное несовершенство. Да уж, куда ей тягаться с такой, как Ковальчук! Это просто смешно. Вернее, было бы смешно, если бы не было так грустно.

Она продолжала наблюдать, как ненасытный солнечный свет покрыл Галину целиком. Федор это тоже заметил. Он перестал бороться с собой, медленно поднялся со стула, отложил фотоаппарат и так же медленно приблизился к подруге. Она торжествующе улыбнулась, протянула ему руку. Федор схватился за нее, как за спасательный круг, и тоже вступил в ореол света. Зачарованный красотой Галины, опустился перед ней на колени, прижался лицом к ее стройным ногам. Ольга закрыла глаза. Ей было тяжело смотреть на это, но она не могла заставить себя уйти. Закрывала глаза, пыталась отвлечься от необъяснимого очарования этой сцены, чувствовала себя настоящей вуайеристкой. Ну зачем, зачем она смотрит, ведь каждое движение Федора, проникнутое страстью, медленно убивает ее, отдаляет ее от мечты, которая и так недостижима. Но мечты на то и мечты, чтобы помогать нам выжить.