Читать книгу "Жизнь без границ. Путь к потрясающе счастливой жизни - Ник Вуйчич"

Вся в слезах, она спрашивала у моего отца: «Неужели я не заслужила цветов?» «Прости меня, — ответил он, — Конечно, ты их заслужила!» Он пошел в цветочный магазин и вернулся с прекрасным букетом.

Все это я узнал, когда мне исполнилось лет тринадцать. Тогда я начал расспрашивать родителей о моем рождении и об их реакции на то, что я родился без рук и ног. В тот день в школе мне пришлось нелегко. Я рассказал об этом маме, и она плакала вместе со мной. Я сказал ей, как страдаю из-за того, что у меня нет рук и ног. Она вытерла мне слезы и сказала, что они с отцом верят в то, что у Господа есть для меня какой-то план и очень скоро Он его откроет. Я продолжал расспрашивать родителей — то одного, то другого, а иногда обоих. Мои вопросы были продиктованы обычным любопытством. Кроме того, любопытные одноклассники постоянно донимали меня расспросами.

Сначала меня пугало то, что могли рассказать мне родители. И действительно, им было трудно рассказать все. Я не хотел подвергать их допросу. На первых порах мама и отец были очень осторожны и старались меня всячески защитить. Но я становился старше и расспрашивал их все более настойчиво. И тогда, поняв, что я не в состоянии с этим справиться, они рассказали мне о своих чувствах и страхах. Услышав, что мама не хотела взять меня, новорожденного, на руки, очень горевал (и это еще мягко сказано). Каково это узнать, что даже собственная мать пренебрегла мной... Естественно, я страдал. Представьте себя на моем месте: очень больно чувствовать себя отвергнутым... Но потом я подумал о том, что сделали для меня мои родители за это время. Они много раз доказывали мне свою любовь. К моменту этого разговора я был уже достаточно взрослым, чтобы поставить себя на место мамы. Ее беременность протекала нормально, и лишь интуиция подсказывала: что-то не так. Она была потрясена и напугана. Как я повел бы себя ни ее месте? Не уверен, что смог бы справиться с этим горем так же, как они. Я поделился с ними своими размышлениями, и мы снова погрузились в воспоминания.

Хорошо, что мы подождали с этим разговором. К этому времени я уже точно знал, что родители меня любят. Мы продолжали делиться своими чувствами и страхами. Родители помогли мне понять: они свято уверовали в то, что Бог создал меня таким во имя некоей цели. Я был очень упорным и настойчивым ребенком.

Мои учителя, родители других детей и чужие люди часто говорили моим родителям, что мое отношение к жизни вдохновляет их. А я осознавал: как бы мне ни было тяжело, многим приходится еще тяжелее.

Сегодня я много путешествую по миру и вижу ужасные страдания. И благодарен за то, что у меня все сложилось именно так, а не иначе. Я не сосредотачиваюсь на том, чего мне недостает. Я видел детей-сирот, страдающих ужасными заболеваниями, видел молодых женщин, обращенных в сексуальное рабство, видел мужчин, оказавшихся в тюрьме из-за того, что они слишком бедны, чтобы выплатить свои долги.

Страдания повсеместны и порой невероятно жестоки. Но даже в самых ужасных трущобах, в сердце самых страшных трагедии встречаются люди, которым удавалось не только выжить, но и оставаться счастливыми. В трущобах «Мусорного города» на окраине столицы Египта. Каира, я никак не ожидал увидеть радость. Квартал Маншит Нассер приютился на отвесной скале. Название квартала очень точно соответствует зловонному запаху, распространяющемуся по его улицам. Большая часть из пятидесяти тысяч жителей «Мусорного города» целыми днями снуют по улицам Каира, собирают мусор, привозят к себе и затем его разбирают. Каждый день они роются в горах отбросов, оставленных восемнадцатью миллионами жителей столицы, надеясь найти что-то такое, что можно продать, переработать или хоть как-то использовать.

На улицах я видел груды мусора и вонючих отбросов. Казалось бы, люди, живущие здесь, должны быть охвачены отчаянием... Да, их жизнь тяжела. Но те, с кем я встречался, заботились друг о друге, были счастливы и преисполнены веры. Египет на 90 процентов мусульманская страна. «Мусорный город» — единственный преимущественно христианский квартал Каира. Почти 98 процентов местного населения — копты-христиане.

Я видел множество трущоб в разных уголках мира. Каирские трущобы показались самыми ужасными и отталкивающими. Но в этом мирке царила поразительно теплая и дружеская атмосфера. В маленькой бетонной церкви послушать меня собралось около 150 человек. Когда я заговорил, был поражен радостью и счастьем, которые излучали эти люди. Я редко чувствовал себя таким счастливым и буквально купался в их любви. Расспрашивал людей о том, как изменилась жизнь в районе благодаря воле Боса. Вера возвышала их над жизненными трудностями. Их надежды были связаны не с земной жизнью, но с жизнью вечной. Они верили в чудеса и благодарили Бога за то, что Он есть и что Он делает для них. И я рассказал им, как Иисус изменил и мою жизнь тоже. Перед отъездом мы оставили нескольким семьям рис, чай и небольшую сумму денег, на которую можно было бы купить еды на несколько недель. Мы привезли с собой спортивное снаряжение, футбольные мячи и скакалки для детей. Нас сразу же пригласили поиграть с местными детьми. Мы веселились и радовались жизни, хотя находились в абсолютных трущобах. Никогда не забуду этих детей и их улыбки. Я лишний раз убедился, что счастливым можно быть в любых обстоятельствах — нужно только верить в Бога.

Как бедные дети могут смеяться? Как могут радоваться заключенные? Эти люди поднялись над обстоятельствами, которые находились вне их контроля и понимания. А затем сосредоточились на том, что могли понять и контролировать. Мои родители поступили гак же: положились на слово Господа. Все в этой жизни делается в соответствии с Его планом и целью.

СЕМЬЯ ВЕРЫ

Мои родители — родом из Сербии (территория бывшей Югославии), оба происходили из сугубо христианских семей, эмигрировавших в Австралию, когда они были еще детьми. Это пришлось сделать, поскольку вера не позволяла брать в руки оружие, а коммунистический режим угнетал и преследовал их. Свою веру они могли исповедовать лишь тайно. Кроме того, они страдали и в финансовом отношении, потому что отказывались вступать в коммунистическую партию, которая контролировала все стороны жизни в стране. В детстве мой отец часто голодал.

После Второй мировой войны мои деды и бабушки вместе с тысячами сербских христиан отправились в Австралию, США и Канаду. Наши семьи оказались в Австралии, где никто не мешал исповедовать свою веру. Другие родственники осели в США и Канаде.

Мои родители познакомились в церкви Мельбурна. Душка, моя мать, училась на медсестру в Королевской детской больнице Виктории. Борис, мой отец, работал бухгалтером. Позднее он стал совмещать работу с пасторскими обязанностями. Когда мне было около семи лет, родители решили переехать в CША, где легче было справиться с моей инвалидностью.

Мой дядя, Бата Вуйчич, занимался строительным бизнесом в Агура-Хиллс, в 35 милях от Лос-Анджелеса. Бата всегда уговаривал моего отца получить рабочую визу в США, а уж работой он его обеспечил бы. В районе Лос-Анджелеса жило много христиан-сербов и было несколько церквей, что не могло не привлекать моих родителей. Отец узнал, что получить рабочую визу нелегко. Он все же решил подать заявление, а пока мы перебрались на тысячу миль к северу, в Брисбен, штат Квинсленд, где климат был благоприятнее для меня (помимо инвалидности, я страдал еще и от сильной аллергии).