Читать книгу "Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Максим Акимов"

Как замечает профессор колледжа Магдалины в Оксфорде Р. У. Джонсон, самое любопытное в истории американской разведки состоит в том, что ей так и не удалось привести ни одного бесспорного доказательства тайных операций со стороны Советского Союза. «Не удалось обнаружить ни единой тайной операции КГБ, сравнимой по масштабам с заливом Кочинос или дестабилизацией режима Альенде в Чили. Ни одна разведка мира не может быть столь совершенной или настолько удачливой 40 лет кряду. Поэтому неизбежно напрашивается вывод о том, что КГБ крайне редко прибегает, если прибегает вообще, к «грязным» методам и тайным операциям. Столкнувшись с мятежным клиентом — как США с Никарагуа или с Чили, — Советский Союз осуществляет открытое вмешательство (Чехословакия, Венгрия) или позволяет мятежникам идти избранным ими путем (Югославия, Албания)»[3].

«Кажется, что русское пугало, — пишет далее Филлип Найтли, — если и не создано ЦРУ, то, во всяком случае, получило статус гиганта для того, чтобы оправдать существование в структуре Управления отдела по проведению тайных операций».

А операции эти доходили порой до чудовищной жестокости и пренебрежения не только к неким нормам демократии и прав человека, но и человечности вообще.

В качестве же доказательств «преступлений советского режима» нам выдавали в лучшем случае полуправду, изрядно окрашенную субъективными эмоциями, этакими «спецэффектами», а чаще заведомую ложь, сработанную специалистами особых отделов все той же секретной службы США, располагающейся в пресловутом Лэнгли.

Сотрудники американских спецслужб знали, слишком хорошо знали, что такое преступления режима, и потому ложь, умело распространяемая ими о советских «грехах», была такой яркой, такой убедительно-страстной, внушающей доверие. Они знали, о чем говорят, они настоящие специалисты в этом вопросе.

Глава 1

Национальная идея и смыслы американизма

От любви до ненависти один шаг? Да, наверное, это и вправду так, но лишь в том случае, когда любовь с самого начала была обманкой — любовь к человеку или явлению. Из чего была сделана способность явления вызвать эту любовь — из настоящего и доброго либо из хитроумного умения не быть, но казаться — в этом и кроется ответ на вопрос о возможности и невозможности одного лишь шага до ненависти и горького разочарования.

Признаюсь честно, в девяностые годы я вместе с миллионами других людей пережил период симпатий к США, тогда казалось, что ужасы, творимые американцами на Вьетнамской войне, преувеличены врагами Америки, как и былое насилие над индейцами, как и многие другие вещи, а если и было что-то недоброе в истории Штатов, то оно ушло, кануло, ошибки исправлены, и теперь в мире есть светлый флагман легкого и верного движения к настоящей свободе!

Девяностые явились звездным часом для США, самым вольготным периодом их истории, характеризовавшимся безраздельной вольницей, именно такой, о которой мечтали вашингтонские политики, когда им приходилось считаться с кем-либо в мире. И хотя стран, способных заставить американцев ограничивать свои амбиции, было не так уж и много, а в обозримом прошлом таковой державой была лишь Советская страна, но именно ее ослабление и дало Америке иллюзию упоительной возможности — творить все что вздумается.

Сама по себе энергия этой вольницы, энергетика ее раскручивающегося маховика, оснащенного яркими блестками, так умело отвлекавшими внимание, имела действие завораживающее, она могла привлечь незрелые души и умы. И казалось-таки, что сущность американизма таит в себе нечто положительное, способное помочь открытию новой страницы равенства возможностей, построить общество благоденствия.

