Читать книгу "Письмо на небеса - Ава Деллайра"

…И если что-нибудь нас разлучит с тобой —

С улыбкой, с нежных рук твоих усладой,

Я не солгу: терять – уменье в нашей власти,

Но может выглядеть большим (пиши!),

большим несчастьем»[12].

Мне кажется, мой голос сильно дрожал, как будто стихотворение вызвало в моей душе маленькое землетрясение. Когда я окончила читать, в классе повисла мертвая тишина. Все взгляды были устремлены на меня.

Миссис Бастер, как обычно, обвела кабинет своими огромными выпуклыми глазами и спросила:

– Что скажете?

Натали глянула в мою сторону. Наверное, пожалев меня, она подняла руку и ответила:

– Разумеется, она лжет. Терять далеко не так просто.

Все перестали глазеть на меня и уставились на Натали.

– Из-за чего что-то терять легче, а что-то – тяжелее? – спросила тогда миссис Бастер.

– Конечно же, из-за любви, – ответила Натали таким тоном, как будто это и так очевидно. – Чем сильнее ты что-то любишь, тем тяжелее это терять.

Я подняла руку, совершенно не задумываясь:

– Мне кажется, потерять что-то очень близкое тебе – все равно что потерять самого себя. Вот почему в последней строфе, в отличие от предыдущих, пять строчек, а не три. В конце Элизабет еле вспоминает, как нужно писать, потому что потеряла саму себя.

На меня снова устремились взгляды всех учеников, но, слава Богу, в этот момент прозвенел звонок.

Я как можно быстрее собралась, посмотрела на Натали и встретилась с ней глазами. Она будто ждала меня. Я подумала, что, может быть, сегодня она спросит, не хочу ли я пообедать с ней, и тогда я смогу перестать в одиночестве сидеть у забора, но тут меня позвала миссис Бастер:

– Лорел, можно тебя на минуту?

Я ненавидела ее в этот момент, потому что Натали ушла. Я приблизилась к столу учительницы и неловко переступила с ноги на ногу.

– Как твои дела? – спросила она.

Мои ладони, вспотевшие при чтении стиха, все еще были влажны.

– М-м… нормально.

– Я заметила, что ты не сдала свое первое задание – письмо.

Уставившись на отсвет лампы на полу, я пробормотала:

– Да. Простите. Я его еще не закончила.

– Хорошо. На этот раз я дам тебе отсрочку. Но я хочу, чтобы ты сдала его мне до выходных.

Я кивнула.

– Лорел, – вдруг сказала она, – если тебе нужно с кем-нибудь поговорить…

Я непонимающе взглянула на нее.

– Я преподавала в Сандии, – мягко произнесла миссис Бастер. – Мэй училась у меня в девятом классе.

У меня перехватило дыхание и закружилась голова. Я очень надеялась, что здесь никто не знает или хотя бы не заговорит об этом. И вот теперь миссис Бастер смотрела на меня так, словно я вот-вот раскрою ей страшную тайну. Я этого сделать не могла.

– Она была особенной, – прервала учительница молчание.

– Да.

Я перевела дух и вышла за дверь. Шум в коридоре был подобен грохоту реки, и я подумала: может, если я закрою глаза, все эти голоса унесут меня прочь?

Искренне ваша,

Лорел

Дорогой Ривер Феникс[13],

Комната Мэй в папином доме ничуть не изменилась. Осталась такой же, как и прежде, только дверь теперь все время закрыта и за ней не слышно ни звука. Иногда я просыпаюсь ночью, и мне кажется, что я слышу, как сестра тихо крадется в дом, вернувшись с вечеринки. Мое сердце начинает взволнованно биться, и я сажусь в постели… а потом вспоминаю, что ее больше нет.

Если после этого мне не спится, я встаю и на цыпочках выхожу в коридор, осторожно, чтоб не скрипнула, поворачиваю дверную ручку и вхожу в комнату Мэй. Такое ощущение, будто сестра все еще с нами. Все осталось на своих местах, как в ту ночь, когда мы отправились в кино. Две заколки-невидимки лежат на комоде. Я закалываю ими свои волосы и потом возвращаю на место, снова положив одну на другую крестом и направив один его конец на почти пустой флакон цветочных духов «Санфлауэр» и тюбик яркой помады, которой сестра никогда не пользовалась дома, но всегда возвращалась с накрашенными губами. Верх книжной полки Мэй украшают коллекция солнцезащитных очков в форме сердец, полусгоревшие свечи, ракушки и камни, с искрящимися на разрезе кристаллами. Я ложусь на постель сестры, оглядываю ее вещи и пытаюсь представить, что она здесь. Смотрю на пробковую доску с прикнопленными засушенными цветами, гороскопами и фотографиями. На одном из снимков мы, совсем маленькие, сидим с мамой в вагоне поезда. На другом – Мэй сфотографирована перед выпускным, в длинном шелковом платье, купленном в секонд-хенде, и с розой в волосах, которая теперь высушена и приколота к доске рядом со снимком.

Я открываю шкаф сестры и разглядываю блестящие кофты, мини-юбки, кофты с отрезанными воротниками и рваные джинсы. В том, как Мэй одевалась, чувствовалась присущая ей смелость.

На стене над кроватью висит плакат группы Nirvana, a рядом – ваша фотография из фильма «Останься со мной». У вас резко очерченные скулы, очень светлые волосы и во рту сигарета. Моя сестра любила вас. Помню, как мы увидели «Останься со мной»[14]в первый раз. Это было прямо перед тем, как наши родители разошлись, и Мэй перешла в старшую школу. Мы были дома одни и засиделись допоздна, уютно укутавшись в одеяла и ели приготовленный Мэй попкорн, когда по телевизору начался ваш фильм. Мы обе увидели вас впервые. Вы были невероятно красивы, но дело даже не в этом. Мы словно были с вами знакомы. В фильме вы заботились о Горди, потерявшем старшего брата, защищали его. Но вы носили в сердце свою собственную боль. Родители, учителя и все остальные дурно относились к вам из-за вашей семьи. И когда вы произнесли: «Жаль, что я не могу оказаться там, где меня никто не знает», Мэй повернулась ко мне и сказала:

– Жаль, что я не могу вытащить его из телевизора в нашу гостиную. Его место рядом с нами, правда?

Я кивнула.

К концу фильма Мэй заявила, что влюбилась в вас. Ей хотелось знать, каким вы стали, поэтому мы пошли к папиному компьютеру и стали искать информацию о вас в интернете. Мы нашли множество кадров из фильма и фотографии, где вы постарше. Вы везде выглядели уязвимым и одновременно жестким. А потом мы узнали, что вы уже умерли. От передозировки наркотиков. Вам было всего двадцать три года. В этот момент весь мир для нас замер. Только что вы были тут, практически в одной комнате с нами, но вас больше нет на земле.