Читать книгу "Метро 2033. Последний поход - Игорь Вардунас"

Тело томительно просилось напиться, но клянчить у поваров припрятанный самогон сейчас не хотелось. Вначале требовалось оказать последние почести погибшим товарищам. Голова нужна была ясная, поскольку это являлось делом чести.

Да и кто присмотрит за Лерой — за несколько дней после битвы у «Новолазаревской» юная охотница сильно сдала и осунулась, плохо спала, почти ничего не ела, полностью замкнувшись в себе. В редкие мгновения, когда они пересекались в коридорах, на мужчину из-под челки и пушистых ресниц смотрели совсем другие глаза — глаза нового, резко повзрослевшего человека, с которым он еще не был знаком.

Человека, который, спасая его жизнь, одним нажатием спускового крючка вместе с обезумевшим душителем застрелил в себе ребенка. Та Лера, которую он знал с малых лет, безвозвратно исчезла. Теперь она не улыбалась, ничем не интересовалась, да и не разговаривала почти.

А накануне неожиданно вышла на него из-за угла посреди ночи, белая как мел, растрепанная, с нечесанными, налипшими на лоб волосами, в одной простыне, словно покойница. Пробормотала что-то бледными губами и повалилась в обморок, раненой птицей обмякнув на его руках. У Леры был жар. Она сильно сдала, и это тревожило охотника.

Единственным существом, находившимся рядом с девушкой, была преданная Чучундра, разделившая тоскливое одиночество хозяйки, которая не хотела общаться с окружающими.

Быстрая и жестокая смерть стольких ставших родными людей, с такой отвагой и мужеством рванувших на край света в надежде на то, что руины, в которые двадцать лет назад превратилась планета, все-таки еще можно восстановить и спасти.

Самопожертвование Азата, погибшего за девушку. И самое страшное — убийство человека, пусть чужого и озлобленного, пусть даже во спасение дяди Миши… Все это еще больше разрывало и без того истерзанное горем сердце Леры.

Осознание того, что все было напрасно, душило, вызывая новые приступы слез. Лера начинала листать Библию, желая найти ответ, но после пары страниц каждый раз откладывала в сторону. Не могла собраться и взять себя в руки. Сознание металось, мысли не слушались. Нервы отказывали совсем.

Пыталась отвлечься вязанием — в Пионерском убежище в ее маленьких самодельных безделушках разгуливало много подруг. Те заказывали приглянувшиеся модели рукодельнице-самоучке, когда одалживали сотни раз менявшие переплеты, разваливающиеся журналы на плантацию, добывая новые экземпляры у мародеров или старые в библиотеке, чтобы смену не скучать. Бралась было шить, но потрепанной машинки из Убежища, размеренный перестук которой помогал хоть как-то абстрагироваться в невеселые моменты, конечно же, не было на борту, и нитки с иголками, пугая мышь, неизменно улетали в угол каюты. Да и для кого? Самой-то всего хватало. К своей красоте Лера относилась спокойно, дома никогда не шиковала, лишь на редкие праздники позволяла себе нитку бус, подаренную когда-то Батоном. Бум на пирсинг среди подрастающего женского населения тоже успешно пережила, не особо интересуясь вставлением разных железок в некоторые части тела. Ну разве совсем чуть-чуть, чтобы упрямо доказать деду, что уже взрослая и самостоятельная.

Когда Батон, осторожно постучавшись, тихо сообщил, что к погребению все готово, Лера не откликнулась, осталась лежать, уткнувшись заплаканным лицом в завещанный мамин платок, бережно расстеленный на подушке.

Но потом все-таки пришла. Хотелось взглянуть на могилу Азата, хотя вряд ли ее стали рыть. Она своими глазами видела, что после взрыва около поврежденного спасательного бота от храброго стрелка, которому она давно тайно нравилась, ничего не осталось.

И как потом автоматически тушился поврежденный отсек ЛОХом[4], смывавшим со стен копоть и брызги крови. Его крови.

Спросить у дяди Миши, нашли ли хоть что-нибудь, не хватило сил. Это был самый страшный момент в жизни Леры. Надлом, разделивший юную жизнь на «до» и «после». Только сейчас девушка по-настоящему осознала, сколько боли и горя испытало человечество двадцать лет назад. И продолжало испытывать сейчас, подобно отравленным семенам медленно угасая в почве искалеченной, теперь уже чужой, навсегда опустевшей планеты.

Ни на ком не останавливая взгляд, Лера встала в сторонке и бегло осмотрела выстроившихся напротив засыпанных льдом и снегом прямоугольников-могил товарищей по несчастью: дядя Миша, опирающийся на палку Тарас, метеоролог Савельев, привычно мусолящий во рту палочку Макмиллан. Рядом с ним, беспомощно уронив могучие ручищи, стоял понурый здоровяк Мичиган. Выжившая Тахома. Паштет и Треска тоже были здесь, вместе с несколькими незнакомыми людьми со станции.

Отвернувшись, Лера оглядела снежное пространство перед собой. Сколько же здесь было могил… Одна, две, три… седьмая… За что погибли все эти знакомые и незнакомые люди, внезапно столкнувшиеся в ледяной пустыне на краю земли? За призрачную возможность вырваться отсюда на волшебным образом приплывшей лодке? Судне, которое подарило надежду ей самой и в результате заманило в плен.

И сколько теперь отпущено тем, кто выжил? Крохи, принимая в расчет сложившуюся ситуацию, — Лера в этом нисколько не сомневалась. Что ж, по крайней мере, она шагнула далеко за пределы родных Пионерских пустошей и хоть чуточку посмотрела на мир, который когда-то был таким прекрасным. Кто еще этим похвастается?

Но вот за чем она гналась? За призраками родителей, которых давным-давно нужно было отпустить? Или просто в последней отчаянной попытке избежать брака с ненавистным женихом?.. А счастье, как, оказалось, было совсем рядом и просто с затаенной и терпеливой надеждой ждало, когда на него обратят внимание.

Азат Ахметов. Ее Азат. Теперь, когда уже слишком поздно и ничего не вернуть. Да, теперь ее.

— Его здесь нет, — тихо сказал Батон, поймав устремленный на могилы отрешенный взгляд девушки.

Конечно же, нет. Разумеется, она знала. Но сердце защемило вновь.

— Прощай… — Лера тихо всхлипнула; кутаясь в куртку, бросила в сторону могил горстку снега, развернулась и сделала несколько шагов назад к лодке, когда ее внимание привлекло новое, раньше не замеченное лицо.

— …братия и сестры, об усопших помолимся, — высокий бородатый мужчина в перештопанном церковном подряснике, до сих пор заслоненный широкой фигурой Мичигана, широко перекрестился.

Через несколько дней после сражения на «Новолазаревской» неожиданно появился батюшка, приведший с собой вызволенную из туземного плена Тахому, американского лейтенанта. Она успела укрыться в уцелевшей во время бойни церкви Святой Троицы, настоятелем и единственным обитателем которой был отец Михаил.

Тогда Лера, обрадованная чудесному спасению бывшей пленницы туземного короля, разрыдавшись, бросилась к ней на шею. Увидеть среди хмурых взрослых мужиков женское и по-своему родное лицо было настоящим облегчением. С того момента они стали часто бывать вместе, нередко коротая тягучие невеселые минуты за обучением друг друга родным языкам.