Разочарование пришло как катастрофа, такая, от которой никак нельзя отмахнуться! Бомбежки мирных городов Югославии отрезвили меня, явившись звонкой пощечиной розовым иллюзиям и самообману. Бомбы, летящие на Белград и Нови-Сад, искаженные ужасом лица сербских детей и женщин, развалины домов, разрушенные мосты и заводы — словом, все то бессмысленное и циничное насилие, которое было логическим продолжением распоясавшейся вольницы американцев, разрушало нечто большее, чем покой одной отдельно взятой страны, оно убило веру в порядочность идей звездно-полосатой державы, в ее человечность. Скоро я узнал, что не только мне пришлось пройти тот шаг, который ведет от любви к ненависти, этот путь вынуждены были пройти многие.

И если можно было б хоть каплю усомниться, хоть как-то оправдать происходящее… но уничтожение Югославии транслировалось в прямом эфире, бомбы летели у меня на глазах, люди погибали, не имея никакой возможности спастись от обрушивающейся на них «демократии». И ради чего? Что несла с собой эта грубая сила?

Когда советские военные в 1968-м вошли в Прагу, столицу Чехословакии, являющуюся одним из рубежей, одним из подступов к нашей стране, советские люди были взбудоражены не меньше чехов. И хотя многие верили в социализм, как и в то, что бьемся за справедливость, но почти каждый очень страдал оттого, что на улицах любимой нами Праги оказались танки. Советские люди долго не могли себе этого простить, хотя и понимали, что необходимо сдержать разрушительную волну того, что названо теперь «оранжевыми революциями», уничтожающими экономику, привычный ход жизни, провоцирующими вымирание и наркоманизацию населения, позволяющими размножиться базам НАТО, а значит, усиливающими потенциальную вероятность большой войны, призванной вытеснить Россию, проделать неудавшуюся в сороковых «работу» против нашей страны. Но советские военные не сбросили на Прагу ни одной бомбы! Американцы же, не имея и сотой доли подобных причин и угроз для собственной безопасности, убивали людей тысячами, десятками тысяч, бомбили города, крушили, уничтожали чужие жизни, в том числе в Европе, в Югославии!

Все последние годы западная пропаганда «промывала мозги» многим людям, живущим в Восточной Европе и в других регионах мира (кстати, «промывка мозгов» — один из любимых и наиболее употребляемых терминов в ЦРУ), но к нынешнему моменту немало людей уже сумело разобраться в том, какова была роль американцев и чем она отличалась от роли русских-советских, в чем состояла неодинаковость их методов и поступков. И несмотря на то что западные медийные гиганты стараются контролировать идеологическую среду Европы, диктуя свои «правильные» установки, но мало-помалу в европейской прессе прорываются, делаясь все более заметными, голоса людей, стремящихся объективно оценивать ситуацию. Вот, к примеру, статья рядового чешского патриота Йозефа Вита, называется она: «Русская оккупация 21 августа 1968 года», приведу здесь выдержки из нее:

«Перед “бархатной революцией” никогда бы не подумал, что однажды скажу: “Я имел счастье, что мне довелось жить при социализме”.

И “советская оккупация” внесла в это свой вклад. Нам все рассказывают о военной интервенции. Да, приехали к нам советские солдаты на танках. Но все мы знаем, что они не нападали на людей, на самом деле охраняли.

Правомерно сравнить русскую интервенцию у нас в 1968 году и американскую интервенцию в Панаме, проходящую в то время, когда мы звонили ключами (данное действие было символом единения чехословаков во время “бархатной революции” 1989 года). В 80-х годах к власти в Панаме пришел, по сути дела, следующий из ряда диктаторов, которые правили в этой стране, — генерал Норьега. Агент ЦРУ, обученный в США. Есть сведения, что он занимался торговлей наркотиками — обучился этому во время акции Irán contra, сотрудничая с США. Акция в Панаме была самой масштабной акцией американских соединений со времен вьетнамской войны. Каждой акции нужно дать имя, эту назвали “Справедливый повод” (Just Case). Погибло во время нее “за справедливость” около 6000 человек (местные данные) или 500 (по данным Армии США). Героическая американская армия утилизировала тела погибших с помощью вертолетов, которыми перевозила трупы и сбрасывала их в море.