Читать книгу "Проект Россия. Книга 4. Большая идея - Юрий Шалыганов"

Швейцария не участвовала во Второй мировой войне, но вероятность нападения на нее была такой, что ее нельзя было игнорировать. Страна создала линию обороны. Сегодня туристы могут посмотреть на вырубленные в скалах лабиринты, походить по длинным запутанным многокилометровым тоннелям, увидеть пушки, которые так ни разу и не выстрелили.

Человек принимает решение, если считает наступление события реальным. Если пассажиры узнают, что вероятность падения самолета составляет 10 %, — самолет полетит пустым. Если будет известно, что вероятность аварии составляет 0,0001 %, — люди проигнорируют ее.

Если процент мал, его можно не принимать во внимание и заниматься текущими делами. Если большой, имеет смысл его учесть. Кто и как учтет эту вероятность в своих действиях, зависит от личных качеств и ситуации. Одни попросту проигнорируют. Другие будут иметь в виду. Третьи поставят тему во главу угла. Но при этом все может быть, чудо в том числе.

Вероятность катастрофы может быть 90 % и не состояться, благодаря счастливой череде событий. И наоборот, вероятность в 1 % может реализоваться на полную катушку из-за непредсказуемой случайности. Если катастрофа разразится, выиграют те, кто к ней готовился (например, мы). Если не разразится, выиграют те, кто ее игнорировал и, пользуясь случаем, скупал по дешевке традиционные «финансовые консервы» — недвижимость, золото, искусство.

Мир находится в положении раскачавшегося до максимума маятника, застывшего в верхней точке, в положении стрелки «12». Куда маятник свалится в следующий миг, предсказать трудно. От малейшего дуновения он может свалиться как налево, так и направо. Власть застыла в ожидании. Куда качнется маятник? Налево — и все полетит в тартарары? Или направо — и все в общих чертах восстановится, и еще простоит лет 20–30?

Насколько вероятно крушение системы в ближайшие пять лет (максимум десять)? Мы считаем, она так велика, что ее нельзя игнорировать. По оптимистичным прогнозам вероятность катастрофы не менее 20 %, по пессимистичным — более 90 %. Возможно, она начнется, когда нас уже не будет. Но есть такой же шанс, что гигантское ускорение событий начнется в ближайшие год-два. Все может быть, и каждый сам примет для себя решение, исходя из своего видения степени вероятности катастрофы.

Пока еще человечество смотрит на надвигающуюся гигантскую черную стену разрушительной стихии, природа которой никому на планете непонятна. Она уже показалась на горизонте, но ее последствий практически никто из ключевых политических фигур не осознает, надеясь уладить ситуацию правильными указами. По борьбе с коррупцией, например.

Отдыхавшие в юго-восточной Азии туристы в 2004 году смотрели на приближающуюся со стороны океана гигантскую волну и не понимали своего будущего. Или не хотели понимать. Или не было времени это делать (отдых важнее). Кто понимал, надеялся укрыться и потом помародерствовать.

Большинство вообще ни о чем не думали, поглощенные текущими делами. Волна смыла всех. Выжили те, кто был в океане. Стена воды прокатилась под ними гигантским бугром, но за счет массы океана они ее даже не заметили. Еще остались в живых те, кто спешно эвакуировались. Больше — никто, включая тех, кто надеялся отсидеться в подвале своего дома.

Политика «отсидеться» в преддверии катастрофы неприемлема. Лучше действовать: пусть из рук вон плохо, но что-то делать, а не сидеть и ждать, когда тебя накроет волна бедствия.

Когда лягушка болтала лапками в кувшине с молоком, она не знала, что из жидкого молока может взбиться твердое масло. Она просто болтала лапками, практически не имея шансов что-то получить от этих, бессмысленных на первый взгляд, движений.

Неистребимая тяга к жизни создала чудо: лягушка взболтала уплотнение, от которого оттолкнулась. Ловушка, откуда не было выхода, открылась благодаря упорству и желанию выжить.

Глава 4. Признаки

СССР был сильнее, чем нынешняя Российская Федерация, по всем позициям. Советская Армия, КГБ и МВД состояли из более прочного человеческого материала, чем теперешние армия, ФСБ и МВД, коррумпированные до самых глубин. И все равно такая сильная система рухнула.

Сегодня общественно-государственная система несравненно слабее и подвергается более сильным ударам. Если в 1991 году ключевые фигуры, замыкающие на себя систему, не выдержали давления, как можно надеяться, что сегодняшние устоят? При первом же намеке на большие проблемы их ветром сдует на «запасные аэродромы». И не потому, что они предатели или еще какие-то неприятные личности, а потому что человеку свойственно делать логичные мотивированные поступки. Кто сегодня может честно ответить себе на вопрос, какая мотивация защищать плеяду далеких и чуждых обществу людей, которые говорят одно, делают другое, думают третье? Нет мотивации. Поэтому в действие вступает логическое реагирование на ситуацию.

Из каких соображений систему, где вор на воре сидит и никто, в том числе и честные люди, не имеют иной цели, кроме как устроить свое благо и потешить тщеславие, можно считать более прочной конструкцией, чем прежние? Если кто считает, такие основания есть, любопытно послушать логику, а не отмахивание рукой, типа я и думать об этом не хочу, знаю, выстоит, потому что… иного не представляю. Замечательно, желание похвальное. Но одного желания маловато будет.

Косвенные признаки указывают на приближение краха. Во все времена эти признаки одни и те же. Перед катастрофой власть всегда теряет уважение. Исключений нет. Что происходит сегодня? Только ленивый не ругает власть, не высмеивает ее, не рисует в карикатурном виде. А власть как система в целом молчит (типа, кот Васька слушает да ест). Отдельные представители пытаются что-то возражать и как-то оправдываться, но неуклюже.

Чтобы лучше понять значение этого признака, представьте армию, где генералы воруют, а солдаты высмеивают их и поругивают. Генералы же только супятся, тупят взгляд… и продолжают растаскивать имущество, торговать оружием и так далее и тому подобное. Как вы думаете, велика боеспособность такой армии? И не развалится ли она при первом потрясении?

Или представьте религию, где верующие высмеивают священство, обвиняя его в нарушении заповедей и вообще во всех грехах. Вообразите: люди про верховных жрецов рассказывают анекдоты, а те только сокрушенно охают да бормочут о своей слабости. Велик ли будет авторитет такой религии? И не исчезнет ли она со смертью пожилых людей, для которых религиозный культ стал своего рода традицией?

Колоссальное падение авторитета власти сопровождается сопутствующими факторами. Исчезают принципы. Попираются законы. Падают нравы. Вымываются традиции. Нет общей цели. Появляются новые болезни. Умножаются стихийные бедствия. Чувственные удовольствия и бытовая сытость считаются высшим счастьем и главным ориентиром по жизни. Казнокрадство и коррупция достигают невиданных размеров. Меняется отношение к порокам. Теперь это уже не пороки, а свободы, права, откаты и политес. Не то же самое фиксировали в период падения Римской империи?

«Когда трудом и справедливостью возросло государство, когда были укрощены войною великие цари, смирились пред силой оружия и дикие племена, и могущественные народы, исчез с лица земли Карфаген, соперник Римской державы, и все моря, все земли, открывались перед нами, все перевернулось вверх дном. Те, кто с легкостью переносил лишения, опасности, трудности, — непосильным бременем оказались для них досуг и богатство, в иных обстоятельствах желанные.