Читать книгу "Записки Шерлока Холмса - Дэвид Маркум"

Холмс зашагал прочь, но Морган остановил его, схватил за руку и крепко сжал со словами:

– Спасибо, сэр! Большое спасибо!

Затем он отпустил руку Холмса и крепко пожал мою.

Мой друг взглянул на визитку, которую Морган по-прежнему держал в пальцах:

– На вашем месте я бы ее спрятал. Запомните имя и адрес и уничтожьте карточку. Вам придется несладко, если ее найдет Мориарти или кто-то из его помощников.

– Да, сэр. Я так и сделаю.

– Нам с Уотсоном пора, а не то нас подстерегает опасность в виде опоздания на поезд, – сказал Холмс. – Удачи, Морган. Кстати, и для вас не все потеряно, если вы действительно хотите порвать с Мориарти. Приходите как-нибудь – поговорим.

Мы оставили Моргана в тени вагона, а сами успели занять свое купе буквально за несколько секунд до того, как поезд пришел в движение.

– Вот это по-нашему, – улыбнулся я. – Конечно, полагается заходить в вагон заранее, а потом не торопясь снимать пальто и шляпу и несколько минут устраиваться поудобнее. Но если путешествуешь с Шерлоком Холмсом, вагон начинает двигаться в тот момент, когда коснешься сиденья, и лишь доля секунды отделяет тебя от падения.

Холмс, уже развернувший первую из множества газет, поднял глаза, которые закрывал козырек шляпы, и хмыкнул, после чего вернулся к чтению.

Это произошло утром двадцать пятого сентября 1890 года. Я уже описывал в другом своем рассказе, как мы с Холмсом поехали в Дартмур в тот день, чтобы расследовать странную смерть Джона Стрэкера, которого за несколько дней до этого нашли с размозженной головой. Холмс раскрыл это убийство, а заодно нашел потерянного жеребца по кличке Серебряный, и это лишь одно из многих удачных расследований за годы его работы.

Следующей весной усилия знаменитого сыщика разрушить до основания организацию профессора Мориарти достигли апогея. Почти все подручные Мориарти были арестованы, удалось бежать лишь нескольким из особо приближенных и самому профессору.

Мы с Холмсом отправились на континент, чтобы выманить Мориарти из Англии для финальной схватки с Холмсом. Именно после их встречи на Рейхенбахском водопаде в Швейцарии я наряду с остальным миром поверил, что мой дорогой друг погиб вместе с Мориарти. Три длинных года до весны 1894 года Холмса считали умершим.

После возвращения в Лондон я следил за криминальными сводками; время от времени меня приглашали на процессы над подручными Мориарти, ставшие итогом разрушения преступной сети. И однажды я прочел, что Том Морган, член банды Мориарти, умер в тюрьме, не дождавшись суда. Я припомнил, как Холмс предложил Моргану еще раз встретиться и поговорить, но, насколько я знаю, бедняга так и не воспользовался любезностью моего друга. Я подумал о сыне Моргана Джейми. Интересно, прислушался ли тогда Том к совету Холмса и связался ли с богатым покровителем искусств, который мог помочь юному дарованию выбиться в люди? Однако в тот момент меня занимали собственные проблемы: моя жена Мэри страдала от целого букета заболеваний, которые в итоге свели ее в могилу, после чего у меня не было ни сил, ни желания интересоваться успехами Джейми Моргана.

Много лет я не вспоминал о Морганах, пока не настала весна 1901 года, когда с утренней почтой Холмсу доставили письмо. Прежде чем открыть конверт, он произнес:

– Тюрьма Пентонвиль[7].

– Что? – я оторвался от газеты.

– Письмо из тюрьмы Пентонвиль.

– Вы сделали такой вывод, исходя из высокого содержания целлюлозы в бумаге, из которой сделан конверт, без сомнения.

– Ну конечно, – ответил Холмс, – именно поэтому. К тому же обратный адрес на конверте практически не оставил мне выбора.

Он вскрыл письмо небольшим итальянским кинжалом, который сохранил на память о расследовании убийства, когда одного развратного графа этим самым кинжалом заколола, не выдержав унижений, собственная супруга. Холмс прошел по комнате, чтобы занять свое кресло у камина, изучил конверт снаружи и внутри, как и одинарный лист письма, и только после этого прочел короткое послание.

– Вы помните, – спросил он через минуту, – нашу встречу с Томом Морганом на платформе в Паддингтоне несколько лет назад?

Я задумался, перебирая несколько аналогичных эпизодов и пытаясь понять, о каком из них идет речь. Наконец перед моим мысленным взором возник образ человека, который заводит нас за багажный вагон.

– Да, теперь припоминаю, – сообщил я. – Но уверен, что письмо не от него. Я слышал, что Том умер в тюрьме в начале девяностых, пока вас не было.

– А оно и не от Тома, а от его сына, Джейми. Или, как он теперь подписывается, Джима.

– И что ему нужно? – спросил я, а потом до меня дошло, и я расстроился: – О, нет! Парень пишет из Пентонвиля. Надежды отца не оправдались? Он попал в тюрьму?

– Хуже того: он приговорен к смерти и будет повешен через пару дней. – Детектив передал мне письмо. – Просит о встрече.

День выдался ясный и приятный, явно обещавший обновление природы, которое всегда сопровождает наступление весны. Однако по мере того как мы шли от экипажа к зданию тюрьмы Пентонвиль, серые здания, казалось, высасывали всю весеннюю прелесть из воздуха. Чем ближе мы подходили, тем внушительнее вырисовывалось впереди мрачное строение. Даже деревья, которым не повезло вырасти в тени этого здания, словно бы не заметили весну и все еще склоняли с отчаянием голые ветви. Нам с Холмсом несколько раз доводилось бывать в Пентонвиле, а через пару лет мы, как потом окажется, снова прибудем сюда, чтоб стать свидетелями смертной казни. Мне всегда казалось, что места могут впитывать боль и муки. Даже когда здесь не будет людей, тюрьма останется юдолью страдания.

Нас ожидали. Начальник тюрьмы встретил нас у входа, поприветствовал с кислой миной и сообщил, что казнь Джима Моргана состоится на следующий день на восходе солнца. Потом он предложил нам обращаться к нему, если что-то понадобится, и передал нас на попечение охранника, а сам вернулся в свой кабинет.

Мы пошли за нашим провожатым по лабиринту коридоров. В какой-то момент наша небольшая процессия миновала открытую дверь, за которой виднелся тюремный двор. Я лишь мельком глянул на него, но успел заметить, что в центре площадки соорудили виселицу. Какие-то люди ползали по деревянному каркасу, словно муравьи, опробовали механизм, чтобы на следующий день все прошло без заминок. Наконец – всего-то через несколько минут, хотя мне показалось, что прогулка тянулась куда дольше, – мы подошли к запертой камере, у которой дежурил охранник. Наш провожатый тихонько пояснил:

– Мы выставляем охрану рядом с камерами смертников, а то вдруг арестант начнет бузить или нанесет себе увечья, ну, вы понимаете.

Мы кивнули, а мне пришло в голову, что нелепо следить за здоровьем приговоренного к смерти. Я уже жалел, что согласился сопровождать Холмса в этом походе.